В ДОРОГЕ Гулко река салютует, Ельник куржою оброс. Снова в России лютует Давний хозяин — мороз. Ахнет по лесу со стоном — Лезет в тулуп голова. Тихим подкатится звоном К сердцу о лешем молва. Я усмехнусь над собою: Леший — в космический век! Елки несутся за мною, Сыплют на голову снег. Скорость — от страха надежда, Я не жалею коня… Нет-нет и вновь потревожат Старые сказки меня. ДОРОГА ДЕДА АНТОНА Мой дед Антон — дорожный мастер, В деревне — пролетариат. Дорогу строил он для счастья И был, как видно, делу рад. Как для себя Антон старался — Деды любили ладить впрок… И вот он — город показался, А до чего же был далек! Верста к версте — легли каменья, Как в песне звонкие слова. Достала наше поколенье Про деда добрая молва. Дорога уходила в дали И счастье все-таки нашла. По ней тачанки проскакали И революция прошла. Давным-давно Антона нету. И все-таки мой дед живет… По каменке, Навстречу лету, Катит из города народ. По ней, Антоновой, трясучей, Я нынче еду, не спеша. Цветенью ржи, Июньской туче Внимает радостно душа. КОНИ Мне повезло: Я рос вольготно Среди дворов, телег, саней. Из дома удирал охотно С ребятами пасти коней. В колхозной старенькой конюшне Ходил Фаддей, как домовой. Ворчал в усы он простодушно, Не прогонял меня домой. Пропахший сбруей, конским потом, Как будто вырезан из пня, Он, отлучаясь по субботам, В конюшне оставлял меня. В двенадцать лет я, под Фаддея Работая, как бы играл: Корил за норов Берендея, А жеребец тихонько ржал. Я нарушал наказ Фаддея (Сдержаться не хватало сил): Друзьям на зависть Берендея В луга зелены выводил. Пищали издали девчонки. Я сам от страха замирал. Мой жеребец, как собачонка, На свист, играя, прибегал. Губами хлопая упруго, Дышал в ладони горячо. Схрустев сухарь, Меня, как друга, Толкал доверчиво в плечо. Я прижимался к ладной шее, От гордости был сам не свой. На быстроногом Берендее Скакал буденовец лихой. ПИСЬМО
К ЗНАМЕНИТОМУ ПРИЯТЕЛЮ Будем вместе веселиться — Ключик ты нашел к «частице» И открыл ее, как двери В старый бабушкин чулан. Я сначала не поверил, Думал: хвастает Иван. А сегодня на экране… Пригляделся: точно — Ваня. Он в халате белоснежном И в перчатках, как хирург. Ты напомнил мне о прежнем Добротой спокойных рук. Родился Иван в рубашке, Со своей чудной замашкой. Забредем в горох к соседу — Тут, конечно, не зевай! А Иван начнет беседу, Словно мы попали в рай. Чуть чего я ноги в руки И подальше от науки. Наш сосед учил крапивой — До сих пор зудит спина. Ты «удачлив» был на диво — Не моя, прости, вина. Встретил я того соседа, Про тебя завел беседу. Старый видел передачу — Сбил ты деда наповал: Говорит и чуть не плачет, На горох зеленый звал. «Вызревали мы, как горькуши…» Вызревали мы, как горькуши, Убегали в луга с утра. Выпасались у бабки Груши, Что, как сказка, была стара. На кормежку не привереды — Подчищали сады с корня. За вихры нас учили деды Пуще жизни беречь коня. Увозили отцы с собою И велели пройти прокос, Чтоб ложился он за тобою Широко, что озерный плес. На тяжелом двуконном плуге Утверждали мужскую стать. А «мужчинам» бы на досуге После пашни в лапту сыграть. То-то сладко нам елось-пилось, Словно в сказке — Все мимо рта. Знать, полей и покосов милость Мне запомнилась неспроста. |
