Тхъянгбоч расположен на вершине длинного гребня, плавно спускающегося к слиянию Имья и Бхоте-Кози. К моему ужасу, во время длинного, 600-метрового утомительного подъема от реки до высоты 3200 метров я начал задыхаться, хотя должен был, бесспорно, чувствовать себя в форме на этой скромной высоте. К счастью, была уйма предлогов для остановки перед просящимися на пленку пейзажами. Наконец вместе с Томом Стобартом и Грегом мы все же добрались до арки со скульптурными украшениями, неожиданно ведущей к ровной лужайке, похожей скорее на место для райского сада, чем для человеческого жилья. Впереди громада Эвереста, и справа от него, как часовой, Ама-Даблам. Слева, из-за совершенно лишнего здесь холма, выглядывал снежный конус Тавече. Перед нами травянистая лужайка, окруженная сосной, древовидным можжевельником и серебристой березой. И сбоку, слева от неё, группа каменных зданий в виде пирамиды с позолоченной эмблемой на вершине гомпы. В одно из этих зданий нас почти втащили два гостеприимных почтенных ламы, после чего мы плюхнулись на подушки и нам был преподнесен европейский чай. Затем мы вышли наружу, чтобы принять участие на фоне идиллической пасторали в разборе кислородных баллонов, консервов и снаряжения.

Мы были в хорошей форме и хорошо питались. И важнее всего, не слишком трудные подходы, согласно плану, позволили нам стать друзьями. Вокруг лагерного костра, под холодными звездами сидели и болтали счастливые люди.

Тхъянгбоч — наш первый базовый лагерь — стал одновременно и местом первой разборки грузов. Мы пробыли здесь три дня. Ранние утра были холодными и ясными. Затем набегали все более сгущающиеся клочья тумана.

Многочисленные палатки: красные, оранжевые и желтые — составляли живописный задний план, на фоне которого проходила наша деятельность. Один из дней нашел отражение в моем дневнике:

Я послал в Намче за кузнецом для исправления «дефектных» кошек. На следующий день появился небольшого роста плотный человек, который устроился со своими инструментами в одном из углов поляны. Его оглушительная работа, возможно, послужила причиной последующих поломок. Во всяком случае блестящим умом он не отличался, ибо, например, потратил массу энергии, подгоняя кошки Джорджа Бенда к моим ботинкам. В этот же день нас пригласили посетить монастырь. Наибольшее впечатление здесь производила громадная библиотека Настоятель Тхъянгбочского монастыря пользуется в буддистском мире почти таким же престижем, как и ронгбукский лама. Некоторые из наших местных шерпов, и среди них здоровенный Анг Норбу, сидели на корточках на полу, в то время как мы разместились на коврах возле окна. Неожиданно появилось громадное блюдо картофеля и превосходных рисовых лепешек. Хотя я только что разжег свою трубку, отказаться я был не в силах.

Каждый из нас с большим или меньшим удовлетворением уже облачился в экспедиционные одежды. Яркие голубые плащи и красные свитеры выглядели почти как форма.

Джордж Бенд ухитрился наладить радио, и, сидя вокруг лагерного костра, мы слушали сообщение о том, что Кембридж выиграл регату. Это была последняя ночь, которую мы могли провести все вместе.

Первая акклиматизационная группа: Чарлз Эванс, Джордж Бенд, Том Бурдиллон и Майкл Уэстмекотт — должна была выйти утром (29-го) к ущелью и перевалам ближайших к нам склонов Ама-Даблам. Том ещё не полностью пришел в себя после шока, полученного им, когда он обнаружил, что многие кислородные баллоны текут. Низким, запинающимся голосом он объявил, что если баллоны основной партии протекают таким же образом, то нечто «довольно сногсшибательное» произойдет со всеми планами использования кислорода. Ибо основную партию кислородных баллонов, посланную Альфом Бриджем, должен доставить нам майор войск гурков Д. Робертс в середине апреля. В связи с этим на индийскую радиостанцию был послан гонец с телеграммой. Станцию мы с удивлением обнаружили в Намче, и её начальник любезно отправил телеграмму. Робертс проверил каждый баллон перед отправкой из Катманду, и все кончилось благополучно.

 Для остальной части экспедиции 30-е было днем подготовки к выходу. Должен признаться, что я был рад разделению на группы. Мы представляли собой слишком громоздкий коллектив для истинного общения, для настоящего альпинистского содружества. В то утро большинство из нас для проверки наших УКВ станций поднялось на возвышающийся над лагерем скальный пик высотой 4700 м. Это походило на скалолазание в британских горах с тем лишь исключением, что здесь нам здорово надоедали многочисленные заросли боярышника и карликового можжевельника. Странное было ощущение — сидеть под солнцем на вершине и переговариваться с лагерем, который на 750 метров ниже выглядел как точка. Наша солнечная ванна была непродолжительной, и мы спустились.

Вторая половина дня была загружена делами до отказа. Джон просил меня заняться продуктами питания для шерпов, и мы с Тенсингом погрузились в бесконечные расчеты. Сколько съедят люди за три недели? Было невозможно точно определить потребность в продуктах для неопределенного числа носильщиков. Далее следовали продукты для нас четверых и для шести шерпов.

Эд задерживался из-за больного горла, однако через день он должен был следовать за нами. Чарлз Уайли, Майк Уорд и я должны были начать разведку в неисследованной долине Шола-Кхола. На первые два дня нам нужно было взять с собой кроме шерпов ещё четверых носильщиков. Задача заключалась в том, чтобы нагрузка оказалась разумной: четыре палатки, две кухни с запасом горючего, альпинистское снаряжение, кислород для испытания (две поклажи носильщиков) и, наконец, продукты питания. Посовещавшись, мы послали шерпов отобрать себе пропитание. Увы, после взвешивания оно одно оказалось по весу равным примерно грузу трех носильщиков. Мы вторично отослали шерпов с указанием уменьшить вес, доведя его до 800 граммов в день на человека. Мы так и не смогли подвести окончательный весовой баланс до утра, так как теперь ещё прибавились палатки и наши личные вещи. В конце концов список наших припасов на восьмидневный поход в горах выглядел приблизительно следующим образом:

Кухни— 13 килограммов

Питание шерпов— 29

4 палатки— 18

Кислородные аппараты и т. д, — 24 килограмма

3 кислородных баллона — 29 килограммов

Питание — 49

 Итого... 162 килограмма

В качестве эксперимента, касающегося всех, в питание были включены двухдневные высотные рационы. В дополнение к списку у нас были керосин, надувные матрацы, спальные мешки, личное снаряжение и всякая всячина: высотомер, компас, глетчерная мазь, бинокли, незапотевающие очки-консервы, спички, свечи фонари, электрофонарики, сигареты для шерпов, камеры с запасом пленки, 8 карабинов и 95 метров нейлоновой верёвки.