— А какова твоя реальность? Мне кажется, я рассказала о себе очень много, а вот ты почти ничего.

Фэй была права. Помедлив немного, Саймон заговорил:

— У меня все складывалось по-другому. Между моими родителями существовали совершенно иные отношения.

— Извини, если заставила вспомнить о чем-то неприятном.

Саймон пожал плечами.

— Не надо извиняться. Все очень просто.

— Вот как? Не думаю, что ты относишься к этим воспоминаниям так просто, как хочешь показать. Я прекрасно знаю, что то, с чем человек сталкивается в детстве, воздействует на него в течение всей последующей жизни.

Вероятно, Фэй, сама того не желая, попала в больное место — лицо Саймона вдруг напряглось, на скулах заиграли желваки.

— Ты права.

— Почему ты выбрал именно профессию адвоката? Наверное, это тоже с чем-то связано?

Саймон кивнул. Несколько минут оба молчали.

— Ты можешь не говорить мне ничего. Может, это слишком неприятно для тебя. — Голос Фэй звучал ласково и заботливо.

Саймон усмехнулся.

— Нет, наоборот. Мне очень хочется поделиться с тобой. Я действительно неслучайно увлекся семейным правом.

Он вдруг вновь замолчал, медленно протянул руку и провел ладонью по бедру Фэй. Фэй, желая поддержать его, положила пальцы на руку Саймона. Этот полный нежности жест успокоил Саймона, он с облегчением вздохнул и продолжил:

— Я очень люблю своего отца. Мать поступила с нами ужасно: бросила нас, когда мне было всего восемь лет. Отец сильно страдал, и все это было на моих глазах. Так что я не верю в существование нормальных браков с малых лет. Поэтому-то и решил заняться бракоразводными делами. Карьера моя складывалась успешно, довольно быстро я стал партнером Джойса и Мередита… Мне очень жаль отца. Ему пришлось одному воспитывать меня; мои интересы, учеба, занятия спортом — во всем он принимал живейшее участие.

Саймон говорил и думал о том, что Фэй первый человек, с которым ему захотелось откровенно, поговорить о своих чувствах, лежащих на душе тяжелым камнем. И этот разговор освобождал его от давних страданий, нес облегчение.

— По-моему, ты упоминал что-то о втором разводе отца?

— Пока я был ребенком, он все свое свободное время посвящал мне. Во второй раз женился три года назад. И опять неудачно. Кэтрин извела его нескончаемыми изменами и скандальными историями, в которые постоянно попадает. Иногда мне просто не верится, что жизнь может быть к людям столь жестока, как, например, к моему отцу…

— Какая печальная история. И как непохожа жизнь твоих и моих родителей. Наверное, это лишь еще одно доказательство тому, что нельзя впадать в крайности.

Саймон пожал плечами.

— Возможно.

Никогда и никому Саймон не рассказывал о своей семье. Теперь же он доверился женщине, открыл ей душу. И ему почему-то захотелось немедленно почувствовать вкус губ Фэй, ощутить прикосновение ее нежных, ласковых рук, забыться в ее объятиях.

— Поэтому ты не обзавелся собственной семьей и не планируешь? Боишься, что повторишь печальную историю своего отца?

— Верно.

Да. Саймон создал собственный мирок, возвел вокруг него прочный барьер, разрушить который, как он думал, не под силу ни одной женщине, и уже привык к тому образу жизни, который сам себе избрал. Теперь же, когда появилась Фэй, Саймон всерьез опасался, что размеренный ритм нарушится, спокойствие покинет его. А что последует дальше?

Он посмотрел на Фэй. От долгого пребывания на воздухе на ее щеках играл румянец: точь-в-точь такой Фэй представлялась ему в мечтах — после страстной ночи любви. Ночи, проведенной, естественно, с ним.

Саймон выругался про себя. Какая «ночь любви»? К чему этот высокий стиль? Ведь можно назвать проще: секс. Черт! С ним происходит что-то совершенно непонятное.

Когда ему в голову пришла мысль о прогулке в автомобиле, Саймон надеялся, что вождение отвлечет его, поможет справиться с дурацкими чувствами, поможет отдалиться от Фэй. Вышло же все наоборот. Сейчас Саймон ясно ощущал, что эмоциональная близость между ними возросла вдвое, а его влечение к Фэй только усилилось.

— А почему ты не допускаешь мысли, что встретишь подходящего человека, создашь семью? — спросил вдруг Саймон.

Ее лицо стало серьезным.

— Я решила сделать карьеру. Возможно, мне это удастся, и тогда, возможно, отец станет гордиться мной.

Саймон поморщился.

— Мне кажется, ты выбрала неверный путь. У тебя накопилось слишком много неосуществленных желаний.

Фэй подтянула к себе согнутые в коленях ноги и по-детски положила на них голову.

— Возможно, я в чем-то и ошибаюсь. — Помолчав немного, она добавила: — Но мечтать дозволено всем, мы никогда не перестанем фантазировать. Кстати, ты, я уверена, тоже не исключение.

Еще сегодня утром, услышав такое заявление, Саймон вступил бы в горячий спор. Он был уверен, что не строит иллюзий на будущее. Он создал собственный спокойный мирок, который вполне его устраивал. Женщины всегда вызывали у него ассоциации с матерью, потом с Кэтрин, а семейная жизнь — с неудачами отца.

Но теперь, когда он узнал Фэй…

— Хочешь, скажу, что я думаю по этому поводу? — спросила она. — Такие, как ты, конечно, ни о чем не мечтают, вернее, никому никогда не рассказывают о своих фантазиях.

Фэй вдруг звонко рассмеялась, разрушив в считанные секунды ту серьезную атмосферу, которая явилась результатом их долгого разговора о превратностях судьбы.

Ее веселый, заразительный, беззаботный смех помог Саймону отделаться от одолевавших его неприятных ощущений. А ведь Фэй и не задавала ему никаких вопросов, не требовала от него принятия серьезных решений. Почему же он, вместо того чтобы наслаждаться замечательным погожим деньком, сосредоточенно размышляет о браке, о семейных отношениях, о будущем?

Шикарные особняки остались позади, теперь их окружала только природа. С правой стороны простирался пляж, на котором не было ни души. Выбрав удобное место для того, чтобы поставить машину, Саймон съехал с дороги и заглушил мотор. Красота здешних мест никого, наверное, не оставила бы равнодушным. Настоящий райский уголок, особенно для влюбленных. Мысленно Саймон поблагодарил Вельду, рассказавшую ему, о существовании этого уединенного пляжа, о котором если кто и знал, то только местные нудисты. Слава Богу, что Фэй никогда не узнает, на что намекала Вельда, когда говорила Саймону об этом месте. Он, естественно, не собирался посвящать ее в пикантные детали.

Как только машина остановилась, Фэй перебралась на заднее сиденье и, удобно расположившись на нем, жестом позвала Саймона.

Саймон пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты уверена, что…

Не договорив, он вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, сел на сиденье рядом с Фэй.

— А ты проказница, Фэй. И, по-моему, забыла, кто сегодня прислал приглашение.

Саймон обнял ее и прильнул к трепещущим губам. Каким долгожданным был этот поцелуй для них обоих! Постепенно его губы стали продвигаться ниже. Сладостные прикосновения, приятные покусывания — томительные, волнующие, головокружительные — дразнили и мучили.

Саймон вдохнул запах духов Фэй и восхищенно простонал:

— О Боже… что это за аромат?

— Тебе нравится? — Голос Фэй прозвучал игриво.

— Ты просто сводишь меня с ума.

— Тогда не отвлекайся.

Она слегка выгнулась, предоставляя ему свободу действий, с трепетом ожидая продолжения любовной игры. Ее кожа была гладкой, вырез на блузке будоражил воображение. Саймон решительно отодвинул шелковую ткань и стал покрывать нежными легкими поцелуями приоткрывшуюся грудь.

По телу Фэй побежала дрожь, Саймон почувствовал это. Вдруг Фэй совершенно неожиданно для него обхватила руками его бедра, крепко прижала к себе и стала нащупывать застежку на шортах Саймона.

«Останови ее! Как остановил вчера вечером», — стучало в висках Саймона, но сегодня на это у него не было сил. Слишком велика была страсть, слишком долго ему пришлось сопротивляться. Ему казалось, что если он опять прервет игру, то просто умрет в это же мгновение.