За этим несвоевременным самокопанием её застал появившийся на этаже молодой человек в строгом чёрном костюме, как у коллег из детективного агентства и такой же безликой физиономией, как у курьера, передавшего им финансовые документы наверху. Подойдя к Вере, парень вежливо осведомился:

– Извините, где отдел? – и он назвал место, где работала Вера.

– А кого вы ищите? – с замиранием сердца уточнила она.

– Там работает одна девушка, Верой зовут. Не знаете её?

– Знаю, – Вера на мгновение задумалась. – Идите прямо, потом повернете за угол, и возле помещения для кофе-брейка будет её отдел.

Она говорила автоматически, почти не задумываясь, и в тоже время в голове пульсировала только одна мысль: «Бежать, бежать, валить пока не поздно!»

– Спасибо! – молодой человек кивнул и пошёл по коридору.

А Вера заторможено повернулась и медленно направилась к лифтовой, боясь оглянуться. Дверцы открылись, она вошла внутрь. Ею овладело страстное, навязчивое, как маниакальный психоз, желание – скорее выскочить на улицу из этого здания, и уехать подальше. Если только успеет.

Она нажала кнопку первого этажа, но лифт вместо того, чтобы поехать вниз, двинулся вверх.

«Нет, только не это! Неужели опять?» – подумала Вера о таинственном двадцать первом этаже и с досады стукнула по металлическому поручню, опоясывающему стенки кабины. Ей не нужен цветочный лабиринт. Ей не нужна музыка Кортазара и зелёное буйство джунглей.

Между тем, лифт вновь остановился на загадочном двадцать первом этаже и открыл дверцы. Вера увидела те же джунгли, те же лианы, то же разноцветье вдоль тропинки, сделала шаг, другой, медленно пошла вперёд.

Чем дальше она шла, тем большее спокойствие приходило к ней, и все тревоги, сжимавшие сердце, отступали на задний план, заслонялись зеленью джунглей. К этим успокаивающим краскам присоединился и умиротворяющей запах земли, будто растения не стояли в деревянных контейнерах и керамических кашпо, а произрастали из самой настоящей земной почвы.

Как же она забыла, что лабиринт может влиять на настроение, что есть внутренняя связь между её эмоциями и пространством запутанных дорожек!

И вот она берёт себя в руки, полностью успокаивается. Лёгкая улыбка мимолетно трогает уголки губ. Она снова видит дачную скамейку с голубым козырьком, подвешенную на тонких, но прочных железных цепях, слышит тихую музыку Кортазара.

На самом деле, считает она, это не какой-то обыкновенный лабиринт, который встретишь в древних развалинах или на игровых площадках, это уход в другую реальность от той страшной жизни, что окружает её. Это «Лабиринт Фавна», в котором маленькая девочка укрывается от страшных бурь, бушующих снаружи, и безжалостно уносящих взрослых в небытие. Как в фильме-фэнтези Гильермо дель Торо4.

Лабиринт пока без своего Фавна, но он где-то есть, существует. Может быть, Фавн – это горбоносый страж, блюститель порядка с первого этажа. Может ещё кто-то другой.

Вера садится на скамейку, начинает раскачиваться, прикрывает глаза. Сейчас, сейчас должен появиться этот охранник, но она его не боится, как прошлый раз, она откидывается на спинку скамьи, беззаботно качается, ждёт.

Железные цепи скрипят едва слышно.

И точно. В ткань звуков из музыки и скрипа качелей вплетается шорох чьих-то осторожных шагов. Вера ждёт, не открывая глаз, и её терпеливое ожидание приносит свои плоды. Она слышит голос мужчины, стоящего неподалеку, она узнает этот голос.

– Вы опять здесь? – с недовольством произносит горбоносый охранник. – Пройдёмте со мной!

Она открывает глаза.

– Поедем на лифте как прошлый раз? Нельзя побыть еще здесь… немного? Я ведь ничего не делаю, ничего не нарушаю.

Она специально говорит жалобно, плаксивым голосом, стараясь подражать маленькой девочке, она немного дурачится.

– Это против правил, – туманно отвечает горбоносый, словно знает некие никому неизвестные правила, и лицо его меняет выражение с тупого и безразличного на вполне осмысленное. – Здесь нельзя никому находиться! Никому!

– Послушайте! – Вера настойчива, ей не хочется подниматься с качелей и уходить. – Это другой мир, совершенно другой, признайтесь! Этот мир придуманный кем-то, вымышленный.

– Вымышленный? Может быть. Но зато мы настоящие! – офисный стражник возражает ей без тени сомнения на лице, он убежден в точности своих слов, он отвергает намеки на сюрреалистичную обстановку этого места.

– Идите сюда, садитесь! – Вера повелительно указывает на место рядом с собой. – Да вы не бойтесь!

– Я и не боюсь! – спокойно замечает горбоносый караульщик, но на скамью не садится.

– Этот мир, эти джунгли. Расскажите мне обо всем. Что это такое? Кто это сделал, вы же знаете! Ну, прошу!

Она уговаривает его без особой надежды на правду, зная, что получить настоящий ответ без умалчивания и лжи невозможно. И, о чудо! Горбоносый сдаётся.

– Хорошо! – уступчиво соглашается он. – Я расскажу. Это место непростое, оно преддверие в нечто другое. Как бы это сказать…

– Другой мир? – Вера радостно улыбается от осознания того, что угадала.

– Да, можно сказать и так. Это первый шаг по пути туда, в ту реальность, фантазию, которая живёт в вашем мозгу. Вы ведь знаете, что иную реальность можно придумать в своей голове, а можно и создать искусственно. Спиртное, наркотики… Они погружают вас в этот странный мир помимо воли – вы не можете ничего сконструировать, добавить к тому, что видите или слышите, изменить. Но есть другое. Вы можете создать свою Вселенную, построить город, придумать людей, свою жизнь и погружаться в неё, когда вам сложно оставаться здесь, наяву.

– Я, кажется, понимаю, о чём вы говорите, – Вера продолжает раскачиваться, но улыбка уже сходит с её лица, она хмурит лоб, закусывает губу, она размышляет. – Эти джунгли, цветочный лабиринт – всего лишь ключ в мой мир, созданный чистой фантазией, мир, куда я могу сбежать, где мне будет исключительно хорошо потому что…

– Потому что вы не будете создавать в нём враждебных себе людей, тех, с кем вам будет неприятно. Там нет опасных поворотов судьбы и угроз вашей жизни. В этом мире вы превратитесь в королеву, которой подвластно всё, и которая купается в любви своих подданных.

– Параллельная жизнь! Жаль, что так не бывает и любая сказка заканчивается.

Она снова расслабляется, откидывается на спинку скамейки и с силой отталкивается ногами от земли; тонкие цепи скрипят, на ломких стебельках колеблются цветы, которых касается чуть слышное дуновенье ветерка.

– Кто знает! – загадочно замечает горбоносый. – Быть может, для вас сказка и не закончится…

– Это как? О чём вы говорите?

– Вам надо найти вход в этот мир и одним из таких входов является сон. Когда вы засыпаете, то можете запрограммировать в голове сюжет сна. Но в самом сне вы неустойчивы, вы можете его забыть частично или полностью, восстановить всего лишь небольшие фрагменты. О моделировании здесь не может быть и речи. Во сне вы не управляете – вы следуете за событиями. Поэтому я говорю о другом входе.

– Каком?

Вера заинтересовалась разговором. Горбоносый, который раньше казался ей грубым, высокомерным, человеком с ограниченным интеллектом и неприветливой физиономией, теперь выглядел вполне милым и разговорчивым субъектом. Он уже не походил на того тупого служителя закона, который только и мог твердить: «Пройдемте, гражданин!», будто других слов не существует в природе.

– Этот вход здесь, – охранник поводит рукой вокруг. – Вам надо его отыскать.

– Так помогите мне! – просит Вера, впрочем, без особого желания.

Всё, о чём с загадочным видом вещает ей Горбоносый, кажется ей откровенной бредятиной. Другой мир, сказка наяву, уход в параллельные миры. О чём он говорит? Это же полная чушь! Лабиринт Фавна ей не нужен, потому что жизнь, за исключением отдельных моментов, её не пугает, и она случайно оказалась здесь по чьей-то дурацкой прихоти.