– Дело не только в этом, – сказала Анна. – Я сомневаюсь, что ты осознаешь, как сильно меня угнетает твое отношение. Это же просто каждодневное издевательство, если на то пошло.

Она взглянула на Пэмми – та читала ее заявление. Анну охватило какое-то странное раздражение, как будто Пэмми не имела никакого права читать ее личные мысли. Ведь ее заявление об уходе больше напоминало прощальную записку перед самоубийством. Анна писала это заявление с таким чувством, словно это был ее последний шанс сказать миру, что она действительно думает, прежде чем выброситься из окна. Но она никак не ожидала, что Пэмми будет читать заявление в ее же присутствии. Вопиющая бесцеремонность.

Анна слишком часто вверялась другим людям. С этим надо что-то делать. Она была слишком щедрой и почти сразу же сожалела о своей щедрости и обижалась. Денвил Джордж в книге «Камень с души» описал те чувства, которые она переживала. Джордж не любил ставить себя в один ряд с другими психологами, пишущими о самосовершенствовании. Но он очень помог Анне. Все больше и больше она начинала понимать причину своего несчастья.

– Ты думаешь, что я над тобой издеваюсь?

– Да, я думаю, что ты унижаешь меня. Причем постоянно.

– И поэтому ты увольняешься?

По правде говоря, с уходом Шона у нее больше не было причин оставаться. Но, разумеется, в этом Анна не собиралась признаваться.

Неужели она увольняется только ради того, чтобы поучаствовать в этом представлении? В ней даже откуда-то взялась смелость. Сидеть на стуле ведущего было очень приятно. Микрофон, конечно, был выключен, но она чувствовала его присутствие, и оно придавало всей сцене ее увольнения подобие настоящего шоу. До сих пор Анна не осознавала, какой властью может обладать голос как таковой. А сейчас она чувствовала, что может сказать все что угодно, не неся при этом никакой ответственности за свои слова. Ее голос казался ей чужим.

– Я считаю, что ты неверно судишь о моих побуждениях, – продолжала Анна. – Я считаю, что ты недооцениваешь мою работу. Ты слишком преувеличиваешь мои ошибки…

– Что ж, ты права, – к удивлению Анны, тихо сказала Пэмми. – Я знаю, что действительно виновата во всем этом. Возможно… даже не знаю… я тебе немного завидовала.

– Завидовала мне?

– Тому, как тебе удается вести себя с мужчинами. Я видела тебя с Шоном. У меня никогда так не получалось, отчасти из-за огромных размеров груди, а отчасти из-за… – Она умолкла и подалась вперед. Анна почувствовала запах ее дорогих духов. – А отчасти из-за моего прошлого. Я не знаю, известно ли тебе это, но мой отец пытался убить мою мать. А меня он постоянно оскорблял. Все это привело меня к попытке самоубийства.

– Гм. Я читала «Пэмми без купюр», – сказала Анна, но у нее не получилось выразить голосом сочувствие. За время работы на передаче она хорошо усвоила одну вещь: в своих проблемах все люди равны. Анна не была обязана сочувствовать Пэмми.

– Ах, милочка, спасибо, что купила мою книгу. Спасибо.

Анна не стала говорить, что взяла книгу в публичной библиотеке. Теперь у нее уже не было причин кого-то обижать или расстраивать. Через три месяца она уволится. ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА.

– Так ты принимаешь мои извинения?

– Я принимаю твои извинения, но мое решение остается неизменным. Я ухожу.

– Какая жалость, – сказала Пэмми. – Я и вправду собиралась ввести новую должность для передач. Мы с Майком уже обсуждали это. Нам нужен аналитик.

– А кто будет сидеть за операторским пультом?

– По правде говоря, я всегда хотела видеть оператором Лину. Я не возражала, когда они вдруг решили назначить тебя; и поверь мне, только из-за этого я могла бы превратить твою жизнь в настоящий ад с самого начала. Но ты же знаешь, все мы люди, – сказала она, весьма похожая в эту минуту на монстра с другой планеты.

– Конечно, что касается профессионализма, у тебя гораздо больше опыта, чем у нее, но именно поэтому я хочу, чтобы ты стала аналитиком, а не оператором. У тебя светлая голова. Похоже, ты очень быстро схватываешь все те проблемы, которые мы обсуждаем. И это очень впечатляет, особенно учитывая то, что ты пришла к нам из развлекательной программы. Как бы там ни было, я все еще жду одобрения из отдела Дункана, в смысле фондов на новую должность. Но он был очень доволен данными по нашей аудитории за последний месяц, несмотря на то что состав аудитории его всегда расстраивает. Слишком много женщин. И маловато мужчин.

«Как обычно», – подумала Анна.

– Как обычно, – улыбнулась Пэмми. – Ну хорошо, – вздохнула она. – Значит, я все-таки не могу заставить тебя изменить решение?

– Извини. – Анна покачала головой. Почему она все время извиняется?

– Хорошо, я поговорю с Линой, чтобы она уже начинала готовиться занять твое место.

У Анны поднялось настроение – она хорошо знала, что никто не сможет ее заменить. Что не бывает незаменимых людей – это все миф. Однажды Анна вернулась в «Час Джимми Сэлада», чтобы забрать несколько книг, и увидела, в каком состоянии находится фотокопировальная машина: ее дверца была открыта, а объявление на стене гласило, что она сломана. А все, что нужно было сделать, – это заменить красящий порошок.

– Ну, мы можем пользоваться твоими услугами еще целых три месяца, – сказала Пэмми, поерзав на стуле. – Кажется, именно такой срок указан в твоем заявлении?

– Да.

– Не беспокойся, я больше никому не покажу твое письмо.

– Спасибо.

На самом деле Анна надеялась, что его зачитают по всему «Радио-Централ». Она даже позволила себе покритиковать последние перемены в политике радиостанции, направленные на повышение рейтинга любой ценой, новый режим под предводительством Толстого Ревизора и отношение служащих «Радио-Централ» к работникам столовой, таким как Ада.

– Чем ты собираешься заниматься? – Пэмми засунула письмо Анны обратно в конверт, как бы давая понять, что лучше предать его забвению.

Анна знала, что ей зададут этот вопрос. Пэмми использовала малейшую возможность в своей передаче, чтобы подчеркнуть, как важно иметь полноценную работу. Она всем давала этот совет, как частичку своей «философии». Она считала, что работа заполняет человеческую жизнь.

– Я возвращаюсь к актерской игре. Это именно то, чем я всегда хотела заниматься.

– Правда? В театре или кино?

– Не имеет значения, – ответила Анна, удивляясь про себя: надо же, ей даже предоставили выбор.

– Что же, по-моему, это замечательно, – сказала Пэмми, но при этом посмотрела на Анну с беспокойством, как будто Анна решила уйти не только с работы, но и из жизни. – Хорошо.

Что еще могла сказать Пэмми? У нее уже не осталось сил, чтобы предотвратить профессиональное самоубийство своей подчиненной, тем более под конец рабочего дня.

– Я жду этого с нетерпением, – сказала Анна, чтобы успокоить совесть Пэмми. Она с нетерпением ждала, когда же сможет уйти отсюда, вырваться из этого офиса с его химическими запахами оргтехники. Анна давно поняла, что она творческая личность, и потому скрепя сердце тянула лямку офисной службы, пусть бы даже она была и высокооплачиваемой. Каждый день одно и то же – нажимаешь одни и те же кнопки: А6 – кофе, затем тонкая струйка сливок и лавина сахара.

– Может, сходим как-нибудь вместе пообедать? – спросила Пэмми.

– Да, если хочешь. Это было бы замечательно.

Анна всегда поражалась, когда Пэмми поднималась со стула. Ее тело было таким рыхлым, что казалось, стоит лишь ткнуть его пальцем, и оно расползется, как желе.

– Потому что мне действительно надо знать, что ты думаешь насчет Брюса.

Анна увидела впереди высокого брюнета, выходящего из дверей «Радио-Централ» на улицу. Шон? Она бросилась вслед за мужчиной, врезавшись в живот Толстого Ревизора и извинившись на ходу. Анну разозлило, что другие служащие совсем не торопятся и толпятся на выходе из здания, в то время как Шон уходит от нее, быть может, навсегда.

– Шон! – окликнула она, наконец догнав его. Она немного запыхалась. – Я так и думала, что это ты.