ОТДЫХ Наработался вволю С утра на лугу… Хорошо поваляться в духмяном стогу! Хорошо в голубой вышине потонуть И на миг ощутить Бесконечности жуть. Ощутить, словно жажду, Внезапно мечту — Самому поднебесную взять высоту. И представить космические корабли Где-то там — В беспредельной туманной дали. И увидеть миры Вдруг открывшихся звезд, В те миры звездолетом проложенный мост. И себя Как посланца земного добра… До чего ж беспредельна Фантазий игра! СЧАСТЬЕ Ходили за счастьем от веку За горы, моря и леса. Уж видно, судьба человеку Искать на Земле чудеса. Не знаю как счастья, А лиха Досталось искателю впрок. И если не сгинет, То тихо Осядет, усвоив урок. Не знаю как счастья, А боли… Хватило бы на сто дорог. Такая искателя доля… Светлеет родимый порог. Так вот где покоится счастье! Я робко иду под уклон К избе, Что неясною властью Меня забирает в полон. Теперь бы тем счастьем упиться — Оно мне вполне по плечу… С чего ж не поется, не спится — То к солнцу, То в бездну лечу! «Не верю дню рожденья слепо…» Не верю дню рожденья слепо, Хотя на бланке есть печать: Не мог же взяться я из пепла, Из ничего себя начать? Бог весть какими шел путями, Чтоб видеть, слышать, просто жить. Из лыка первыми сетями Меня пытались изловить. А я в воде, подобно блику, Был удивительно живуч, Взлетал над лесом легче крика И прятался в наплывах туч. И не случайно, Лишь стемнеет, Сажусь я, молча, на крыльцо. Моя душа, как даль, светлеет, Подставив космосу лицо. От непонятного застыну, Чему-то горько улыбнусь И, распрямив внезапно спину, Навстречу звездам засвечусь. «И до меня за сотни лет…» И до меня за сотни лет С утра, как новоселы, В полях — едва взыграет свет Гудели важно пчелы. Стояли тихо у воды Печальные ракиты. Грузнели к осени сады Анисом знаменитым. В реке гулял ленивый сом И жировала утка. Катился вольно в небе гром… Подумать — Просто жутко! За что-то выпала мне честь Пройтись тропой земною… И без меня все будет цвесть, Но лучше бы — со мною. ОСТАЛИСЬ ЛЕТОПИСНЫЕ ЛИСТЫ Считаемся — лесная полоса, Но крепко мы повысекли леса. Не только мы — и предки хороши: Дома, как терема, — сама мечта! Умели деды брать для живота И сверх того взымали для души. Раздели липу, иву на корье, Свели до счета дикое зверье. Десятка два в лесу тетеревов С утра слагают про любовь стихи. И разучились драться петухи, Отпел зорю — и фьють, Бывай здоров! А было время (Летопись не врет: Монах был зрячим, не подпольный крот), Пскова носила на себе лодьи, В ней, верь не верь, водились осетры. А за Псковой звенели топоры — Там лес валили, ладили бадьи. Монах писал: А за Псковой леса, Гнездится соболь, черная лиса… Остались летописные листы. Но извели леса на берегу, И соболь убежал давно в тайгу — Подальше от опасной суеты. Река не та, и лес теперь не тот. Пскову вороны переходят вброд. А деды наши баржи гнали тут. С тех пор прошло поменьше ста годов, А сколько встало новых городов! Как жаль — Леса так скоро не растут. «Я, кажется, еще не понял…» Я, кажется, еще не понял, Зачем пришел на этот свет: На топоре обжечь ладони Или познать какой секрет? Уйти в раздумье, как в берлогу, С молвою не вступая в спор? Иль все ж найти свою дорогу Самой судьбе наперекор? Иль жизнь несуетно простую Среди родных полей вести? Или, как жилу золотую, Любовь случайно обрести? И за нее любую долю Принять, Как благостный покой? Иль замереть вот так от боли Над неожиданной строкой? |
