Возможно, мы никогда так и не узнаем, что произошло во время экспедиции Хорнблауэра на Гаити, и в какой степени он был (если был вообще) причастен к исчезновению кораблей Туссена Лувертюра. Что нам сегодня известно, так это грустный конец всей истории: генерал Леклерк, муж Полины Бонапарт, и, таким образом, свояк Наполеона, в конце 1801 года прибыл на остров с армией в 21 000 человек. Туссен дал ему сражение в марте 1802 года, но вскоре затем заключил мир, признав власть французов. Затем Лувертюр был предательски арестован и выслан во Францию, где его заключили в крепость Сен Жу во французских Альпах. Там он и умер, став жертвой холода и (возможно) яда. Сам Леклерк так же умер в 1802 году, а его армия несла жестокие потери от желтой лихорадки и других тропических болезней. Остатки французских войск были вывезены с Гаити и сдались британцам. 1 января 1804 года Гаити провозгласило свою независимость, а Дессалинье стал императором. Год спустя он был убит, а его преемником стал генерал Анри Кристоф, личность столь же примечательная, как и сам Туссен. Вначале он был президентом, а в 1811 году стал королем и построил вначале дворец Сан-Суси, а затем, позже, грандиозную Цитадель в двадцати милях от Кэп-Гаитьен, на высоте в три тысячи футов над уровнем моря. Хорнблауэр посетил ее позже, в 1822 году, вскоре после того, как генерал Жан-Пьер Бойе стал президентом всей Эспаньолы. По случайному замечанию, которое сделал при этом Хорнблауэр, стало ясно, что его предыдущий визит на остров был достаточно драматичен. Можно даже предположить, что в это время он пережил некое любовное приключение, вероятно, первое в своей жизни. О том, что произошло на само деле, мы не знаем совсем ничего.
В Кингстоне Хорнблауэр докладывал уже не сэру Ричарду Ламберту, а лорду Хьюго Сеймуру. Стало ясно, что политика вновь изменилась, что последняя миссия Хорнблауэра (какова бы ни была ее цель) была плохо задумана и обо всей операции лучше всего забыть. Во избежание щекотливых запросов в Палате Общин требовалось свести важность всего дела к минимуму. Возможно даже, например, было целесообразно доложить о том, что временно исполняющий обязанности командира шлюпа «Возмездие» лейтенант Горацио Хорнблауэр превысил свои полномочия. Это бы привело к гораздо менее серьезным последствиям, нежели доклад об излишней инициативе, несвоевременно проявленной капитан-лейтенантом Хорнблауэром, командиром восемнадцатипушечного шлюпа Его Величества «Возмездие». Каково бы ни было личное расположение лорда Хьюго Сеймура к молодому офицеру, главными для адмирала были все же интересы службы. Он объявил, что «Возмездие» вернется в Англию в составе конвоя в июле 1801 года и его команда будет распущена. Печальным следствием подобного решения правительства было то, что Хорнблауэр не был утвержден в своем новом чине. Хуже того, вскоре он узнает, что жалование капитан-лейтенанта все это время ему выплачивали по ошибке и, следовательно, перерасход средств теперь будет вычтен из его лейтенантского оклада. Еще не зная об этом, Хорнблауэр вышел в море 19 июля. «Возмездие» входило в состав конвоя из 87 судов. Поход прошел без инцидентов и конвой достиг Плимута 1 октября. В этот же день были подписаны предварительные условия мира. Практически, война уже закончилась.
Наибольшей трудностью исторического повествования является преодоление автором соблазна увлечься слишком цветистым описанием, основанном на знании последующих событий. Сегодня мы знаем, что Амьенский мир продлился неполные четырнадцать месяцев — со дня его подписания 25 марта 1802 года до повторного объявления войны 18 мая 1803. Мы могли бы добавить, что амбиции Первого Консула делали возобновление военных действий по сути неизбежным, и все современники должны были это понимать. Однако, на самом деле это было не совсем так. Напротив, большинство людей думало, что война на самом деле закончена. В конце концов, она тянулась уже девять лет, а предыдущие войны продолжались, соответственно, семь и восемь лет. Кто же мог предвидеть тогда, что противостояние растянется еще на добрые двенадцать лет? Мгновенной реакцией на заключение мира со стороны богатых англичан стали поездки в Париж, о которых некоторым впоследствии пришлось пожалеть. Что же касается Флота Его Величества, то здесь сообщение о мире было встречено весьма живо, хоть и с противоречивыми чувствами — к огромной радости обитателей нижней палубы и отчаянью офицеров. Продвижение по службе теперь становилось практически невозможным, а рассчитывать на должность было весьма сложно. Для большинства офицеров, не обладающих личным состоянием, это означало необходимость выбирать между изменением профессии или жалким существованием на половинное жалование до следующей войны.
Однако даже по сравнению с большинством своих коллег, Хорнблауэр находился в особенно отчаянном положении. У него не было близких родственников, а его дядя Томас Роусон, который подбрасывал кое-какие деньги, пока Горацио был мичманом, умер, насколько было известно последнему, в 1799 году. Другой дядя, который также помогал ему деньгами, Джонатан Картер Хорнблауэр, был все еще жив, но Горацио испытывал почти болезненную боязнь, что обращение будет воспринято как просьба о помощи. Любая попытка обратиться к человеку, которого он не видел ни разу в жизни, могла быть истолкована как мольба о помощи — деньгами или работой. Хорнблауэр не предпринял такой попытки, понимая, что остался одиноким во всем огромном мире. Похоже, он также не заехал в родные места, где родился и провел детские годы, так как и там про него вполне уже могли позабыть. Когда команда «Возмездия» была распущена (1 января 1801 года), он направился в Лондон, где обратился в Адмиралтейство с просьбой об оставлении на службе. Однако вскоре он понял, что в строю остается лишь горстка кораблей, а офицерами на них будут люди, имеющие политический вес. Ему также сообщили, что он не был и не будет утвержден в своем новом звании, а выплата половинного лейтенантского жалованья будет ему приостановлена на семь месяцев. После нескольких тяжелых недель, проведенных в Лондоне, он отправился обратно в Портсмут, рассудив, что жить в этом городе будет дешевле. Так оно и было, но зима пришла уж очень холодная, а денег у него оставалось мало. Он нанял комнату на самом верхнем этаже дома по Хайбери-стрит и ел только один раз в день — все, что мог себе позволить — в столовой на Брод-стрит. Его домохозяйка, миссис Мэйсон, была вдовой корабельного мастера (Ричард Мэйсон, умер в 1795 году), а ее дочь, Мария, преподавала в женской школе и помогала в уборке комнат для жильцов. Это было серое полунищенское существование, и Хорнблауэр вскоре задолжал за жилье.
От этой тяжелой жизни Хорнблауэру на время удалось избавиться в феврале 1802 года. Сборщиком налогов в Коувс, что на острове Уайт, был мистер Уильям Арнольд, чья кончина 3 марта 1801 года оставила этот пост вакантным. По предложению лорда Болтона, губернатора острова Уайт, Генеральный почтмейстер (лорд Оукленд) назначил на нее вдову мистера Арнольда, которая стала также «заместителем почтмейстера острова Уайт». По-настоящему всей работой на таможне руководил заместитель контролера, мистер Джон Уорд, которому пришлось в течение доброй дюжины лет ожидать собственного повышения.
В обязанности мистера Уорда входило и поддержание в строю таможенного шлюпа «Сван V», построенного мистером Джелли из Коува, вооруженного двенадцатью пушками, которым в те времена командовал мистер Уильям Феррис. Случилось так, что в результате несчастного случая мистер Феррис был ранен и оказался прикованным к кровати в общей сложности почти на три месяца. Не вполне ясно, как Хорнблауэру удалось познакомиться с миссис Арнольд или мистером Джоном Уордом, однако результатом болезни мистера Ферриса стало временное назначение Хорблауэра командиром на все время отсутствия мистера Ферриса. Район патрулирования «Сван V» простирался от Лайм Региа до Бичи — Хэд. Здесь под командованием Хорнблауэра были захвачены по крайней мере два судна контрабандистов, и существуют косвенные упоминания о неких иных приключениях, имевших место в это же время, однако документальные подтверждения этих событий пока еще не увидели свет. Существующая картина маслом, на которой изображен «Сван», преследующий люггер контрабандистов, может относиться как раз к описываемому периоду, однако документы, которые должны были находиться в Саутгемптоне, отсутствуют. Другим интересным фактом является то, что Уильям и Марта Арнольд были родителями Томаса Арнольда, позже знаменитого директора школы в Рагби. До 1803 года Томас проводил свои детские годы в Коувс, пока не отправился в школу Вестминстера (См. «На войне с конрабандистами» контр-адмирала Д. Арнольда Фостера, 1936 г., стр. 247 и последующие) Вполне вероятно, что живой семилетний мальчик, каковым был Томас, вполне мог посещать «Сван» в то время, когда шлюп заходил в порт, и должен был встретиться там с Хорнблауэром. Неизвестно, встречались ли они когда-либо вновь.
