– Они не смешные. А кто так говорит?

– Мой бывший бойфренд сказал так вчера вечером.

– Твой… м-м… А почему бывший? Что между вами произошло?

Теперь она не боялась назвать Шону имя Тома – теперь, когда Том ушел из ее жизни.

– В этом-то и была проблема. В остальном все было замечательно. Я была с Томом только потому, что мне было комфортно. Но потом я осознала, что чувствовала себя с ним в безопасности только потому, что знала – наши отношения обречены.

– И как твой «друг» отреагировал на то, что ты порвала с ним?

– Он не из тех, кто говорит о своих чувствах Я пыталась с ним поговорить, но он даже не слушал.

Шон вздохнул:

– Да, такое часто случается. Один человек берет на себя всю ответственность за неудавшиеся отношения.

– Я очень обиделась на то, как он отреагировал, когда я призналась ему, что хочу быть актрисой.

– Знаешь, мне иногда кажется, что ты живешь ради того, чтобы тебя похвалили другие люди.

– Ты так думаешь?

– Да. Такое впечатление, что ты живешь такой жизнью, которую тебе навязали как якобы самую для тебя правильную и подходящую. Но на самом деле это не та жизнь, которую хочешь ты. Ну, например: почему тебе так трудно бросить работу, которую ты ненавидишь, и устроиться на работу, которая могла бы сделать тебя счастливой? Может быть, театр – это твое призвание.

– Да, я думаю, так и есть.

– Тогда действуй.

– Да, ты прав. И я очень скоро уволюсь из «SOS!». Но я проработала всего один месяц, так что…

– Лучшего времени и не придумаешь, – сказал он, доедая салат. – Я серьезно. Ты еще не погрязла в рутине, как некоторые. Так уходи же. Прямо сейчас. Уходи вместе со мной. Да. Уходи вместе со мной завтра.

Анна рассмеялась. Он словно бы просил ее тайно сбежать вместе с ним. В ее фантазиях молодой человек в мокрых бриджах – ее принц – говорил ей то же самое. Но тот мужчина из ее мечтаний, естественно, не разговаривал с ней о карьере.

«Я не могу уйти раньше, чем через три месяца после заявления», – подумала она. Но она вряд ли решилась бы напомнить Шону о своих договорных обязательствах. Это было бы все равно что спросить в разгаре страстной любовной сцены, чья очередь мыть посуду.

– Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, – сказал Шон. – Бога ради, просто напиши заявление об увольнении. Неужели это так трудно? Я готов поспорить, что ты еще даже не позвонила Эйлин.

– Эйлин?

– Психотерапевт, о которой я тебе говорил.

– А что бы она сказала? Чтобы я бросила все ради того, чтобы стать актрисой?

– Я думаю, она сказала бы тебе, что ты должна перестать жить ради других людей, – сказал он так медленно, словно взвешивал эффект от воздействия каждого слова. – Я думаю, она сказала бы тебе, что ты очень сильно сужаешь границы своего мира. Что перемены – это не только преодоление страха, например, страха полетов.

– Кажется, эта Эйлин очень хорошо меня знает, – сказала Анна: она действительно боялась летать.

– Нет, правда. Зачем испытывать себя на имитаторе полета? Попробуй настоящий полет. По крайней мере, тоща у тебя появится надежда, что ты сможешь попасть в совершенно другое место.

– Я правда скоро брошу эту работу, – решительно сказала она. – Во всяком случае, я хочу этого…

– Анна, просто объяви дату и свое намерение.

– Хорошо, решено, я так и сделаю. Завтра же.

– Завтра.

– Черт возьми! Что же скажет мой отец?

– Без комментариев.

– Я знаю. Ты прав. Я уволюсь.

– Завтра?

– Завтра.

– Мы уйдем, высоко подняв головы.

– Да.

«Я очень надеюсь на это», – подумала она, потому что иногда ей нравилась неопределенность.

– Выпьем за преодоление прошлого, – сказал Шон, поднимая пустую пивную кружку.

– За преодоление прошлого, – согласилась Анна, и в эту минуту появилась Пэмми, желая знать, почему ее «талантливая подчиненная» задерживается, и поздравляя ее с написанием «отличного вступительного слова».

– А теперь пошевеливайся, – деловито поторопила Пэмми. – Анни, Майк желает тебя снова видеть в офисе. Сегодня Лина будет сидеть за операторским пультом. И ты мне нужна в студии.

Анна улыбнулась Шону, забирая свое пальто и сумочку и следуя за Пэмми к выходу. Она чувствовала себя ребенком, за которым пришла мать.

– Я же не очень сильно опоздала, правда? – спросила она, когда они вышли из «Короны».

Сильный ветер пробирал ее насквозь через петлицы. На дворе все еще стоял сентябрь, прохладный, пахнущий опавшей листвой. Она была без пальто. Они вошли в тепло стеклянной башни, где располагалось «Радио-Централ», и прошли мимо Мауры, сидящей при входе за стойкой секретаря.

– Нет, не поздно. Но ведь это очень важная для тебя передача, или я не права? Майк доверил тебе важное дело. И все-таки, Анни, я знала, что найду тебя в пабе, где ты будешь страдать по Шону Харрисону.

Сплетница Маура.

– Ни по кому я не страдала, – беспомощно проговорила Анна. Пока они шли к лифту, она начала сочинять письмо: «Дорогая Пэмми Ловенталь, это письмо – заявление об увольнении…»

– Когда я была в твоем возрасте, то не растрачивала свое время, бегая за мужчинами, – сказала Пэмми, в нетерпении нажимая кнопку лифта – снова и снова.

– Я и не бегаю… И мне тридцать один год, – мрачно ответила Анна.

«Я вынуждена уволиться из-за вашего отношения ко мне. Несмотря на то, что я проработала на “Радио-Централ” уже восемь лет, я больше не могу мириться с…»

– И можешь прекратить разговаривать со мной этим угрюмым голосом, о котором мы с тобой уже имели беседу. Я полагала, что мы с тобой заключили «договор», но это, очевидно, никак не повлияло на твое отношение…

Лифт приехал, они зашли в него. Двери закрылись.

– Я и не предполагала, что наш «договор» будет висеть на офисном стенде… – начала Анна.

«Я не могу больше мириться с вашими постоянными придирками. Я надеялась, что мы сможем уладить наши разногласия и ужиться друг с другом, но я ошибалась».

– Тебе приятно будет услышать, что Майк снял его.

– Приятно слышать.

«Мне было приятно работать со всеми остальными членами команды “SOS!”. И мне будет жаль с ними расставаться. Но, к сожалению…»

– Ну, так или иначе, ты написала сегодня очень хорошее вступление. Оно показало, что в тебе скрывается потенциал, о котором я не подозревала. Майк был очень впечатлен, и мы с ним даже поговаривали о твоем повышении.

Они доехали до своего этажа, и двери лифта открылись. Они пошли по коридору и прошли мимо женщины, которая помахала Анне своим сникерсом, как будто они были знакомы.

– Ах, я должна заскочить к Саре, – пробормотала Пэмми. – Проверить, как у нее идут дела, после того как она начала принимать новое лекарство. А ты иди.

Задумавшись, Анна пошла дальше.

«К сожалению, о повышении говорят очень часто, но дальше разговоров дело не идет. Я больше не могу работать на женщину, которая не уважает чувства других людей, своих коллег. И я надеюсь, что когда-нибудь вы поймете, какую боль мне причинили…» – Нет, не то. Она не хотела разжалобить Пэмми. – «Я надеюсь, что когда-нибудь у меня появится причина, чтобы поблагодарить вас. Вы дали мне толчок, который был так необходим мне для достижения своей мечты…» – Но с какой стати ей благодарить Пэмми? – «Но я никогда не вспомню о вас с благодарностью. Я только надеюсь, что однажды вы пожалеете…» – Нет, нет. – «Сожалею, что вы не смогли найти применения моему многолетнему опыту работы на радио, который я принесла в “SOS!”…» – Эти слова могут создать Пэмми неприятности с Толстым Ревизором. – «Не могу не отметить, что это показывает ваше неумение работать с людьми.

Искренне ваша,

Мисс Анна Поттер».

Все, чего она хотела от жизни, – это счастья. Но счастья не было. Анна включила свой компьютер, и на экране появилась желтая заставка со словом «УЛЫБНИСЬ». Анна увидела на мониторе дату, и на нее вдруг нахлынула жалость к самой себе. «Четверг, 11:08утра, 30 сентября». Последний рабочий день Шона.