В противоположность любым видам корневой организации, Р интерпретируется Делёзом и Гваттари не в качестве одномерного “стержня” или “корня” (“мир потерял свой стержень”), но в качестве радикально отличного от них “клубня” или “луковицы”, потенциально содержащих в себе “скрытый стебель” “Стебель” этот, по мысли Делёза и Гваттари, может развиваться куда угодно и каким угодно образом. Р у Делёза и Гваттари, таким образом, являет собой “семиотичное звено как клубень, в котором спрессованы самые разнообразные виды деятельности — лингвистической, перцептивной, миметической, жестикуляционной, познавательной; самих по себе языка, его универсальности не существует, мы видим лишь состязание диалектов, говоров, жаргонов, специальных языков” — словно “крысы извиваются одна поверх другой” Согласно Делёзу и Гваттари, логика корня — это логика древовидных, жестко ориентированных структур, в то время как Р моделируется номадологией в качестве неравновесной целостности, отличающейся неизбывной креативной подвижностью. Источником трансформаций Р по Делёзу и Гваттари, выступает атрибутивный ей потенциал самоварьирования: Р. “ни стабильна, ни нестабильна, а скорее метастабильна... Наделена потенциальной энергией”

Иллюстрацией процесса становления по модели “Р ” может служить программный для культуры постмодерна текст Э. Ионеску “Трагедия языка”: “Произошло странное событие, и я не понимаю, как это случилось: текст преобразился перед моими глазами... Вполне простые и ясные предложения... сами по себе пришли в движение: они испортились, извратились” чтобы уже “в следующее мгновение исказиться вновь” Согласно номадологии, в рамках Р в принципе невозможно выделение каких бы то ни было стабильных точек, ибо каждая из них в своей динамике воспринимается в качестве прочерченной ею траектории собственного ускользания (см. “Ускользания линии”).

Характеризуя ризоморфные среды, Делёз и Гваттари отмечают, что “они состоят из неоднородных тем, различных дат и уровней”, в них могут быть вычленены “линии артикуляции и расчленения, страты, территориальности”: “любая ризома включает в себя линии членения, по которым она стратифицирована, территориализована, организована” Бытие ризоморфных сред может быть понято, по Делёзу и Гваттари, лишь как нон-финальная динамика, определяемая “линиями ускользания, движения детерриториализации и дестратификации”: “сравнительные скорости течений вдоль этих линий порождают феномены относительной задержки, торможения или, наоборот, стремительности... Все это — линии и сравнительные скорости составляют внутреннюю организацию” Р Р в отличие от структуры не боится разрыва, но напротив — в аспекте смысловых конфигураций конституируется в нем: по мысли Делёза и Гваттари, “ризома может быть разорвана, изломана в каком-нибудь месте, перестроиться на другую линию... Разрывы в ризоме возникают всякий раз, когда сегментарные линии неожиданно оказываются на линиях ускользания... Эти линии постоянно переходят друг в друга” По Делёзу и Гваттари, “линии ускользания — это часть ризомы... Совершая разрыв, мы прокладываем линию ускользания” По оценке Делёза и Гваттари, у Р в принципе нет и не может быть “ни начала, ни конца, только середина, из которой она растет и выходит за ее пределы” применительно к Р невозможно четкое различение внешнего и внутреннего: “ризома развивается, варьируя, расширяя, захватывая, схватывая, внедряясь”

Среди мыслимых структур Р., согласно Делёзу и Гваттари, ни бдна не может быть выделена как наиболее предпочтительная (“естественная”) в онтологическом ракурсе или правильная в интерпретационном смысле: “быть ри- зоморфным значит порождать стебли и волокна, которые кажутся корнями или соединяются с ними, проникая в ствол с риском быть задействованными в новых странных формах” В любой момент времени, по мысли Делёза и Гваттари, всякая линия движения Р может быть произвольно связана со всякой другой, образуя каждый раз в этот момент определенный рисунок Р “плато” (см.) ее непредсказуемо пульсирующей конфигурации. Иными словами, если структура являет собой образ мира как Космоса (см.), то Р как “хаосмоса” (см.).

Применительно к Р в номадологическом проекте Делёза и Гваттари “речь идет о модели, которая продолжает формироваться и углубляться в процессе, который развивается, совершенствуется, возобновляется” Если структура понимается Делёзом и Гваттари как “калька” (см.), которая “воспроизводит только саму себя, когда собирается воссоздать нечто иное”, то Р сопоставляется ими с “картой” (см.), которую можно и нужно читать: “речь идет о модели, которая продолжает формироваться” По оценке Делёза и Гваттари, “это... одно из наиболее отличительных свойств ризомы иметь всегда множество выходов” В этом плане Р. конечна, но безгранична; “ризома не начиргается и не завершается” и у нее “достаточно сил, чтобы надломать и искоренить слово быть” (Делёз и Гваттари).

По формулировке Делёза и Гваттари, “ризома не сводится ни к единому, ни к множественному. Это не единое, которое делится на два, затем на три, на четыре и т. д. Но это и не множественное, которое происходит¹ из единого, и к которому единое всегда присоединяется (п+1). Она состоит не из единств, а из измерений, точнее, из движущихся линий. [...] Она образует многомерные линеарные множества без субъекта и объекта, которые сосредоточены в плане консистенции и из которых всегда вычитается Единое (п-1). Такое множество меняет свое направление при соответствующем изменении своей природы и самого себя”

Р трактуется Делёзом и Гваттари в качестве “антигенеалогичной”, т. е. принципиально не артикулируемой как с точки зрения своего происхождения, так и с точки зрения возможностей введения критериев ее прогресса или регресса. По мысли творцов номадологии, Р как “конечное единство осуществляется в другом измерении — преобразовательном и субъективном”: “ризома не подчиняется никакой структурной или порождающей модели. Она чуждается самой мысли о генетической оси как глубинной структуре”

По формулировке Делёза и Гваттари, “в отличие от структуры, которая определяется через совокупность точек и позиций, бинарных отношений между этими точками и двусторонних связей между позициями, ризома состоит исключительно из линий членений, стратификации, но также и линий ускользания или детерриториализации, подобно максимальному измерению, следуя по которому множество видоизменяется, преобразуя свою природу” (см. Бинаризм). Согласно номадологическим установкам, эти обозначенные векторы являются принципиально отличными от бинарных векторов “роста древовидных структур”: по мнению Делёза и Гваттари, “не нужно путать эти линии с линиями древовидного типа, которые представляют собой локализуемые связи между точками и позициями. В отличие от дерева (см. — А. Г.) ризома не является объектом воспроизводства: ни внешнего воспроизводства, как дерево-корень, ни внутреннего, как структура-дерево ”

Классическим примером ризоморфной среды служит в постмодернистских аналитиках текстовая среда письменности: согласно Р Барту (см.), “все приходится распутывать, но расшифровывать нечего, структуру можно прослеживать, протягивать (как подтягивают спущенную петлю на чулке) во всех ее поворотах и на всех уровнях, однако невозможно достичь дна; пространство письма дано нам для пробега, а не для прорыва; письмо постоянно порождает смысл, но он тут же и улетучивается, происходит систематическое высвобождение смысла” Аналогично, в самооценке Ж. Деррида (см.), “фокус исторического и систематического пересечения его идей” есть “структурная невозможность закрыть... сеть, фиксировать ее плетение, очертить ее межой, которая не была бы метой” Как замечает А. Ронсон в интервью с Деррида [см. “Позиции” (Деррида)], пространство его философствования не только не замкнуто, но и принципиально нелинейно: “я спросил, с чего начинать, а Вы заперли меня в каком-то лабиринте”