Но пока он был всего лишь на крыше бизнес-центра «Орион».

Главный брал ножницы в руки и как заправский садовник обрезал отросшие ветки, при этом металлический посвист отточенных лезвий вызывали туманные страхи у подчиненных. Они с опаской смотрели на блестящие стальные лезвия, смыкающиеся на тонких шеях веток и с громким хрустом разрезающие древесную плоть, будто Бульдог мог также легко перекусить и их шеи.

Вспомнив об оранжерее на крыше, за которой с таким упоением ухаживал главный босс, Веру внезапно озарила догадка: ей показалось, что она нашла ответ на вопрос о создателе офисного лабиринта, отце этого странного нагромождения из кашпо и кадок с живыми растениями, об офисном Фавне.

Вот она истина! Этот таинственный лабиринт создал Бульдог, аналогия очевидна: контейнеры на крыше, контейнеры в лабиринте. Как же она раньше не догадалась? «Но это значит, что Горбоносый работает на директора, – мелькнула мысль в её голове. – Нет, невозможно. Бред! Их ничего не связывает».

Но Вера ошиблась с местонахождением Бульдога, ибо сегодня тот принимал у себя в кабинете, а не на крыше. Едва она с сопровождающими появилась в приёмной, как дверь его кабинета шумом распахнулась и оттуда стремглав выбежала высокая худая блондинка Стелла Анатольевна. Она занимала должность начальника Управления и пользовалась немалым влиянием.

Долгое время ходили слухи об особых отношениях между ней и Главным, таких близких, что ближе некуда. Имея статус любовницы, Стелла Анатольевна позволяла себе многое из того, что было недоступно другим менагерам, хотя бы и выше её по положению.

Она, к примеру, могла выбить высокие бонусы своим сотрудникам, незапланированные повышения. Не говоря уже о личных благах. Квартира, машина, одежда – все у неё было по высшему разряду, всё самое модное и дорогое.

Сейчас же, когда она стремительно выскочила из кабинета Бульдога, Вера заметила, что глаза её покраснели и выглядели заплаканными, а лицо было злым и обиженным, как у всех женщин получивших внезапную отставку. Вера слышала перед этим, что у Главного уже появилась новая любовница, более молодая и амбициозная, и отставка Стеллы была лишь вопросом времени.

В приёмной толпилось неожиданно много народа – в основном руководители мелких и крупных подразделений. В числе тех, кто ей был знаком, Вера узнала своего начальника – сверкающего лысиной Ивана Андреевича и босса Ирины – строгого, неулыбчивого Валерия Александровича. Они как герои Гоголя Добчинский и Бобчинский всегда ходили вместе.

Тут были и другие менеджеры, принадлежащие к руководству фирмы. Все они болтались по комнате без дела из стороны в сторону, пытаясь разговаривать и обсуждать какие-то темы по работе, но в то же время чутко прислушивались к тому, что происходило в кабинете Главного.

Выбежавшую оттуда униженную Стеллу большинство проводило озабоченными взглядами, словно каждый из них был отставленным любовником Бульдога и примерял судьбу Стеллы на себя. Только у женской руководящей части в глазах мелькали огоньки злорадства.

Всё это сразу бросилось Вере в глаза. Она поняла, что в фирме твориться нечто важное, возможно, кардинально меняющее жизнь её сотрудников. Иначе с чего бы разномастным управленцам, словно встревоженный улей, крутиться у дверей Главного, как у пчелиной матки, готовящейся покинуть насиженное место и увести за собой молодой рой?

Центром притяжения для клубка этих офисных пчёл, кроме двери Главного, был и стол, за которым сидела секретарша – молодая и смазливая Таня.

Среди видимых треволнений больших людей Вера внезапно ощутила, что её нынешние переживания, возможно, сильно преувеличены, как беспокойство муравья, случайно потерявшего соломинку, меркнут перед смятением мухи, попавшей в паутину.

Возможно, она и не пострадает от гнева Бульдога, как предполагалось поначалу, возможно, гроза обойдет стороной. Она понимала, происходит что-то более значительное, глобальное, судьбоносное, чем её несанкционированный поход с подругой на двадцать пятый этаж.

Заметив стоящую у входа Веру в сопровождении секьюрити, Татьяна сделала строгое лицо и отвела глаза в сторону. Так обычно встречают знакомых, о которых узнали нехорошие вещи и с которыми не желают общаться, воздвигнув с первых минут стену отчуждения. Вероятно, такие лица делали в период сталинских репрессий при встречах с родственниками осуждённых.

В глубине души, неожиданная реакция Татьяны удивила и немного насмешила Веру, потому что она не чувствовала себя ни виноватой, ни репрессированной.

В это время двери офиса руководителя «Россервиса» стремительно распахнулись, словно их с силой кто-то пнул изнутри, и Веру пригласили к Бульдогу.

За огромным столом цвета морёного дуба, сидел их самый Главный. Толстые складки щёк свисали на воротник, маленькие глазки, набычась, смотрели прямо перед собой. Сходство с бульдожьей породой было таким большим, что Вере невольно показалось, будто сейчас у начальника из пасти потечет липкая пахучая слюна и заляпает костюм. От таких мыслей её передернуло.

Лениво скользнув по фигуре девушки взглядом пресыщенного женской плотью мужчины, Главный махнул рукой, отпуская мускулистых спутников Веры. Когда те вышли, плотно закрыв за собой дверь, шеф всех шефов недовольно спросил:

– Ну что доигрались? – голос у него был грубый, но не пугающий, просто низкий мужской голос. – Доигралась ты со своей подругой. У вас серьёзные неприятности!

– Мы не хотели, так, по дурости заскочили на этот этаж.

– Я знаю! – Главный пожевал губами, отчего его обвислые щеки заколыхались. – Что же теперь с вами делать? Увольнение – это самое малое наказание. Ты понимаешь?

– Нет! – ответила Вера, которой казалось, как раз наоборот, что увольнение – это самое большое для них наказание. Её голос дрогнул: – Мы же ничего не сделали плохого – ущерба фирме нет. Никому ничего мы не передали.

– Да, но из-за вас произошел сбой в системе передачи секретной информации! – Главный укоризненно поднял большой толстый палец вверх и погрозил им. Его качающейся палец показался Вере стрелкой метронома, отсчитывающего ритм возможных ударов, какие могли бы посыпаться на неё. – Эта информация имеет огромное значение для безопасности страны, её обороноспособности, а вы подрываете!

– Там были какие-то проводки финансовые. Мне Ира сказала. Никаких секретных чертежей, записок.

– Да вы дуры! – Главный с силой ударил кулаком по столу и матерно выругался. – Какого хрена туда полезли? Зачем брали ключ от лифта?

Он уставился на Веру и его обрюзгшая физиономия, висящие щеки, побагровели от ярости. У неё пересохло от страха в горле, она хотела что-то сказать в своё оправдание, но что тут скажешь? То, в чём могла – уже повинилась, добавить нечего. А начальник прав, она и сама это понимала. Дуры они, конечно, две дуры! Но оставался еще шанс покаяться, попросит прощения, искупить свою вину, в конце концов. Чем-нибудь. Чем, пусть Бульдог скажет.

Выдержав паузу, Бульдог продолжил её гневно отчитывать и неизвестно, сколько времени длился бы этот тяжелый разговор, как вдруг горькие размышления Веры и раздраженный рык Главного были внезапно прерваны вторжением в его кабинет неизвестных людей.

Двери эффектно, как в театре распахнулись, и офис Бульдога заполнился до отказа. В основном это были люди в камуфляже с широкой надписью на спине: «Спецназ». Впереди, в форме сотрудника Следственного комитета и звездочками на погонах, которые в армейских условиях приравнивали их обладателя к званию «майор», выступал молодой человек, бледный и худощавый, носивший очки.

Из-за спин силовиков, с застывшими лицами, заглядывали в малодоступный прежде кабинет офисные соратники Самого.

– Гражданин, – следователь назвал фамилию, имя и отчество Главного, – я представитель Следственного комитета Никитин. Мы проводим ваше задержание, вот Постановление. Кроме того, здесь будет осуществлен обыск. Для этих следственных действий приглашены понятые. – И Никитин представил двух студенток, проходящих практику в одном из отделов.