3) различных течений постнекласси- ческой философии;

4) нового художественного стиля;

5) нового направления в литературе, живописи, музыке, архитектуре и т. д.;

6) художественно-эстетической системы, сложившейся во второй половине 20 в.;

7) теоретической рефлексии на эти явления.

Согласно ряду исследований, термин “П.” впервые был употреблен в книге Р Ранвица “Кризис европейской культуры” (1917). В 1934 он был использован Ф. де Онизом для обозначения авангардистских поэтических опытов начала 20 в., радикально отторгающих предшествующую литературную традицию. С 1939 по 1947 в работах А. Тойнби было конституировано содержание понятия “П.” как обозначающего современную (начиная от Первой мировой войны) эпоху, радикально отличную от предшествующей эпохи модерна (см. Модерн). В конце 1960-х 1970-х термин “П.” использовался для фиксации новаторских тенденций в таких сферах, как архитектура, искусство и литература, и был апплицирован на такие сферы, как экономико-технологическая и социально-историческая. Начиная с 1979, после выхода в свет работы Лиотара “Постмодернистское состояние: доклад о знании” (см.), П. утверждается в статусе философской категории, фиксирующей духовную и ментальную специфику современной эпохи в целом.

Постмодернистская программа в философии восходит к неклассическому типу философствования (начиная с Ф. Ницше), и в особенности к постструктурализму (см.), структурному психоанализу, неомарксизму, феноменологии и философии М. Хайдеггера. В ряде содержательных аспектов П. был дополнен философией диалога (см.), восходящей к творчеству М. Бубера (см.), и в первую очередь концептами Э. Левинаса (см.). К началу 21 в. стала достаточно распространенной точка зрения, согласно которой П. “эпоха не столько в развитии социальной реальности, сколько сознания” (3. Бауман). В этом плане особо важной выступает фиксация рефлексивного характера П. как феномена культуры: по мысли 3. Баумана, “постмодернизм как таковой есть не что иное, как современность для самой себя”

В настоящее время П. может быть оценен (с позиций даже философской “классики”) кай интеллектуально-философский феномен, имеющий бесспорный па- радигмальный статус, поскольку он:

1) вырабатывает собственную цельную модель видения реальности, фундированную презумпциями ее атрибутивной хаотичности и изначальной смысловой и языковой организованности (см. Симуляция, Хаос, Хаосмос);

2) формирует специфические идеалы и нормы описания и объяснения мира, рефлексивно осмысленные в контексте программного плюрализма (см. Нарратив, Метанаррация);

3) провозглашает идеалы и нормы организации знания, находящие свое выражение в программном познавательном релятивизме (см. Дискурс, Деррида).

Для осмысления П. как самостоятельной парадигмы современной философии важно учитывать то, что последняя преимущественно квалифицирует и осознает себя не только как “пост-современ- ная” (собственно, “post-modernism”), но и как “пост-философия” Это предполагает пафосный отказ от традиционных для предшествующей философии проблемных полей, категориально-понятийного аппарата, а также иерархии смысловых и ценностных приоритетов. Философский П.:

1) отказывается от членения философского знания на онтологию, гносеологию и т. п. (см. Логоцентризм, Дискурс);

2) фиксирует невозможность конституирования в современной ситуации метафизики как таковой (см. Онто-тео- телео-фа лл о-фоно-логоцентризм );

3) подвергает радикальной критике идею бинарных оппозиций как таковую (см. Бинаризм), отвергая дихотомии:

а)субъект — объект (см. “Смерть Субъекта”, Антипсихологизм),

б)мужское — женское [см. “О соблазне” (Бодрийяр)],

в)внутреннее — внешнее (см. Складка),

г)центр — периферия (см. Ацентризм, Плоскость, Поверхность).

Главные представители философского П. едины в следующем:

люди не располагают непосредственным доступом к реальности, поэтому адекватных средств для постижения истины в принципе не существует;

реальность не доступна потому, что люди являются “пленниками языка, который придает форму нашим мыслям прежде, чем мы можем помыслить, и поэтому мы не можем выразить то, о чем мы думаем” (G. Land);

реальность конструируется людьми посредством языка, и поэтому ее природа определяется теми, кто наделен властью формировать язык” (см. “Разделение языков”).

Так, Деррида опровергает наличие “чистого смысла” присутствие которого якобы мыслимо “до и прежде процесса и системы означивания” По мысли Деррида, “мы не исходим из некой наличной истины, предшествующей знаку, существующей вне его или над ним в месте, лишенном каких бы то ни было различий” При таком подходе истина обретает внеположный мышлению характер: согласно Деррида, заключает в логосе контракт сама с собой. Писать, по Деррида, “знать, что еще не произведенное в букве не имеет какого-то другого обиталища, не ожидает нас в неком topos uranios или в божественном рассудке. Смысл должен ожидать своего сказания или написания, чтобы обжить самого себя и стать тем, что он есть, различаясь с самим собой смыслом” Смысл в П. продукт конструирования, интеллектуального производства.

П. как философский феномен в принципе не должен рассматриваться в качестве монолитного интеллектуального течения, для которого характерен программный, стратегический плюрализм. П. являет собой набор разнообразных (как по критерию моделируемой предметности, так и с точки зрения используемой методологии) проектов, среди которых наиболее значительными являются:

1) генеалогический (см. “Ницше, генеалогия, иcтopия^,, [Фуко], Событие);

2) коммуникационный (см. “Воскрешение Субъекта”, Другой);

3) нарратологический (см. Нарратив, Метанаррация);

4) номадологический (см. Номадоло- гия, Ризома, Хаосмос, Лабиринт, Хро- нос/Эон, Поверхность, Плоскость, Складка, “Тело без органов”);

5) симуляционный (см. Симуляция, Симулякр);

6) текстологический (см. Деконструкция, “Пустой знак”, Трансцендентальное означаемое, Означивание, “Смерть Автора”, Скриптор, Интертекстуальность, Конструкция, Диспозитив семиотический, След, Difference, Пастиш);

7) шизоаналитический (см. Шизоанализ, “Анти-Эдип”).

Смысловая и категориально-понятийная пестрота подходов П. обусловлена его радикальным отказом от самой возможности конституирования в сфере современного философствования концептуальнометодологической матрицы, которая могла бы претендовать на парадигмаль- ный статус. Постмодернистская философия ориентирована на плюрализм своих проблемных полей, обнаруживающих перманентные интенции к своему расширению: философия “письменности” и текста (см.); разнообразные модели социальности и субъектности; концептуальные трактовки “событийности” власти, дискурса и языка; аналитики сознания и бессознательного, телесности и сексуальности и т. д.

Подвергая “культурологическому” осмыслению процесс становления П., Фуко писал о том, что в настоящее время осуществляется формирование “нового стиля мышления” и, собственно, “новой культуры” По его словам, новый фундаментальный опыт человечества “невозможно заставить говорить... на тысячелетнем языке диалектики” Конституирующийся в современной культуре новый способ видения мира нуждается и в новом языке для своего выражения, однако на данный момент “новому опыту” по оценке Фуко, “еще только предстоит найти и язык, который будет для него тем же, чем была диалектика для противоречия” (см. Трансгрессия).

Стратегически дистанцируясь от классических идеалов философствования, П. вместе с тем конституирует особый способ презентации содержания многовековой культурной традиции в духовном пространстве современности, понятой как “постмодерн” Констатируя тотальное подчинение любого наличного состояния культуры “власти прошлого” (см. “Руины”, Ирония, Пастиш), равно как и в контексте постмодернистской концепции интертекстуальности (см.), П. задает новый горизонт возможного присутствия в современной культуре идей и текстов классической традиции. П. стремится выступать единственно возможным “способом бытия классики” в современную эпоху.