«Кардиология. Просторная палата…» Кардиология. Просторная палата. Костлявый, кто-то спрятался в углу. Так вот она — за все, За все расплата… Вдыхаю воздух — вязкую смолу. И потолок, Как палуба, покатый, От лампочки — зеленые круги, А мысли заблудились вне палаты — Друзья оставлены, Не прощены враги… А тот костлявый, в белом, шевелится, То позовет, То сам идет ко мне. Хочу кричать: «Не уходи, сестрица!», Но крика нет — не по моей вине. Не по моей вине опять не спится, И кажется: Я тут давным-давно… Мне лишь бы в этом мире зацепиться — Хоть взглядом за рассветное окно. НЕЗНАКОМКА Диагноз, как выстрел, точен. Спускаюсь по виражу. Тихонько на обочину Из жизни ухожу. И вовсе затих, Подумав О бренности бытия. Покликать бы односумов: «Прощайте, мои друзья! Не поминайте лихом!» Поглубже вдохнул глоток И по-мужски, без психа, Пошел на последний виток. И встретился вдруг глазами — Какие глядели глаза! Коснулась лица руками — Меня щекотнула слеза. Слеза!.. Да не я ли матросом Разгуливал по волнам! Мне вскинуться альбатросом И пасть бы к ее ногам! Я простынь тяжелую скомкал, Подался чуть-чуть вперед… Спасибо тебе, Незнакомка, Матросы — надежный народ. ВОСКРЕСЕНИЕ Невзгодами с лихвой богаты, Живем, Нещадно жизнь кляня. Наваливались дни-накаты, Как будто бревна, на меня. Ну что ж, И я не, исключенье — И так, и этак жизнь клеймил. Не знал, Что будет «заточенье», Что станет белый свет немил. И вот пришлось: Лежу придавлен Больничной простыней-плитой. Но каждой клеточкой направлен, Стремлюсь отнюдь не в мир иной. Беда, Натешившись досыта, Быть может, стряпает кутью… А вот душа уже открыта, Цветет навстречу бытию. И тянет губы, как теленок (От счастья сам я замычал). Не плакал я, считай, с пеленок, А тут, брат, чуть не подкачал. Гляжу под чуткие ресницы В глаза с веселой синевой: И верю — Ласковей сестрицы Не знал я в жизни никого. Теперь бы давние напасти, Бывалой силы добрый хмель! Я понял бы, Что значит счастье, Не то что мертвая постель. «Т-ЗУБЕЦ» В КАРДИОГРАММЕ
Что значит «т-зубец» в кардиограмме, Узнал я на свою беду. Я накрепко прикован к панораме: Который день, Как в тягостном бреду, Одно и то же — Трубы кочегарок Ленивый дым над крышами курят. А в небе мутном Солнышка огарок Чуть теплится который день подряд. И если приподняться на постели, Увижу Троицкий собор. Кресты над куполами Еле-еле В тумане различает взор. Себя я, усмехнувшись, Огорошу: А ну-ка спробуй помолись! Быть может, бог — К безбожникам хороший И запросто подарит жизнь? Прислушаюсь к себе, Но не услышу Я благости в душе своей. Не ангел тихий крыльями колышет, Поземку гонит суховей. Январский день — короток и печален Опять у моего окна. И верой в жизнь Я до смерти отравлен. Откуда все-таки она? «Не фигурально выражаясь…» Людмиле Константиновне Нюхиной, врачу Не фигурально выражаясь, Не ради красного словца: Который месяц сердцем маюсь, И не видать тому конца. Оно давным-давно разбито — Я в этом убедился сам. Но вот, тоской больничной сытый, Я снова обращаюсь к Вам. Вы снизойдите, Положите На грудь мою руки тепло. И я, Как новый долгожитель, Опять взгляну на мир светло. Увижу, Как в окошке звонко Апрельский полыхнет огонь… И сердце с радостью теленка Счастливо тычется в ладонь. |
