Возбуждать уголовное дело о похищении гражданина Сидорова (эту «звучную», «запоминающуюся» фамилию придумал я, так как Игорёк не знал, как зовут пропавшего) в милиции отказались.

Безудержно рыдающей супруге было предложено написать заявление и выждать положенное по закону время — как знать, может, гражданин Сидоров жив-здоров и в настоящий момент находится у какого-нибудь друга в гостях?

Мария Николаевна устроила самую настоящую истерику и только после этого добилась своего.

Следователь осмотрел место происшествия и опросил соседей.

Было установлено, что на осколках кружки действительно имеются отпечатки пальцев, предположительно принадлежащие пропавшему супругу, а окно на кухне открыто, причём отпечатки на ручке нечёткие, смазанные и — самое главное! — старые.

Особенности конструкции здания не позволяли ни спуститься из окна девятого этажа вниз по стене (следов крепления альпинистского снаряжения не обнаружено), ни похитить человека с крыши с помощью лебёдки и спускающейся на тросе «люльки».

Соседи подтвердили, что вчера вечером, часу в одиннадцатом, супруги Сидоровы вернулись домой и до утра из квартиры не выходили — у них в двери сейфовский замок, от одного поворота ключа лязг прокатывается с девятого этажа до подвала.

Так же соседи подтвердили, что знают Сидоровых всего несколько месяцев, но готовы поручиться, что жили они душа в душу, а последний месяц Георгий Михайлович действительно был мрачноват, что скорее объясняется неприятностями на службе, чем семейными неурядицами...

С самого начала следователи милиции и прокуратуры понимали, что дело вздорное и безнадёжное.

Узнать, почему пропавший супруг был мрачен, вряд ли представляется возможным.

А вдруг у него всего-навсего зубы болели?

Врагов у Георгия Михайловича не было — во всяком случае серьёзных.

Как было совершено похищение, непонятно.

Проще было допустить, что некоторые люди иногда обладают способностью бесследно растворяться в воздухе, чем искать неведомых похитителей и мотивы.

Существовала, правда, версия (придуманная только для того, чтобы хоть как-то объяснить загадочное происшествие), что это не похищение, а убийство, замаскированное под похищение.

Да и в этой версии было много загадочного — начиная от мотивов и заканчивая таинственным исчезновением трупа из квартиры.

Мусоропровод, если им воспользоваться около полуночи, привлечёт внимание половины жильцов дома, но на всякий случай опер проверил контейнеры с мусором и переговорил с грузчиками на тему: «Не было ли в контейнерах чего-либо странного?».

Никаких трупов или частей тела в мусоре не было.

Подвал запирался...

Кроме того, если бы Мария Николаевна захотела избавиться от мужа, она придумала бы более правдоподобную, без чертовщины и мистики, историю.

И самое главное: отсутствовал мотив, из-за которого жена могла убить мужа.

Брать дело никто не хотел.

Папка ходила из рук в руки, пока хитроумный Иванов не выдвинул версию, объясняющую практически все странности.

Это произошло в курилке, при большом стечении народа.

— Допустим, — сказал Иванов, — что у Сидоровой был любовник. По слухам, она женщина эффектная.

Месяц назад муж стал догадываться, что не один он такой — единственный и любимый. От этого его мрачность.

Когда ему удалось накрыть любовников с поличным, а произошло это вне родных стен, то в драке хахаль его зашиб.

Как теперь быть?

Заявить в милицию, надеясь, что удастся доказать необходимую оборону?

Тогда любовник сядет, она, в лучшем случае, подмочит репутацию.

Поэтому вместо чистосердечного признания Мария Николаевна предпринимает с хахалем сокрытие следов преступления.

Они надёжно прячут или бесследно уничтожают труп.

Теперь надо позаботиться об алиби.

Поздно вечером, в полутёмном подъезде, любой мужчина, одетый в куртку мужа, и примерно такого же роста мог сойти за покойного.

Зная, что соседи горячо интересуются всеми событиями на лестничной клетке, она могла даже громко произнести что-то вроде: «Ты не замёрз, дорогой?».

«Дорогому» оставалось только угукнуть в ответ, чтобы соседи больше не сомневались: супруги Сидоровы вернулись домой.

— Слишком надуманно, — сказали коллеги, ожесточенно смоля сигареты. — Проще было убить, закопать за городом и на все вопросы отвечать: «Ничего не знаю, а вы меня лучше оставьте в покое и ищите того, кто убил моего любимого мужа...».

Но, допустим, ты прав. Куда в таком случае девался двойник?

Если всю ночь он был в квартире, а ушёл в восемь, то это очень рискованно. Соседи могли увидеть, что из квартиры рано утром выходит незнакомый мужчина.

— Господи! — вскричал Иванов. — Да не заходил он в квартиру! Когда входная дверь была открыта, он действительно мог переступить порог, но тут же, опустившись на четвереньки, выползти из квартиры, после чего дверь была заперта изнутри.

Человек, передвигающийся на четвереньках, в глазок не виден — если, конечно, он будет двигаться не в центре лестничной клетки, а у стены.

Потом двойник спустился на пару этажей ниже и вызвал лифт. Или вообще пешком спустился до первого этажа...

Рано утром Мария Николаевна разбила кружку, из которой муж пил накануне, открыла окно, подцепив ручку фрамуг мягкой тряпкой.

Теперь она могла идти в милицию и разыгрывать безутешную супругу!

— Ну, если ты такой умный, то тебе и карты в руки! — сказали коллеги.

Молодой и темпераментный Иванов не смог отказаться.

За считанные дни он проделал колоссальную работу.

Ему даже удалось выяснить, что у Марии Николаевны действительно есть любовник.

Однако замысловатая конструкция преступления, которую он составил, рассыпалась, когда он встретился с хахалем: у того было не просто железное, а железобетонное алиби.

Повозившись с делом ещё дней десять, Иванов пришёл к выводу, что в подобной ситуации оконфузился бы и Шерлок Холмс.

К профессиональной неудаче, больно ударившей по самолюбию, примешались ещё и фитили от начальства: сколько ж можно возиться с безнадёгой, закрывай дело за отсутствием состава преступления, что ты, в конце концов, нам отчётность портишь?..

А через пару дней у дверей Управления его встретила Мария Николаевна — заплаканная, не на шутку испуганная.

— Я всё знаю, — сказала она.

— Что — всё? — спросил он.

— Где мой муж и кто его похитил.

Обрадованный следователь потащил её в свой кабинет. Усадил в кресло.

— Боюсь только, вы мне не поверите, — сказала она. — Дело в том что моего мужа похитили инопланетяне. Его сейчас держат на обратной стороне Луны...

Услышав это, Иванов не удивился.

Он только подумал, что был несправедлив к этой женщине.

Он принимал её за лицемерную сучку, которая из-за хахаля грохнула своего мужика, а оказывается, она от горя почти свихнулась.

— Да-да, — сказал он почти ласково. — Конечно, пришельцы. Я в этом ни на секунду не сомневался. Они, наверное, подлетели к окну на летающей тарелочке?

— Этого я не знаю, — сказала Мария Николаевна. — Но я знаю, что это были пришельцы и что Жора — на обратной стороне Луны... Они мне это сами сказали.

— Когда?!

— Это было вчера поздно вечером, почти ночью...

Тут нервы у Марии Николаевны совсем сдали.

Минут десять Иванов отпаивал её водой из графина и корвалолом, который нашёлся у начальника по борьбе с экономической преступностью.

— Вы мне верите? — спросил она, немного успокоившись.

— Верю, — сказал он, чтобы её успокоить. — Так что вы от меня хотите?

— Вчера они дали мне понять, чтобы я готовилась, — сегодня они меня заберут.

Теперь я понимаю, что произошло с Жорой.

Они его, видимо, тоже предупредили.

А когда — не сказали.

Одна ночь прошла, другая...

Жора думал, наверное, что всё обойдётся и ничего мне не говорил.