Он твердо встретил ее взгляд. На ее застывшем лице нельзя было ничего прочитать, она не могла улыбаться, и ее взгляд не говорил ему совершенно ни о чем. Он представления не имел и даже не догадывался, какие чувства, какие эмоции скрывались за этой чуждой маской. Раньше он и не думал, насколько важную роль играет в человеческом лице подвижность губ для выражения внутреннего состояния, а ее раскрытый рот сердечком застыл в совершенной неподвижности, казалось, навечно. «Как лира»,— подумал он, но всегда немая лира, поскольку такой рот, как у нее, расположенный на неподвижной, жестко закрепленной нижней челюсти, никогда бы не смог произнести ни одного человеческого слова.
И тут она заговорила. От неожиданности он даже заморгал, но через мгновение понял, как ей удается делать то, что, казалось бы, сделать совершенно невозможно. Мягкие ткани ее раскрытой ротовой полости принялась вибрировать, словно струны арфы, и в воздухе послышалось то же гудение, какое он уже слышал раньше. Эпри, стоявшая рядом с ним, невольно задрожала. Он почувствовал это, особенно когда гудение стало усиливаться и шириться, но он слушал слишком напряженно и внимательно, чтобы обращать на это внимание. В этом гудении было нечто такое, что... да-да, именно, гудение превращалось в различимую речь, фразы, которые никогда еще в его присутствии не произносились таким совершенно необычным способом: это была в некотором роде мелодия, невыразимо приятная и исполняемая на одной высокой ноте,— это можно было сравнить со звучанием скрипки. Она не могла артикулировать звуки, поскольку губы ее не двигались, и речь ее была членораздельной лишь благодаря тому, что она варьировала интенсивность одной-единственной музыкальной ноты. Так можно говорить далеко не на всех языках, но верхне-венерианское музыкальное наречие по тону очень близко к этому, где каждый звук, одновременно являющийся отдельным словом, имеет столько значений, сколькими степенями интенсивности он обладает. Изысканно и тонко модулированные ноты, которые, журча, выходили из ее рта, имели точное и ясное значение, словно она произносила отдельные слова.
И мелодия ее была куда более красочна, чем простая речь. Так или иначе, эти певучие фразы воспринимались не только слухом. По первой же высокой ноте он сразу понял, какую опасность таит в себе этот голос. Он вибрировал, он дрожал, он ласкал того, кто его слышал. Он пробегал вверх и вниз по его нервным окончаниям, словно пальцы музыканта по струнам арфы.
— Кто ты, землянин? — вопрошал этот ленивый, задевающий самые чувствительные нервы голос. А он, отвечая, уже знал заранее, что ей известно не только его имя, но гораздо больше, может быть, даже больше, чем он сам знал о себе. В глазу ее, безмятежном и всепроникающем, светилось знание.
— Нордуэст Смит,— угрюмо ответил он.— Зачем ты притащила меня сюда?
— Опасный человек.
В мелодии этих слов слышалась нотка насмешки.
— Тебя, как ты говоришь, притащили сюда, чтобы напитать обитателей Воннга человеческой кровью, но я думаю... да, я думаю, я оставлю тебя для себя. Тебе много известно о чувствах, которые мне незнакомы, и я вполне смогу разделить их с тобой, соединившись в одно с твоим сильным телом, в котором течет горячая кровь, Нордуэст Смит. Эи-и-и...
Мелодическое гудение перешло в экстатический вой на высокой ноте, отчего по спине Смита прошел трепет.
— И какой сладкой, какой горячей будет твоя кровь, мой землянин! Ты разделишь со мной мой экстаз, когда я стану пить ее! Обещаю тебе... но подожди немного. Сначала ты должен понять. Слушай же, землянин.
Гудение стало нарастать, пока не перешло в нечленораздельный рев в его ушах, и странным образом его сознание расслабилось под влиянием этого звука, как-то разгладилось и расправилось, стало мягким и податливым, как воск, чтобы лучше воспринимать ее голос. В этом странном, смиренном и покорном состоянии он слушал ее пение.
— Жизнь существует во множестве взаимоперекрывающихся, взаимопересекающихся миров, мой землянин, даже я сама способна воспринимать только часть из них. Мой мир очень близко соприкасается с твоим, это родственные миры, и в некоторых точках они подходят один к другому так близко, что проникнуть из одного в другой нетрудно, для этого не надо делать слишком больших усилий, главное — найти слабую точку. Этот город, который называется Воннг, одна из таких точек, это область, которая существует одновременно в обоих мирах. Ты способен понять это? Он был спланирован по определенному, .скрытому для непосвященных образцу и построен таким образом и для таких целей, говорить о которых надо особо,— это отдельная история; так вот, стены, улицы и дома Воннга проявлены материально и в моем мире, и здесь, в твоем. Но в наших двух мирах время течет по-разному. Здесь оно движется гораздо быстрей. Стараниями двух чародеев наши чуждые один другому миры соединились, и возник странный, весьма необычный союз между твоим миром и моим. Воннг был воздвигнут людьми твоего мира, его строили тщательно, не торопясь, камень за камнем. Но нам казалось, что заклинаниями нашего чародея этот город возник сразу, внезапно, по его команде. Это потому, что ваше время движется намного быстрей, чем наше.
И несмотря на то что город строился с помощью заклинаний двух магов, странным образом встретившихся друг с другом, и камень, из которого строился Воннг, существовал в обоих мирах одновременно, ничто не могло помочь тому, чтобы люди, которые обитали в Воннге, стали для нас доступными. В городе обитали одновременно две расы. Но для людей город казался населенным призраками, неясными, почти неощутимыми духами. А мы воспринимали вас в виде мгновенных вспышек, однако мы никак не могли пробиться к вам. А нам очень, очень этого хотелось. Мысленно мы порой могли соприкоснуться с вами, но физически — никогда.
И так длилось довольно долго. Но время бежало здесь быстрее, и, хотя ваш город превратился в развалины и был покинут людьми на многие годы, для нас он продолжает существовать, для нас он все еще великий и процветающий город. И скоро я тебе его покажу.
Чтобы понять, почему я сейчас здесь, тебе надо знать кое-что, касающееся нашей жизни. Цель жизни каждого существа вашей расы — искать и обрести счастье, разве не так? Но жизнь существ нашей расы целиком посвящена тому, чтобы как можно больше и глубже испытывать разнообразные ощущения и наслаждаться ими. Для нас это и еда, и питье, и счастье. Без этого мы ощущаем страшный голод. Чтобы питать наши тела, мы должны пить кровь живых созданий, впитывая и их ощущения, эмоции. Мы в намного большей степени, чем вы, способны испытывать самые разнообразные чувства, как физические, так и душевные. Спектр наших ощущений неизмеримо шире вашего, он выходит за пределы вашего понимания, но для нас это в порядке вещей, а кроме того, мы постоянно ищем новых ощущений, новых и незнакомых эмоций. Мы вторгаемся в самые разные миры, в самые разные измерения в поисках чего-нибудь нового. И наконец совсем недавно с помощью Эпри нам удалось пробиться в ваш мир.
Ты должен понять, мы не пришли бы сюда, если бы не существовало входа. С того самого времени, когда был построен Воннг, мысленно, духовно, так сказать, мы были способны входить к вам, но, для того чтобы испытывать эмоции, которых мы жаждем, нам нужен физический контакт, временное физическое единение, которое происходит, когда мы пьем кровь. Но войти к вам не было никакой возможности, пока мы не нашли Эпри. Пойми, мы давно знаем, что некоторые люди рождаются с более широким спектром ощущений и более широкой способностью восприятия, чем даже способны понять окружающие. Порой таких людей называют сумасшедшими. И в своем безумии они иногда представляют даже большую опасность, чем сами думают. Эпри родилась с врожденной способностью видеть наш мир, и, хотя она сама этого не знала и не понимала, что означает тот свет, который она могла вызывать по собственному желанию, она нечаянно, сама не подозревая об этом, открыла для нас вход сюда, в ваш мир.
Я явилась сюда именно с ее помощью, и с ее помощью мне удается существовать здесь и приводить сюда других во мраке ночи, чтобы они также могли питаться кровью человеческих существ. Наше положение в вашем мире непрочно, мы пока не осмеливаемся заявить о себе открыто. И мы начали свое существование здесь, захватывая самых низких представителей вашей расы, чтобы привыкнуть к пище и укрепить нашу власть над человеческим родом, чтобы, когда мы будем готовы идти дальше не скрываясь, у нас было достаточно сил подавить ваше сопротивление. И это время уже не за горами.
