Подчас зал и ведущий сессию были едины в своем нежелании работать продуктивно. Депутаты делали вид, что участвуют в работе сессии, ведущий делал вид, что он им помогает.

Ситуация вынуждала разработчика любого документа добиваться всего лишь начала рассмотрения вопроса на сессии (для чего требовалась благосклонность руководства). Не было сомнений в том, что прения в основном станут поводом для самовыражения выступающих и не смогут повлиять на результаты голосования "за основу". Примерно сотня депутатов, не считающих обязательным выслушивать какие-либо аргументы, возвращалась в зал лишь для голосования и почти всегда голосовала «за». Ситуация повторялась и при обсуждении поправок, за исключением того, что из курилок депутаты уже не возвращались.

Станкевич в нужный момент мастерски переводил сессию на наименее интересные для депутатов темы. Депутатские запросы традиционно звучали при полупустом зале. Не удавалось привлечь внимание и к отчету созданных сессией под напором руководства скучных комиссий.

Помимо чисто процедурного абсурда Моссовет стал заложником тунеядства. Лидеры отказывались выполнять лидирующую роль. Они не предлагали никакой концепции работы, и, предпочитали идти вслед за событиями, не тревожа верховные власти предложениями по организационной реформе самих Советов. Потом неэффективность работы системы Советов объяснялась их генетическим родством с коммунистическим режимом. Профанация была налицо. Как со стороны лидирующих и ведущих, так и со стороны ведомых.

Один из депутатов Моссовета сказал однажды замечательную фразу: "Для приличных людей никакой регламент не нужен". Это действительно так. Если люди собрались, чтобы совместно сделать что-то полезное, они не будут ставить друг другу подножки, опираясь на вечно несовершенные правила. Но как раз такого человеческого отношения между депутатами с различными убеждениями и не дали наладить сначала Попов со Станкевичем, а потом и вся верхушка Моссовета во главе с Гончаром, нашедшая себя в интригах и переговорах с лужковской администрацией.

ПОД ЖЕЛЕЗНОЙ ПЯТОЙ

Пока Моссовет боролся сам с собой, мэрия все дальше распространяла свое влияние. Благодаря Б. Ельцину в руки вчерашних и новых номенклатурщиков, попали не только рычаги власти, используемые КПСС, но и многое другое. Это многое — прямое подчинение им руководства милиции и территориального управления Министерства безопасности, бесконтрольное решение всех вопросов, связанных с собственностью Москвы и громадными средствами, сконцентрированными во внебюджетных фондах.

Все закулисные интриги и жестокие разборки в структурах исполнительной власти до публики не доходили. Зато депутатские склоки крутили по московскому каналу телевидения часами более года. Жизнь становилась все хуже, а тут на экране занимались совершенно непонятными разговорами народные избранники. Услужливые комментаторы торопливо толковали: они некомпетентны, слабы, ничего не умеют и хотят бесконечно могучей личной власти. Этим они мешают толковым хозяйственникам, ночи не спящим в заботах о любимом городе. Поносимым и шельмуемым депутатам оставалось мучиться бессильной злобой, прорывающейся в редких и бездарно сделанных телепередачах с их участием. Многие предпочли не нервничать и пошли к хозяевам города на поклон — просить доходного места при мэрии.

Может быть так и стоило поступать, смиряясь и оправдывая себя той конкретной пользой, которую можно приносить избирателям на административных постах? Тогда во что должна превратиться система представительных органов власти? Снова в тот же придаток партийных структур (теперь закамуфлированных номенклатурой под хозяйственные)? Не всем по душе было перерождение избираемой власти в назначаемую. Природное упрямство мешало согласиться на крутую смену убеждений.

Нет, такой выход для порядочных людей не подходил. Он противоречил здравому смыслу и становился предательством по отношению к собственным устремлениям, высказанным когда-то избирателям. Система, которую лепила новая номенклатура и подсобники из «демократов» была явно противоестественна и внутренне конфликтна.

Зампред Моссовета Ю. П. Седых-Бондаренко и академик В. М. Капустян написали на эту тему статью "Как Моссовет может стать сильным" ("Столица", 1992). С их точки зрения, неэффективность доминирования исполнительной власти была обусловлена целым рядом причин. Прежде всего, в такой ситуации административный пост появляется еще до своей функции, а потом изобретает эту функцию и требует под нее финансирование. Значит приходится содержать не аппарат, решающий реальные проблемы, а изобретателей функций. Расточительность налицо! Второй момент состоит в том, что хозяйственная деятельность приобретает технократический характер: она привязана к техническим комплексам города, а не к конкретным потребностям населения. При ослаблении властных установок технические комплексы начинают работать вхолостую или самостоятельно определять свои задачи. В то же время депутаты, как представители населения во власти, обязаны выявлять и исследовать проблемы города, определять первоочередные из них и намечать стратегию их решения. Если обеспечить эту естественную функцию депутатского корпуса, роль администраторов-исполнителей сохраняется в разумном распоряжении выделенными им под решение конкретных проблем ресурсами. Тогда деньги расходуются под конкретные проблемы, а не под обеспечение существующих административных структур.

Такого рода эффективность была убийственной для номенклатуры, собирающейся нажиться в обстановке разрухи и хаоса. Поэтому железной пятой наступила номенклатура на горло представительной власти, пытавшейся по началу говорить именно о проблемах Москвы.

ПЕРЕД МОРЕМ ПРОБЛЕМ

И все-таки депутаты могли попытаться самостоятельно перейти в проблемный режим работы, не воспроизводя бюрократию хотя бы в своей среде. Не тут то было. Зря что ли оставлял Г. Попов в Моссовете мощный арьергард — пятую колонну? Зря что ли привечал бывших коммунистов из моссоветовской группы «Москва» Ю. Лужков?

Группа "Сильный Совет", не ведая с кем связалась, раз за разом делала заходы вокруг руководства Моссовета, дабы внедрить проблемный режим работы Моссовета.

Вот что предлагали. Поскольку отраслевая структура депутатских комиссий совершенно не способствовала эффективной работе, и внутри них возникали мелкие личные счеты, значительная часть депутатов с большей охотой встраивалась в работу хозяйственных структур. Это убивало Совет. Поэтому предлагалось опереться на инициативные группы разработчиков конкретных решений городских проблем и отказаться от жесткой отраслевой специализации. Проекты инициативных групп должны были существовать поначалу в виде принципов — не более. Лишь после принятия депутатами общей концепции решения проблемы, должен был начинаться поиск юридических формулировок.

Для того, чтобы видение городских проблем не замыкалось в узких группах из депутатов и специалистов, предлагалось сделать обязательным инструментом в работе депутатов циклы публичных слушаний, проходящих вне заседаний сессии. На этих слушаниях группа разработчиков должна отвечать на вопросы, формировать пакет возражений на свою концепцию, корректировать список принципиальных моментов, который должен быть вынесен на голосование сессии Моссовета. Тут могли сложиться и группы, отстаивающие альтернативные подходы. (В режиме слушаний с участием специалистов сессия работала лишь один единственный раз — при обсуждении судьбы Северной ТЭЦ в 1990 г.)

Часть депутатских заседаний должна представлять собой запланированные встречи с депутатами России от Москвы, с представителями администрации города и содержать заранее подготовленные вопросы по конкретной проблеме.

Заседания Моссовета, как предлагала группа "Сильный Совет", не должны превращаться в испытание для психики и в физическую муку: в перерывах вблизи зала заседаний должен был работать простейший буфет, газетный киоск, 3–4 городских телефона, в фойе должна была звучать негромкая музыка, прерываемая с окончанием перерыва.