– Да, – шмыгая носом, сказала Дженифер и попробовала рассмеяться. – Это произошло много лет назад. Теперь у меня трое детей, но было четверо. Я… – Она снова зарыдала.
– У тебя есть под рукой носовой платок? Всегда подходите к телефону, держа наготове носовой платок. Сколько раз можно повторять! А иначе нет смысла звонить, – разозлилась Пэмми. – Мы теряем драгоценное время, пока вы отходите искать платок.
– Я уже тут, – сказала Дженифер, сморкаясь в трубку.
– Замечательно, милочка. Продолжай.
– В общем, у меня была девочка… восемнадцатого февраля 1992 года рождения, и она умерла, когда ей было всего три месяца. Я была в одном из этих универсальных торговых центров и положила пакет с покупками и мою малышку Джемайму на бортик фонтана. О, я не могу говорить… Даже сейчас.
– Она утонула? – осторожно спросила Пэмми? – Да?
– Да, она утонула в считанные секунды. Никто ничего не мог сделать. Никто не помог…
– И ты никак не можешь забыть свое горе?
– Да. Мы просто больше не говорим на эту тему В нашей семье это табу.
– Хорошо, я дам тебе свой совет. Во-первых, позволь мне сказать, какая ты храбрая женщина, раз набралась смелости нам сегодня позвонить. Это доказывает, что ты уже проделала большую эмоциональную работу. Во-вторых, тебе должно быть известно, что Рим построен не за один день; точно так же любая вера не может быть восстановлена за один день. Все, что тебе сейчас необходимо, – вера в будущее, а это – не манна небесная, она не достается даром. Так ведь?
– Могу я вмешаться? – деликатно попросил Шон. – Мне хотелось бы знать, была ли у Дженифер реабилитационная консультация с психотерапевтом.
– Да, сразу же после того, как все это случилось. Но та женщина только и говорила, что о моем отце, и старалась восстановить разные события из моего прошлого…
– Сходи к своему лечащему врачу, – посоветовала Пэмми. – Это важно. Ты должна рассчитывать только на себя, а не на помощь от кондуктора автобуса.
– Да, – попыталась рассмеяться Дженифер.
– Это похоже на пробку, только не на дороге, а в сознании.
– Я настаиваю на том, что Дженифер следует поговорить со специалистом о своей проблеме.
– Да, если видишь проблему, то считай, что часть проблемы уже решена. Ты работаешь?
– Да, я работаю при церкви.
– Замечательно. Работа заполняет твое время, так? Она отвлекает тебя от мыслей о своем горе.
– Осмелюсь заметить, – вставил Шон, – что Дженифер сможет помочь себе только в том случае, если обсудит эту проблему. Сама собой она не исчезнет…
– Дженифер, душка, конечно, Доктор Харрисон прав. Та должна начинать решать проблему с ее основания, а не с вершины. А у нас, как говорят в театре, сейчас будет антракт.
Пэмми убавила голос Дженифер до шепота. В эфире пошла реклама качественной кухонной утвари всего за половину розничной цены. Стали поступать новые звонки, и Анна снова надела наушники, стараясь изложить в одной строчке историю проблемы, которая длилась целых пять лет.
До слуха Анны доносился разговор, который происходил в соседней комнате при выключенных микрофонах. Пэмми посмеивалась над Дженифер за то, что та оставила своего ребенка на бортике фонтана в торговом центре. Лина ругала Дженифер за ее очевидную глупость. Майк рассуждал, стоит ли вывешивать в торговых центрах специальные знаки, предупреждающие о потенциальной опасности. Тодд вообще не хотел ни во что вмешиваться.
У Анны было такое ощущение, что она слушает дрязги в своей собственной семье.
Когда они снова вернулись в эфир, на каждой телефонной линии было по одному звонку.
– Добро пожаловать на передачу, в которой вы играете наиважнейшую роль. Я не верю в культ ведущего. Эта передача про вас, а не про меня. Колин, чем мы можем тебе помочь?
– Привет, Пэмми. Я просто несчастлив, – сказал Колин.
– Несчастлив? И в чем же причина?
– Если честно, то я и сам не знаю, – сокрушенно признался Колин, точно этот вопрос был для него настоящей головоломкой. – Я только уверен, что жизнь моя – самая обыкновенная. То есть я хочу сказать, что она пуста и я не вижу в ней смысла.
– Колин, тебе ведь уже известно, что, прежде чем разбираться с сутью проблемы, необходимо определить ее внешние проявления? Согласен? Давай с этого и начнем. У тебя есть работа?
– Да, я директор небольшой фирмы, которая занимается производством нижнего белья особых размеров – для крупных женщин.
– Отличная работа! – воскликнула Пэмми.
– А эта работа приносит тебе удовлетворение? – поинтересовался Шон. – Это и есть то, чем ты мечтал заниматься всю жизнь?
– Нет и еще раз нет.
– Давай в этом разберемся, – сказала Пэмми. – Потому что, знаешь ли, Колин, чувство неудовлетворенности не возникает само по себе. Для него должна быть какая-то скрытая причина. Ты, например, можешь сказать, что ты себя любишь безоговорочно?
– Нет, вечно находятся какие-то «но». Например, сколько бы я ни занимался спортом, у меня все равно есть маленький животик.
– Чем бы тебе хотелось заниматься? – спросил Шон. – Я имею в виду работу.
– Может быть, это звучит глупо, но я всегда мечтал стать фокусником. Я даже ходил на курсы и…
– Колин, все мы хотим сбежать от рутины в цирк, но… – съехидничала Пэмми.
– Но некоторые из нас так и поступают, – поспешно встрял Шон. – Некоторые из нас действительно бросают все и идут работать в цирк, если они по-настоящему хотят этого. Колин, твоя мечта не такая уж и странная. В этом мире полно фокусников.
– Может, оно и так, – согласилась Пэмми, – но разве они зарабатывают себе на жизнь своими фокусами?
– Я не предлагаю Коли ну просто взять и бросить свой бизнес…
– О, нет, я не могу этого сделать. Много людей зависит от меня. Иммигранты. Они не могут получить работу обычным путем. Беженцы, некоторые из которых…
– Хорошо-хорошо, давай взвесим это. И когда я говорю «взвесим», я имею в виду не те весы, на которых мы взвешиваемся, а – весовой дозатор, который используют люди, сидящие на диете, для взвешивания пищи…
– Я больше думал о фокусах как о развлечении, – уточнил Колин.
– Хорошо, существуют различные конкурсы талантов, – с энтузиазмом сказал Шон.
– И давайте помнить, прежде чем говорить на всё «нет», что именно «нет» всегда стоит на пути к «да»… – добавила Пэмми.
Шон:
– Чтобы по-настоящему выйти из кризиса, ты должен пересмотреть всю свою жизнь. Если работа делает тебя несчастливым, подумай о том, чтобы сменить ее… Пэмми:
– Доктор Харрисон, ладно тебе. У Колина хорошая работа. Ему просто не хватает…
Шон:
– Я бы сказал, что ему необходимо тщательно проанализировать, что для него действительно важно. Безусловно, он должен расставить приоритеты. Чуда не произойдет, когда, лежа на смертном одре, мы вдруг вспомним, что нам следовало бы давным-давно разобраться с завещанием. Если у Колина есть амбиции…
– Хорошо-хорошо, – резко оборвала Пэмми. – Спасибо, Колин. Я надеюсь, что тебе это помогло. Запомните, что начиная со следующего понедельника мы начинаем цикл передач с участием небезызвестного Вильгельма Гроэ, который будет рассказывать о своей книге «Один месяц до счастья». Может быть, будет лучше, если Колин позвонит самому Вильгельму Гроэ, потому что в сравнении с ним мы с доктором Харрисоном – просто любители, – тонким голоском рассмеялась она. – Конечно же, в тех вопросах, которые касаются счастья.
– Ты несчастлива? – в недоумении спросила Пэмми.
Она снова привела Анну в студию «Б», чтобы они в частном порядке могли обсудить заявление Анны об увольнении. Заявление, которое Анна переписывала несколько раз, получая от этого процесса неимоверное удовольствие.
– Признаюсь, твое письмо меня очень удивило, – сказала Пэмми, делая преувеличенно удивленное лицо. – Я думала, тебе нравится твоя работа.
Анна сидела на вращающемся стуле, на котором обычно сидел Шон, и чувствовала его незримое присутствие. Перед ней стоял микрофон – как будто для того, чтобы усилить каждое сказанное ею слово. Анна понимала: признавшись, что ей иногда нравится ее работа, она тем самым предаст Шона. У нее в ушах так и звучал его терпеливый голос: «Нет, Анна, тем самым ты только предашь саму себя».
