— «Dumal, budet hushe».

— Ясно. А мы тут сидим, квасим, Вальку Хмурого ждём...

— «Оп ne pridet».

— Почему?!

— «On vas kinul. On с Kirjushei shlestnulsja».

— С Кирюшей? Что?! Откуда ты знаешь?

— «Mne otsjuda vidnee».

Все сидящие за столом сделали движение, как будто намерены вскочить и броситься к выходу. Все, кроме Вовы.

— Сидеть! — заорал он, — Руки не разнимать!

— Ведь свалит же, падла! — завопил Костя. — Потом не найдём!

— Ещё один вопрос, последний! Где сейчас Хмурый?

— «V kabake u Ostankino».

— Знаю, знаю! Это кабак Кирюши! У-у-у, сука!.. Спасибо, друг!..

...Вальку Хмурого взяли тёпленьким, когда он меньше всего ждал неприятностей. Он настолько обалдел от неожиданности, что даже сопротивления не оказал. Лишь спросил, когда его заталкивали в джип:

— Кто на меня слил?

Ему не ответили. Отвезли в подмосковные Химки и поговорили «по душам». Хорошо поговорили, но без рукоприкладства. Хотя разных нехороших слов и пожеланий было произнесено много.

В общем, Хмурый раскололся по полной программе. Рассказал не только о том, как переуступил «кроликов» Кирюхе. Признался и в мелочах. Оказывается, он обдирал подельников последние месяцы, как липку.

Пацаны с трудом удержались от соблазна замочить Хмурого. Ограничились тем, что выставили на бабки и отобрали кожанку, ботинки, деньги и мобильник.

— Чапай домой, пока мы не передумали, — сказал Вова.

И Хмурый пошёл, по щиколотку увязая в снегу. Пацаны заржали.

А потом Вова повернулся к Лёлику и спросил:

— Ты доску в кабаке оставил или она в машине?

— А что?

— Полезная вещь. Она тебе за штуку досталась. Я десять дам.

— Не могу. Сынишке обещал.

— Что такое тысяча процентов с операции, он лучше нас с тобой знает. Он поймёт.

— Извини, нет.

Вова покрутил носом, сказал: «Ну, ладно...» и уехал первым.

Никто не удивился, когда вскоре стало известно, что он оформил двухнедельный тур по Англии.

Кабак работал до одиннадцати. За пятнадцать минут до закрытия припозднившихся гостей обошёл главный администратор.

Это не вызвало большого восторга за столиком, где сидели четыре бритоголовых качка.

— Мужик, ты нам кайф обломал, — буркнул Миха. — Так всё классно было...

— Приходите завтра.

— А если я пару штук заплачу баксами?

— Да ладно, — сказал Серёга. — Это не последний кабак в городе.

Расплатились и, чуть покачиваясь, вышли на свежий воздух. Было холодно, зябко.

— Ну что? — спросил Шурик. — Поедем в «Старую пристань»?

— Не, — сказал Миха. — Там сегодня Бизон гуляет.

Шурик хмыкнул.

— Боишься Бизона?

— У меня с ним непонятки, — сказал Миха. — Зачем лишние проблемы?

— Не тули отмазки. Какие ещё непонятки? Просто бздишь!

— Я никого не боюсь. Ни живых, ни мёртвых.

— А вот это напрасно, — вдруг сказал Колян. — Мёртвых боятся все. Только не все в этом признаются.

На него посмотрели.

— Ты боишься мертвецов? — удивился Миха.

— А ты?

— Мне всё по барабану.

— Сколько у тебя с собой бабок?

— Штуки три.

— Сойдёт. — Колян достал из кармана пачку, отсчитал три тысячи «зелёных» и протянул Серёге. — Держи. Будешь «банкиром».

— А о чём базар? — спросил Миха.

— Знаешь недостроенное здание у кладбища?

— Будущий комбинат ритуальных услуг?

— Очень нехорошее место. Там столько чертовщины, что говорят, будто даже менты этот район ночью стороной объезжают. Насмотрелись всякого.

— Дубина! — сказал Миха. — Там на пару километров ни одной торговой точки — крышевать некого. Поэтому менты туда и не заезжают.

— Ты бабки-то Серёге дай.

— А на что спорим? — Миха ещё не понял.

— Если досидишь до утра, бабки твои.

— А как ты проверишь, что я там всю ночь провёл, а не в ближайшем кабаке?

— Колян думал недолго.

В начале каждого часа будешь зажигалкой светить. Мы увидим.

— Блин! — сказал Миха. — У меня вообще-то другие планы на эту ночь!

— Гони бабки! — потребовал Колян. — Ты продул!

— Фиг тебе, а не бабки! — Миха вручил три штуки «банкиру» и предупредил: — Не вздумай пробухать. Утром мне отдашь — все шесть штук.

Такси долго не удавалось найти. Никто не хотел везти ночью в глухомань четырёх нетрезвых парней. В конце концов, удалось договориться с одним частником за двести долларов.

Миха сел в машину с полиэтиленовым кульком. Там лежали пять гамбургеров, купленных в бистро, и бутылка водки — для согрева.

Всю дорогу Колян развлекал пассажиров и водителя историями о привидениях, о живых мертвецах, о людях, умерших от разрыва сердца или поседевших за одну ночь... Наконец, приехали.

Угрюмый Миха вылез на обочину, заросшую пожухлыми сорняками. Колян указал на долгострой и сказал:

— Второй этаж, третье окно справа.

— Будет тебе свет в окошке, — буркнул Миха.

— Когда поднимешься, посвети.

Миха кивнул и зашагал к зданию, подминая сорняки.

— Отец, — спросил Колян у частника, — тут где-нибудь неподалёку кабак есть?

Они сидели в ресторане, тёплом и уютном, пили-ели и потешались над Михой: как он там сейчас трясётся — от страха и от холода...

Потом клеились к тёлкам, но выяснилось, что они пришли не одни, а с такими жлобами, что закатают под асфальт и фамилии не спросят.

Связываться было не в дугу. Конфликтную ситуацию разрулили.

В половине первого Колян глянул на часы и поднялся.

— Я скоро вернусь.

— Ты куда? — спросил Шурик.

— Тачку возьму и сгоняю посмотреть.

— А, ну-ну...

Минут через сорок вернулся. Произнёс не без злорадства:

— Сидит, падла.

— К нему ходил? — спросил Серега.

— Из тачки смотрел. Второй этаж, третье окно, ровно в час ночи.

Ну, а потом пацаны знакомые в ресторан заглянули, подсели за столик. Так что второй и третий контрольные сроки Колян пропустил. Поехал к четырём утра.

Вернулся мрачный.

— Как он? — спросил Серега.

— На месте.

— М-да, плакали твои денежки.

— Возможно.

— Не возможно, а точно... Эй, ты куда?

— В туалет...

Колян действительно пошёл в туалет. Вот только не для того, чтобы отлить.

Запершись в кабинке, он достал мобильник и позвонил братьям Серапионовым — Андрею и Юрию. На звонок долго не отвечали, потом сонный голос буркнул:

— Да?

— Алло, это братья Гадюкины? — пошутил Колян.

Минуты две из трубки нёсся тяжёлый мат. Андрей рассказал много нехорошего о Коляне, о его родственниках, о его происхождении и особенностях интимной жизни. Наконец, выдохся.

— Ты чего, спал? — удивился Колян. — Извини, не знал. Я тебе по делу звоню. Юрчик дома?

— Не, он у бабы.

— Андрюха, хочешь ящик водки по лёгкому заработать?

— Ну, не откажусь.

— У тебя дома старая простыня есть?

На кладбище завыли собаки. Уже не в первый раз. Миха застыл, прислушиваясь.

Вой стих.

Стараясь меньше шуметь, подошёл к оконному проёму, упёрся локтями в кирпичную кладку и посмотрел.

Непроглядная темнота висела над кладбищем. Лишь где-то далеко горел крошечный огонёк — лампочка, висящая над входом в домик, где прятались от ночных заморозков кладбищенские сторожа.

Миха вернулся к бутылке, отхлебнул прямо из горлышка и закусил давно остывшим хот-догом.

Было полпятого. Часа через полтора начнёт светать.

Вдруг на первом этаже послышался шорох.

Миха весь обратился во слух. Шорох повторился. Кто-то или что-то явно направлялось к лестничному пролёту, ведущему на второй этаж.

Миха достал из кармана пистолет, снял с предохранителя и стал ждать. Когда показался некто, одетый в развивающийся белый балахон, хмыкнул. Страх прошёл.

— Очень остроумно, — сказал Миха громко. — Ну- ка, ты, урод... Лицом к стене или я стреляю!..