— Ну, что я вам говорил? — гордо вскинул голову Рабинович, — Не знаю как вы, а я иду в посольство. Эх, где наша не пропадала!
На входе в посольство нам довелось встретиться с охранником, который поинтересовался, зачем мы пожаловали, а также констатировал, что пахнет алкоголем. Истинные цели нашего визита Рабиновичу раскрывать не хотелось, и он сказал, что желает восстановить российское гражданство.
— Пускай одним дорогим россиянином будет больше, — начал уговаривать охранника Костик. — А запах алкоголя — это не запах алкоголя, а запах мужского одеколона «Гарант Конституции» производства кондитерского дома «Южная Вишня».
— «Южная Вишня» освоила производство мужского одеколона в результате конверсии, — поддержала супруга Ольга и кокетливо улыбнулась.
Страж ворот посольства ее улыбкой был сражён, и участники банкета проникли внутрь. С большой для себя пользой посетив чистый туалет, Рабинович, было, собрались мирно покинуть стены представительства Российской Федерации, но тут, видимо, «Гарант Конституции» ударил мне в голову. Он направился к сотруднику консульства и в дипломатических выражениях попросил восстановить свое российское гражданство.
Работник посольства в ненавязчивой, интеллигентной манере предложил ему оплатить через кассу связанные с восстановлением гражданства расходы. Судя по указанной сумме, работники посольства собирались трудиться над процессом восстановления гражданства Рабиновича долго и напряженно. Находясь под влиянием «Гаранта Конституции» Рабинович нетвердой походкой направился к кассе с благородной целью внести требуемую сумму. Возле кассы его ожидал большой сюрприз. Выяснилось, что, находясь в состоянии алкогольного опьянения, Рабинович обменял наличествующие у него израильские шекели на российские рубли. На недоуменные вопросы присутствующих он заявил, что с российскими рублями у него связаны воспоминания далекого детства. В ответ на попытку Шпрехшталмейстера помешать осуществлению валютной операции, Рабинович обозвал последнего жалким масоном и жестоким притеснителем беспомощных психиатрических больных.
— Желаю платить рублями, — ни минуты не раздумывая, громко заявил он кассиру. — Использовать рубль в качестве платежного средства! До такого может додуматься не каждый. Пусть этот станет символом моей принадлежности к Российской государственности.
Гордость не понятно за что переполняла его сердце.
— Вы что, пьяные? — сразу догадался кассир, увидев казначейские билеты Центрального банка России. — Что вы мне суете?
— Это российские рубли, — доходчиво объяснял Рабинович кассиру, — между прочим, обязательны для приёма на всей территории Российской Федерации. Об этом справедливо упоминается даже у Михаила Булгакова. Посольство является суверенной территорией той страны, которую оно представляет. Так что попрошу расписочку о получении.
— Нет, ну эта просто бич какой-то, — возмутился кассир, — пару дней назад приперлась какая нахальная девица и потребовала не только немедленно восстановить ее паспорт, но и отправить ее в Россию первым же рейсом. При этом денег у нее было только на бутылку Кока-Колы. Ну и народ пошел. И откуда это в них?
— Эта? — спросил Пятоев, показывая фотографию своей дочери.
— Эта, эта, — подтвердил кассир, — у вас что, банда мошенников?
Пятоев с трудом подавил в себе желание сломать кассиру позвоночник.
— Я как раз деньги принес за нее за нее заплатить, — сказал он, пряча фотографию, — когда она обещала зайти?
— Обещала зайти на завтра, да так и не пришла, — видя теплое к себе отношение, сразу подобрел кассир, — а деньги можете внести. Только скажите ей чтобы фотографию принесла. Если по срочному тарифу, то через неделю паспорт будет готов. А билеты на самолет нужно купить в туристическом агентстве. Я вам одно хорошее агентство могу порекомендовать. Тут не далеко, скажите, что от меня.
— Большое спасибо, — прервал его Пятоев, — очень приятно было с вами познакомиться. Следующий раз я вместе с ней приду. И с фотографией. Тогда и оплачу.
— Не затягивайте, — вдогонку крикнул ему кассир, — у нас паспорта скоро подорожать должны.
Из посольства участники банкета вышли молча.
— Не, унывай, майор, — попытался утешить Пятоева несколько протрезвевший Рабинович, — ну хочешь, я тебе про организацию судебно-психиатрической экспертизы расскажу. А еще лучше, про израильские тюрьмы. Я по этой теме недавно курсы повышения квалификации закончил. Послушай, это интересно.
— Про израильские тюрьмы, говоришь? — переспросил еще не пришедший в себя Пятоев, — Про израильские тюрьмы — это хорошо.
Судебно-психиатрическое отделение больницы им. Абарбаналя было единственным в Израиле, где проводилась судебно-медицинская экспертиза женщин, — Зажегся Рабинович, — У нас там учеба была. Ты понимаешь, Пятоев, все население Израиля — семь миллионов человек, и на всех конфликтующих с законом ненормальных женщин одного отделения вполне достаточно. Учеба моя длилась полгода, и судебно-экспертным премудростям нас обучали и в тюрьме Рамла, внутри которой находилось психиатрическое отделение. Периодически мы навещали другие тюрьмы. Всегда было немного волнительно посещать тюрьму Массиягу, в которой тянули срок лучшие люди, соль земли Израильской, избранники народа, его краса и гордость, столпы веры и пример для подрастающего поколения. В тюрьме Массиягу содержались лица до осуждения и, зачастую, после него, занимавшие высокое положение в различных сферах общественной жизни. По чистой случайности тюрьма Массиягу находится рядом с единственной в Израиле женской тюрьмой, имеющей многообещающее название Тирца (что в переводе означает «желанная»). Там мы тоже бывали систематически. Иногда нас водили в тель-авивскую тюрьму Абу-Кабир, где находился институт судебно-медицинской экспертизы, и содержались задержанные до суда жители и гости Тель-Авива и его окрестностей. Изредка мы бывали в военной тюрьме № 4 в Црифине. Иногда нам читали лекции в учебном центре психиатрической больницы Шар-Минаше, внутри которой находится особый блок для психбольных, совершивших уголовные преступления. Не избежали мы и посещения единственной в своем роде тюрьмы «Хермон».
Тюрьма «Хермон» — это единственная тюрьма в стране, где проходят полный курс лечения лица, совершившие преступления из-за пристрастия к наркотикам или алкоголю. Так сказать израильский аналог Советского ЛТП. Что любопытно, то здесь же пользуют лиц «страдающих склонностью к насилию в семье». Говоря понятным языком, это те, которые бьют родную супругу смертным боем. По мнению израильских перевоспитателей, это занятие так затягивает, что самостоятельно от этой пагубного пристрастия избавиться невозможно, и таким людям требуется помощь наркологов в условиях, максимально приближенных к тюремным застенкам. Лечение в «Хермоне» состоит в сеансах психотерапии в разных ее видах, которые не прекращаются с утра до вечера. Далеко не каждый из осужденных выдерживает такую психологическую нагрузку. Многие ничему не могут научиться и раз за разом поддаются на провокации психологов, работников тюрьмы и соратников по борьбе с темными страстями. Попасть в «Хермон» можно, обратившись с просьбой в Управление тюрем. Причем высокое право быть заключенным тюрьмы «Хермон» заслужить не просто — далеко не все просьбы о тюремном заключении туда удовлетворяются. А вылететь с «Хермона» достаточно легко — для этого достаточно, чтобы сплоченный общим делом коллектив перевоспитателей-психотерапевтов принял судьбоносное решение о безуспешности «лечения тюрьмой». Обмануть тюремных психотерапевтов сложно. У них на вооружении стоит анализ мочи. При обнаружении в моче вернувшегося из отпуска арестанта следов принятых накануне наркотиков провинившийся вылетает из тюрьмы в тот же день. Приговор в таком случае выносят окончательный, и обжалованию он не подлежит.
Как не странно, цикл лагерных воспоминаний подействовал на Пятоева умиротворительно. «Значит, еще несколько дней назад Наташа была в посольстве, — думал Пятоев, — со слов придурка-кассира вид у нее был цветущий. Именно это его особенно и возмутило. «Выглядела королевой, а денег с собой не было». Из-за этого он ее и запомнил. Обещала прийти завтра, но не пришла. Странно. Почему пришла первый раз? Убежала из публичного дома? Вряд ли. Почему не пришла на завтра? Не понятно.
