От второго тома уцелели лишь некоторые фрагменты, свидетельствующие о существенной творческой эволюции писателя. Он мечтал создать положительного героя, который «умел бы сказать всемогущее слово: „Вперед!“» Большое место в остатках второго тома занимает тема труда. Дворянин Костанжогло говорит о крестьянстве как о самом здоровом сословии: в земледельческом труде «человек идет рядом с природой, с временами года, соучастник и собеседник всего, что совершается в творении… Понимаете ли, что это? грядущий урожай сеют! Блаженство всей земли сеют!» «Речь Костанжогло о роскошно плодоносящей земле, о крестьянском труде, лежащем в основе национального богатства, принадлежит к лучшим местам поэмы, – считает И. В. Карташова. – В лице Костанжогло Гоголь хотел показать энергичного и экономного хозяина, выводящего Россию из состояния застоя. В описании организации труда в его имениях у Гоголя, возможно, есть некие точки соприкосновения с идеями утопического социализма».

Менее убедительным получился другой положительный образ – мудрого философа и христиански-кроткого человека, откупщика Муразова, нажившего «безукоризненно честным» путем миллионное состояние, которое он употребляет для добрых дел. Одним из главных идеальных героев второго тома, по-видимому, должен был быть генерал-губернатор. Весьма примечательна его речь перед чиновниками, приведенная нами ранее, которой заканчиваются уцелевшие фрагменты.

Гоголь показывает рождение чувства глубокой неудовлетворенности у лучших представителей дворянства, появление своего рода «отщепенцев», людей, уже начавших «выламываться» из своей среды. Таков Тентетников. По свидетельству друзей Гоголя, в последней (сожженной) редакции он был сделан лицом «в высшей степени симпатичным».

Но судить о пафосе, о главной идее второго тома можно и косвенно по основным положениям книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Неудача второго тома говорит, скорее всего, о неподъемности тех задач, которые Гоголь в нем поставил. Ведь ему хотелось, чтобы книга повернула на новый путь духовного возрождения всю Россию. Для этого ему нужно было «найти всемогущее Слово», равное тому, какое было у Бога и какое было Бог. Нет сомнения, что Гоголь тут переоценивал писательские силы и человеческие возможности даже своей исключительной одаренности, своей писательской гениальности.

Одновременно в творчестве Гоголя намечался иной путь творческого служения. Гоголь пробовал себя как духовный писатель, создавая книгу «Размышления о Божественной Литургии». Он потратил на нее семь лет напряженного труда, но и она, в его глазах, не была доведена до конечного совершенства.

Перед Гоголем вставала дилемма: или долг писательского служения, или удаление от всего мирского и уход в монастырь. Причем то и другое в его сознании оказалось связано неразрывно и нераздельно. Жуковский, очень близкий Гоголю человек на последнем этапе его жизни, узнав о смерти друга, писал П. А. Плетневу в марте 1852 года: «Я уверен, что если бы он не начал свои „Мертвые души“, которых окончание лежало на его совести и все ему не давалось, то он давно бы был монахом, и был спокоен совершенно, вступив в ту атмосферу, в которой душа его дышала бы легко и свободно».

Можно усомниться в том, что это удаление из мира далось бы Гоголю легко. Ведь и в монастырь он собирался во имя такого духовного очищения и просветления, которое придало бы особую силу и действенную мощь его писательскому слову. «Вторая половина жизни и творчества Гоголя, – утверждает современный исследователь его творчества В. А. Воропаев, – ознаменована направленностью его к искоренению недостатков в себе самом – и таким образом он идет путем внутренним». Почему? В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь сказал по этому поводу следующее: «…Найди только прежде ключ к своей собственной душе; когда же найдешь, тогда этим же самым ключом отопрешь души всех».

Духовная драма Гоголя только еще раз подтвердила особое отношение русского писателя XIX века к художественному слову, во многом превосходящее сугубо эстетические задачи и проблемы. Ему было свойственно религиозное отношение к слову, и с литературным трудом он связывал надежды на духовно-нравственное очищение и обновление России.

Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. – М., 1937-1952. – Т. 1-14;

Гоголь Н. В. Собр. соч. В 9 т. – М., 1994;

Н. В. Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников. – М., 1959;

Белинский В. Г. Статьи о Пушкине, Лермонтове, Гоголе. – М., 1993;

Аксаков К С. Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души //Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. – М., 1981;

Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского периода русской литературы // Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. В 15 т. – М., 1947. – Т. 3;

Мережковский Д. С. Гоголь. Творчество. Жизнь и религия // Мережковский Д. С. Полн. собр. соч. В 25 т. – М., 1914. – Т. 15;

Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. – М.; Л., 1959;

Купреянова Е. Н. Н. В. Гоголь // История русской литературы. – Л., 1981. – Т. 2;

Машинский С. Гоголь. – М., 1951;

Машинский С. Художественный мир Гоголя. – М., 1971;

Поспелов Г. Н. Творчество Н. В. Гоголя. – М., 1953;

Прийма Ф. Я. Гоголь и народная Россия // Русская литература. – 1984. – № 2;

Степанов Н. Л. Н. В. Гоголь. Творческий путь. – 2-е изд. – М., 1959;

Храпченко М. Б. Николай Гоголь. Литературный путь: Величие писателя. – М., 1984;

Фридлендер Г. М. Гоголь и современность // Русская литература. – 1984. – № 2;

Макогоненко Г. 77. Гоголь и Пушкин. – Л., 1985;

Воропаев Владимир. Духом схимник сокрушенный. – М., 1994;

Зеньковский В. Н. В. Гоголь. – СПб., 1994;

Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. – Петрозаводск, 1995;

Мочульский К. Духовный путь Гоголя // Мочульский К. Гоголь;

Соловьев. Достоевский. - М., 1995;

Воропаев В. А. Гоголь. Жизнь и творчество. – М., 1998;

Дунаев М. М. Николай Васильевич Гоголь // Дунаев М. М. Православие и русская литература. – Ч. 2. – М., 1997.

Благой Д. Д. Гоголь – наследник Пушкина // Николай Васильевич Гоголь. – М., 1954;

Вишневская И. Л. Гоголь и его комедии. – М., 1976;

Виноградов В. В. Язык Гоголя // Гоголь Н. В. Материалы и исследования. – М.; Л., 1936;

Виноградов В. В. Гоголь и «натуральная школа». Этюды о стиле Гоголя // Виноградов В. В. Избранные труды: Поэтика русской литературы. – М., 1976;

Гоголь Н. В. История и современность. – М., 1985;

Гоголь и мировая литература. – М., 1988;

Гус М. Живая Россия и «Мертвые души». – М., 1981;

Дурылин С. Н. Гоголь и театр // Гоголь в школе. – М., 1954;

Золотусский И. Гоголь. – (Сер. «ЖЗЛ».) – М., 1979;

Иофанов Д. Н. В. Гоголь. Детские и юношеские годы. – Киев, 1951;

Канунова Ф. 3. Некоторые особенности реализма Гоголя. – Томск, 1962;

Карпенко А. О народности Н. В. Гоголя. – Киев, 1973;

Карташова И. В. Гоголь и романтизм. – Калинин, 1975;

Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. – М., 1978;

Машинский С. Гоголь и «дело о вольнодумстве». – М., 1959;

Нечкина М. В. Гоголь у Ленина // Гоголь Н. В. Материалы и исследования / Под ред. В. В. Гиппиуса. – М.; Л., 1936;

Степанов Н. Л. Итоги и задачи изучения творчества Н. В. Гоголя. – Вестник АН СССР. – 1959. – № 3;

Степанов Н. Л. Романтический мир Гоголя // К истории русского романтизма. – М., 1973;

Чичерин А. В. Ритм образа: Стилистические проблемы. – М., 1980;

Фридлендер Г. М. Вопросы реализма в творчестве Гоголя 30-х годов // Проблемы реализма русской литературы XIX в. – М.; Л., 1961;

Золотусский И. Поэзия прозы: Статьи о Гоголе. – М., 1987;