– Погоди! – заметила она. – Дождёмся, когда народа не будет.

Однако народ всё подходил и подходил: кто-то возвращался с обеда, кто-то, наоборот, шёл, чтобы претворить в жизнь известную офисную премудрость о том, что жизнь – это борьба: до обеда с голодом, после обеда со сном.

У компаний, арендовавших здесь помещения, не было чёткого графика для перерыва.

– Блин, когда же они рассосутся? – подосадовала Ира.

От нечего делать Вера озиралась вокруг. Холл бизнес-центра был стандартным и ничем не отличался от таких же холлов других офисных зданий. В центре находилась круглая стойка, так называемый, ресепшен, за которой сидело несколько сотрудников от владельца здания и выписывали пропуска на все этажи. Две девицы и молодой человек с бейджиком на груди весело переговаривались о чем-то своем.

Кроме них в холле маячило два охранника, в одном из которых она узнала Горбоносого, решительно удалившего её сегодня утром с загадочного этажа. Охранник стоял в профиль, выставив вперед свой длинный орлиный нос, и не обращал на неё никакого внимания, будто несколько часов назад они не встречались и не разговаривали.

«Что же там все-таки было? – раздумывала Вера. – Подойти, спросить? Нет, он не скажет, бесполезно! Тупые люди обычно выслуживаются перед хозяевами. Конечно, раз не блещут умом, значит, приходится брать чем-то другим».

Тут Вера почувствовал, как Ирина тянет её за руку.

– Всё пойдем, пока никого нет, – позвала она, и Вера вслед за подругой проскользнула в металлическое нутро лифта.

Едва двери закрылись, как Ира нажала на кнопку двадцать четвертого этажа и подъемный механизм тронулся, но девушка тут же остановила его, нажав «Стоп». Она вытащила из кармана джинсов маленький ключ и вставила в замочное отверстие.

– Теперь покатили! – озорно блеснули её глаза, и она снова нажала кнопку двадцать четвертого этажа.

Лифт начал подъём. Тут же зазвучала композиция Кортазара «Молчание Бетховена», которую Вера сегодня слышала второй раз. Она невольно напряглась и слегка побледнела.

Ей показалось, что они вновь остановятся на том самом этаже, где росли дикие джунгли в аккуратных контейнерах, они вновь окажутся там, перед голубыми качелями, только уже вдвоем с подругой. Вера почувствовала, что у неё нет желания показывать Ире это место, точно оно хранило некую тайну души, кусочки фантазии, которой ей не хотелось ни с кем делиться.

– Ты чего стремаешься? – заметив её состояние, осведомилась Ира, которую предстоящее приключение только веселило. – Не парься, прорвемся!

Вера молчала, а фортепиано Кортазара продолжала приглушенно звучать, мучительно действуя на нервы и, чем спокойнее играла музыка, тем больше росла тревога в её душе.

Вот они проехали свой этаж. Вот поднялись выше того места, где утром разгуливала Вера. Приближался двадцать четвертый и обе девушки ждали его с невольным замиранием сердца – проедут ли они выше или лифт остановится.

Лифт не остановился.

Замедляя скорость, он поднялся выше, на двадцать пятый этаж и там замер. Музыка прекратилась, двери медленно начали движение в стороны, постепенно увеличивая просвет. Подруги напряженно стояли и ждали, пока они разъедутся полностью.

Когда же тяжелые дверцы наконец открылись, перед ними предстал огромный белый зал, пустой и гулкий, без намека на мебель. По краям этого зала потолок подпирали белые квадратные колонны, под ногами лежал ламинированный пол светло-орехового цвета. И всё, больше ничего.

Сквозь большие – от потолка до пола прозрачные окна – всё помещение простреливали насквозь потоки солнечного света, отражаясь бликами на хорошо натёртом полу.

Удивленные и озадаченные они вышли из лифта в пустоту огромного помещения.

– Что за хрень? – спросила Ира. – Куда всех волной смыло? Ни охраны, ни мебели.

Не менее чем подруга была удивлена и Вера. У неё даже мелькнуло дикое предположение, что пока они ждали внизу, пока поднимались вверх в лифте, всё успели вывезти: кожаные кресла и диваны, огромный стол, сейф, компьютер. Что там еще бывает у таких высоких менеджеров? Вера не очень ясно себе представляла.

Но зачем? Кому надо? Так же, как и утром, она была удивлена, не находя ответа на свои вопросы.

Вера привыкла, что во время работы в компании вся её жизнь, была четко регламентированной и понятной. Бывшие военные в «Россервисе» установили простые армейские правила офисного поведения: любой шаг, инициатива, должны получить одобрение у руководства, опаздывать нельзя больше, чем на двадцать минут, задерживаться на работе можно только до восьми вечера. Было ещё несколько мелких, но необременительных установок.

Эти правила, как правила любой игры, при желании легко можно было нарушить, нужно лишь было знать рамки дозволенного, и знающие сотрудники пользовались этим. Но сейчас, здесь, в пустом офисе, Вера была серьезно озадачена, можно сказать, находилась в тупике.

Ира прошлась по офису, её голос отдавал эхом, оттеняя пустоту зала.

– Зашибись, вот тебе и пентхаус! Где же тогда сидит Бульдог?

– Ирка, какое нам дело! Давай отсюда валить по-быстрому, мы же не знаем для чего это помещение. Здесь могут быть камеры наблюдения: нас быстро вычислят и выгонят.

– Ты хоть фантазерка, но еще и трусиха. Погоди, свалить успеем! Мне кажется, здесь что-то должно быть.

Подойдя к одному из столбов, Ира постучала по нему сжатым кулачком. Бетонный столб не издал ни звука, подтверждая свою монолитность. Тогда Ирина обошла остальные столбы, постукивая по их бокам, и получила тот же результат. У неё был вид обманутого ребенка.

– Вот засада! Ничего! – с сожалением в голосе подытожила она.

– Ир, ну пора, пойдем, перерыв заканчивается.

Ирина с сожалением окинула пустой офис взглядом и направилась к лифту. Вера пошла следом, но вдруг увидела, как двери лифта с легким шипением начали закрываться. «Зашипели, как кошки», – со смешком подумала Вера, до конца не понимая, что закрывшиеся двери отрезают их от внешнего мира, и что они окажутся в западне.

– Блин! – Ира подбежала, кулаком ударила со всей силы по закрывшейся двери, но та, естественно, не подумала открываться.

Тогда Ирина принялась с остервенением нажимать на кнопку вызова, но кнопка только покраснела, словно возмущаясь от такой наглости и никакого движения дверей не вызвала. Наоборот, стало слышно, как внутри бетонного короба заурчал мотор, перенося кабину лифта на другой этаж.

– Ну чего ты жмёшь! – произнесла с досадой, подошедшая следом за подругой Вера. – Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! Видишь под кнопкой замок для ключа. Давай вставляй, сейчас вернем его назад.

– Не могу!

Вера с удивлением посмотрела на испуганную подругу, на её округлившиеся глаза.

– Ты что, ключ оставила в кабинке?

– Да, забыла, забыла, как дура! Что же делать? Прости меня, Верусик!..

Она выглядела обескураженной, и от прошлого веселого задора шаловливой девчонки не осталось и следа.

– Погоди! – обронила Вера, слыша звуки из лифтового колодца. – Кажется, он возвращается.

Теперь уже и Ира услышала приближающейся шорох кабины. Они отошли от дверей подальше и замерли в ожидании. Что же сейчас будет, кто появится? Главный с охраной, полиция или Алексей, обнаруживший пропажу?

Начав свой день, как и все – с просмотра электронной почты, Алексей не сразу обнаружил исчезновение заветного ключа от верхнего этажа. Его переполняли воспоминания о прошедшей ночи, об Ире.

Как у них все лихо закрутилось, как в женском романе – стремительно, легко и безумно! Страсть была, как будто, обоюдной и все же некий осадок в душе остался. Алексей не мог понять, почему он понравился девушке, ведь они только познакомились и толком не узнали друг друга. Чем он её привлек – внешностью, умом, положением? Неужели он производит такое неотразимое впечатление?

Обычно первые встречные девушки не бросались ему на шею. По крайней мере, так было раньше. Конечно, в глубине души он хотел бы быть популярным – это желание многих молодых людей, и он, Алексей, не являлся исключением. Иногда он представлял себя таким, фантазировал, но реальность обычно далека от мечтаний. В реальности он был всего лишь офисным клерком, со средним доходом, с заурядной внешностью.