Ранним утром следующего дня аргонавты направили корабль к далеко выдающемуся в море мысу вифинского берега. Там находились жилище и двор царя бебриков Амика. То был дикий человек исполинского роста и силы. Он не отпускал от своего берега ни одного чужеземца, не померившись с ним силой в кулачном бою. Не один человек из соседних стран, приведенный судьбою на роковой берег, пал под его тяжелой рукой. И теперь, видя, что «Арго» причаливает к берегу, прибежал он туда и с кичливой гордостью закричал вступавшим на берег аргонавтам: «Услышьте, морские бродяги, то, что надлежит вам знать! Ни один чужеземец не смеет выехать отсюда, не померившись со мной силой. А потому выбирайте из своей среды сильнейшего и выставляйте его здесь для кулачного боя. Если ж вы этого не исполните — горе вам!» Ярый гнев обуял героев при этих наглых словах; особенно же возмущен был Полидевк, лучший из кулачных бойцов во всей Элладе. Он выскочил вперед и закричал: «Успокойся и перестань грозить нам. Мы подчиняемся твоему закону; я готов выйти на состязание с тобой». Грозно взглянул Амик на смелого юношу, взглянул, как раненный в горах лев смотрит на того, кто первый нанес ему рану. Но Тиндарид спокойно снял с себя плащ и приготовился к состязанию; Амик тоже сбросил черный плащ и кинул пастушескую дубину, которую он носил обыкновенно при себе.

Между тем по обе стороны расположились смотреть на бой эллинские герои и толпы пришедших бебриков. Дикий царь был страшен и подобен сыну ужасного Тифона; бодро стоял юный Полидевк, подобный лучезарной звезде на вечернем небе. Правда, первый пух еле пробивался на его щеках; но он в себе чувствовал непобедимую силу, и чем более смотрел он на противника, тем более росло в нем гордое мужество.

Полидевк махнул рукой, чтобы посмотреть, не оцепенела ли она от долгой гребли. Не двигаясь, стоял против него Амик, и жажда крови так и светилась из мрачных глаз его. Тут слуга Амика бросил на землю между противниками крепкие кулачные ремни. «Возьми без жребия, который захочешь, — сказал царь, — чтобы потом не жаловаться. Обвяжи ремнем руку: скоро ты увидишь, что я хороший шорник и умею окрашивать кровью человеческие щеки».

Полидевк с улыбкой поднял тот ремень, который лежал поближе, и с помощью друзей обвязал им кулак; то же самое сделал Амик, и начался ужасный кулачный бой. Мощными руками закрыв лицо, устремились она друг на друга.

Как тяжелая волна, напирающая на корабль, внезапно ринулся Амик на юного Полидевка и принялся наносить ему удар за ударом, но юноша, ловко уклоняясь, оставался невредим и, в свою очередь, хорошо подметив слабые стороны противника, нанес ему не один чувствительный удар.

Неутомимо наносили бойцы друг другу удары, от которых хрустели челюсти и зубы; остановились они лишь, когда у них прервалось дыхание. Тут отошли они в сторону и с тяжелыми стонами утерли льющийся пот. Но вскоре, подобно двум быкам, опять устремились в бой. Амик высоко замахнулся, намереваясь приподняться на носки и изо всей силы ударить кулаком Полидевка по голове; но последний так изловчился, что только слегка был задет по плечу, и тут же нанес своему противнику такой удар по уху, что переломил ему кость; Амик от боли упал на колено.

Громко заликовали друзья Полидевка, а умирающий Амик склонил голову на землю.

Видя смерть своего царя, бебрики с дубинами и копьями ринулись на Полидевка. Но товарищи с обнаженными мечами поспешили защитить его. Дошло до яростного боя. Полидевк сам положил на месте первых, набежавших на него: одному он так ступил ногой на грудь, что тот и не встал; другому кулаком вышиб глаз. Кастор, возле брата, мечом поражал одного за другим, а Анкей, аркадский исполин, в щетинистой кабаньей шкуре, неистово замахал тяжелой секирой. Тут овладел бебриками панический страх, и они поспешно обратились в бегство. Аргонавты преследовали их далеко внутрь страны. Затем напали они на стойла со скотом и увели богатую добычу. Ночь они провели на берегу, перевязали раны и принесли жертву богам. Увенчав головы лавром, сидели они, радостно пируя, и с наполненными кубками в руках наслаждались веселыми песнями и игрой Орфея. Воспевали они Полидевка — героя, победоносного Зевсова сына.

На следующий день аргонавты пристали к берегам Фракии. Здесь жил прозорливый старец Финей, бывший прежде царем Фракии, теперь же влачивший жизнь в великом горе и бедствиях. Аполлон ниспослал Финею дар прорицания, но Финей стал злоупотреблять этим даром и открывал людям тайные советы Зевса. За это на склоне дней он поражен был слепотой, и гарпии — девы, имевшие вид хищных птиц, — лишали несчастного пищи, которую приносили ему люди за его гадания: лишь только бедняк поднесет кусок ко рту, гарпии тотчас вырвут кусок из рук. Постоянно мучился поэтому Финей страшным голодом. Если когда гарпии и оставляли какую-нибудь часть пищи, то пропитывали ее таким зловонием, что никто не мог есть той пищи. Когда Финей услыхал шум шагов проходивших мимо его дома чужеземцев, он прозрел, что чужеземцы эти — аргонавты, и вспомнил он сделанное ему предвещание, что тогда перестанут мучить его гарпии, когда к фракийским берегам пристанут сыновья Борея со своими спутниками. Поднялся старец со своего ложа и побрел, опираясь на посох и ощупывая стены, навстречу аргонавтам. Но едва дошел он до порога своего дома, как, обессиленный, опустился на землю. Увидав несчастного старца, исхудалого, дрожавшего всем телом, аргонавты почувствовали к нему жалость и обступили его толпой. Когда Финей несколько оправился, он начал говорить еле слышным голосом: «О, герои Эллады! Если я не обманываюсь, если вы те, которых ведет Ясон за добычей золотого руна, помогите мне, спасите меня от невыносимой муки. Мстительные эринии не только лишили меня света очей, но отнимают у меня даже пищу — томят и изводят меня голодом. Было мне открыто некогда, что от этой муки должны меня освободить Бореады. Заклинаю вас, спасите меня. Я не чужой вам: я Финей, сын Агенора; некогда царствовал я над фракийцами и был женат на Клеопатре, сестре Бореадов, находящихся между вами». Герои не могли смотреть, без слез на несчастного старца, и Зет, один из сынов Борея, обнял страдальца и обещал при помощи своих братьев освободить его от мучительниц-гарпий, если только будет на то соизволение богов. Тогда Финей, подняв к небу свои безжизненные, тусклые очи, поклялся аргонавтам, что не лживо было то предсказание, которое предвещало ему спасение от сыновей Борея, и что боги не разгневаются на них за оказанную ему помощь. Герои тотчас стали готовить Финею обед — этот обед должен был быть последней добычей гарпий; Бореады стали вблизи с обнаженными мечами. Едва старец успел прикоснуться к поставленной перед ним пище, как с громким криком налетели быстрокрылые гарпии и похитили у него пищу. Аргонавты подняли шум, но птицы не испугались этого шума и пожрали все, что было поставлено перед Финеем — до последнего куска; потом, с криком же, полетели они за море, оставляя за собой невыносимое зловоние. Бореады с обнаженными мечами последовали вслед за ними: как сыны Северного Ветра, Бореады одарены были крыльями; долго гнали они гарпий и вблизи Плотийских островов подлетели к ним так близко, что могли схватить их руками. Схватились Бореады за мечи, но быстрая вестница богов Ирида низошла с неба и воспретила героям умерщвлять гарпий. Ирида подтвердила при этом Бореадам то, что слышали они от прозорливого старца Финея — что по воле богов гарпии отныне никогда не будут посещать Финеева дома. Веря словам богов, сыны Борея возвратились к кораблям своим, и с той поры острова Плотийские стали именоваться Строфадами — островами возвращения.

Аргонавты омыли Финея, закололи овцу, взятую ими из стад Амика, и стали готовить злополучному старцу сытный обед. Довольные и радостные, сели они за стол и с изумлением смотрели, с какой жадностью утолял Финей свой голод, томивший его так долго и так сильно. Самому ему казалось, будто все это он видит во сне. Дожидаясь возвращения сынов Борея, всю ночь просидели аргонавты за столом с кубками в руках; Финей же, сидя между ними у очага, пророчествовал о судьбах дальнейшего их плавания. «Боги не позволяют, — начал Финей, — сказать вам всего, что открыто мне о судьбах вашего предприятия: но вот что скажу я вам — вы же внимите словам моим. Прежде всего вы приплывете к двум гибельным скалам — Симплегадам; по тесному проливу между этими скалами не проходил доселе ни один из мореплавателей, ибо скалы те не стоят твердо на месте, а беспрерывно сталкиваются одна с другой и снова расходятся. А потому, когда вы приблизитесь к скалам, будьте предусмотрительны и подплывайте к ним с величайшей осторожностью. Вы пустите наперед голубя: если голубь пролетит между скалами невредимо — дерзайте и вы; гребите веслами изо всех сил и не забудьте призвать на помощь богов. Если же голубь погибнет между скалами — плывите другим путем: гибель голубя должна показать, что вам не суждено проплыть между скалами. Миновав Симплегадские скалы, вы берите направо и плывите вдоль берега, но не слишком близко к нему: на берегу том много отмелей и скалистых мысов, далеко вдающихся в море; да к тому же на берегу том, по местам, живут дикие и воинственные народы. Вы поплывете мимо городов, обитаемых амазонками, мимо башен моссинекского народа, построенных на вершинах высоких лесистых гор; минуете вы также и страну халибов, в поте лица копающих железо из земли. Наконец достигнете вы берега Колхиды в том месте, где Фасис изливает в море свои шумные воды. Здесь станьте на якорь. В той стране, на берегах Фасиса, стоит высокобашенный терем царя Ээта и висит на высоком дубе золотое руно, денно и нощно охраняемое страшным, никогда не смыкающим очей драконом».