– Злая ты, как я погляжу.

Они разошлись каждая по своим делам. И всё же Вере было очень интересно, как подруга объяснится с Лёшей по поводу всего, что произошло: и украденного ключа, и их «экскурсии» на верхний этаж, и вскрытого пакета с чужими документами.

Да, много они наворотили!

Верина соседка Маша как всегда была на месте, она сосредоточенно втирала в пухлые кисти рук питательный крем, однако появление Веры отвлекло её от важного занятия. Искоса посмотрев на коллегу, Маша бросила:

– Опаздываешь, смотри, посадят на цепь, а ещё хуже – запишут прогул.

– Не страшно! Лишь бы на что-нибудь другое не посадили, – пренебрежительно отмахнулась Вера. – Опять мажешься?

– Кожа совсем замучила, такая сухая, как у прачки. Даже не знаю, что делать!

– Сходи к дерматологу.

Маша метнула рассерженный взгляд в сторону Веры.

– Тебе всё шуточки, а тут вопрос о здоровье. Кстати, приходил Лёшка, тебя спрашивал. Мне показалось, он чем-то расстроен.

Произнеся последние слова, Маша с любопытством посмотрела на свою соседку, ожидая, что та поделиться новостями, но Вера промолчала.

– У вас с ним что-то есть? – продолжила допытываться Маша.

– Перестань! Он встречается с Ирой из отдела Валерия Александровича,

– Да ты что! – глаза у Маши округлились. – А я не знала!

– А зачем тебе знать?

– Ну, так, для общего развития. Кстати, если ты думаешь, что я ничего не знаю… Я тоже кое-что видела.

– Например? – без интереса спросила Вера.

– Ты знаешь, что у твоей подружки был роман с нашим Петькой? Может ещё есть! Прикинь, если она встречается с двумя одновременно: и с Петькой, и с Лёшей. Вот прикольно!

Тут Вера не смогла дальше делать вид, что ей всё равно, Курасов ведь одно время пытался ухаживать за ней и даже ревновал. Об этом говорила Вероника Ивановна. Но, чтобы Пётр с Ирусиком?

– С чего ты взяла? – настороженно осведомилась Вера. – Да ты гонишь!

– Ни капельки! Я давно видела, как она шепталась с Петькой по углам. А однажды, – Маша оглянулась, словно кто-то мог её услышать, понизила голос, – однажды они закрылись в туалете. Правда дело было вечером, в офисе народ разбежался, а я задержалась из-за срочняка.

– Это была давно, – сухо заметила Вера. – Сейчас она с Лёшей.

– Ага! – недоверчиво протянула Маша. Она опять принялась за крем, плавно втирая его между пальцами рук. – Знаешь, мне Иван Андреевич, игривые смайлики подбрасывает. Разыгрался старый хрыч!

– Может, ты нравишься ему.

Вера принялась читать почту на компьютере, продолжая прокручивать в голове слова Маши об Ирусике и Петре. Ей припомнился шаловливый взгляд подруги, игривое пение: «А в вестибюле метро, девчонку ищет Петро». Неужели всё для отвода глаз? Неужели Ирка крутит и с ним? Как же её слова там, в баре, что он перспективный, что ей, Вере, надо закадрить его?

Она бросила взгляд через прозрачную стеклянную стенку на место, где сидел Курасов. Но ведь Вероника Ивановна могла ошибаться на их счет: не было никаких симпатий между Курасовым и Верой, и на самом деле, не она нравилась Петру, а её подруга. Возможно, тот ревновал молодых людей именно к Ирке, любившей флиртануть с мальчиками из разных отделов.

– Возможно, и нравлюсь! – между тем продолжала говорить Маша об их руководителе.

Она ещё что-то рассказывала, но Вера слушала, что называется, вполуха – Маша умела быть очень нудной, ничего нового не скажет, а только будет молоть всякую чепуху, между делом нахваливая себя хорошую.

– А где Вероника Ивановна? – прервала она словоизлияния соседки, обратив внимания на пустой стул.

– На больничном. И как они все болеют? Вот я ни разу еще не брала больничный.

– Сравнила! – пожала плечами Вера. – Сколько ей и сколько тебе.

– Всё равно! – не сдавалась Маша. – Я тоже не такая здоровая, как кажусь.

– Ну, так и бери! И вообще, Вероника Ивановна к нам всегда хорошо относилась. Не понимаю, чем она тебя достала?

– Да, так, ничем. Только вот завидки берут – одним можно, а другим нельзя.

– Ты говоришь какую-то чепуху! – Вера отвернулась и занялась своими делами.

Несправедливый упрёк Маши в сторону Вероники Ивановны между тем переключил её мысли с Петра на эту женщину. Вере вдруг вспомнилось, как около года назад, когда у неё случился неудачный роман с одним из коллег и она прибежала в слезах в их офис, Вероника Ивановна её успокаивала. Слова понимания и поддержки, услышанные Верой тогда от этой мудрой женщины, очень помогли, приободрили. «Верочка, – говорила она, гладя её по плечу рыдающую, безутешную, – Верочка, всё образуется. Будут у тебя еще молодые люди, ты не думай! Жизнь на этом не заканчивается».

Простые слова, звучавшие из её уст, не стоили никаких усилий. Любой мог их произнести, например, та же Маша. Но сказала именно Вероника Ивановна и как они помогли в трудную минуту! Именно тогда Вера поняла, что сочувствие к ближнему – своего рода талант, который дается не каждому, как не каждому дан музыкальный слух или способность к рисованию.

Она открыла электронную почту и убедилась в отсутствии актуальных новостей. Несколько писем пришло от отдельского босса с обычными заданиями и смайликами в конце текста – Иван Андреевич, как всегда, заигрывал не только с Машей. Он как рыбак забрасывал широкую сеть, вдруг повезёт и на его ненавязчивые намеки, кто-то клюнет.

Вера отвлечённо просмотрела почту и всё же мысли об их путешествии наверх, о краже чужих документов, не отпускали. А ну как Ирка не вернёт их, а задумает выгадать, кому-нибудь толкнуть за бабки? Она ведь такая, бедовая! «Надо сейчас же встретиться с Ирусиком и обсудить тему, – раздумывала Вера. – Не исключено, что у главного безопасника здесь повсюду свои глаза и уши. Ирка тогда сразу спалится».

Ей вспомнился шеф службы безопасности Григорий Алексеевич. Морщинистое лицо с набрякшим носом, угольки глаз, шныряющие по физиономии собеседника в поисках точки, за которую можно зацепиться. Его лицо было подвержено мгновенной трансформации: в присутствии начальства выглядело улыбчивым и весёлым, а при подчиненных строгим и брюзгливым. Он казался ей неприятным, этот бывший сослуживец Бульдога, отвечавший некогда за эксплуатационное состояние военных городков. Здесь, в «Россервисе» он переквалифицировался в безопасника и почти безотлучно находился возле Главного.

Вера вновь внимательно осмотрела непонятную, и оттого кажущуюся опасной, фотографию в лифте в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, но её старания успехом не увенчались.

– Я пойду к Ире, – бросила она соседке, поднимаясь и блокируя экран компьютера. – Срочно надо. Прикроешь?

– Давно не виделись, – усмехнулась Маша. – Иди-иди! А я пока поработаю вместо тебя, – добавила она с ехидцей, хотя сама продолжала заниматься своими пухлыми ладошками.

Полная внутренних переживаний, Вера пошла по коридору вдоль прозрачных стеклянных стен, за которыми виднелись головы сотрудников, прилипших к мониторам компьютеров. Двери были распахнуты, слышалось клацанье клавиатуры, звонки стационарных и мобильных телефонов, мужские и женские голоса, сливающиеся в общем шуме. Все были заняты, все при деле, кроме неё.

Пока она шла, неотвязные мысли мучили её. Почему они с подругой очутились в таком ужасном положении, что пошло не так? Сама по себе ли сложилась цепь странных событий, приведших их на двадцать пятый этаж, или было что-то другое: злой рок, фатум? А ведь ничто не предвещало такого оборота дел; утро было самым обычным, дорога на работу спокойной, небольшой дождик не в счет. Только вот попала она не на свой этаж.

Опять же этот охранник горбоносый. Как там оказался, почему? «Да, – невольно вспомнилось ей утреннее приключение, – этот загадочный этаж, офисный лабиринт в джунглях, запах свежей зелени. Я будто побывала в сказке, как в детстве».

Ей вдруг вспомнилось, как мама читала на ночь сказки веселые и одновременно страшные, придуманные фантазией братьев Гримм, где бродили всякие чудища и охотились за непослушными детками. Маленькая Вера слушала и забивалась под одеяло, хотя и знала, что её никто не обидит, потому что мама рядом.