— Ну... возможно. Если для вас вежливость не обязательна, почему я должен? Всего-то хотел...
— Ты оскорбил мою мать.
— А?.. Нуда!
Усталость, голод и отчаяние выплеснулись наружу. Что за место, где тебе не отвечают, который час? Демерис не заметил, как оказался с той стороны прилавка, где стоял любящий сын. Кто нанес первый удар, он тоже не понял, но драка началась серьезная. Противник был сильнее, но Демерис разозлился не на шутку. Сжимая горло чужака, он не обращал внимания на крики, хлопанье дверей и беготню вокруг. Как и следовало ожидать, кончилось тем, что его оторвали от аборигена, ухватив за шею и заламывая руки. Пока Демериса прижимали к полу, он еще пытался добраться до ножа на поясе...
В конце концов его выволокли на улицу. Демерису показалось, что над ним завис призрак, но дневной свет слепил, и мысли путались.
— Послушайте, я только хотел...
Лучше было промолчать: его ударили по лицу и пнули в ребра. Над головой раздался смех и слова на языке призраков. По прошествии некоторого времени Демерис осознал, что его везут в каком-то экипаже, связанного по рукам и ногам. Сверху скалилась потная и красная физиономия.
— Куда вы меня везете?
— Я Бен Гортон. Ты ведь хотел видеть Бена Гортона? Ничего не путаю?
Подвальную камеру без окон освещали три тусклые лампы вроде той, что горела в номере гостиницы. Прошло много времени: кажется, целые сутки. Демериса покормили чем-то вроде кашицы из вареных бобов. Сейчас его держали двое, несмотря на связанные руки.
— Развяжите,— приказал Гортон.
Наверное, это Гортон, кто же еще? Рост примерно шесть футов семь дюймов, широкие плечи под стать, тяжелая лысая голова, орлиный нос — и давняя привычка отдавать приказы.
— Мне ни к чему драка,— начал Демерис, растирая запястья, онемевшие от веревок.— Да и не люблю я такого... Простобыва-ет: одно к другому, одно к другому, а потом терпение лопается.
— Ну да. Ты чуть не убил Бобби Бриджера — это тебе известно? Настал сезон охоты, мистер, В любую секунду призраки выпустят на волю свой зверинец, и зевать будет некогда. Сейчас нам меньше всего нужны грубости. Охота — дело щекотливое. Взаимная вежливость...
— Если бы мать Бриджера была малость повежливее со мной, ничего бы не случилось.
— Кто ты такой и что здесь делаешь? — устало спросил Гортон.
— Меня зовут Ник Демерис. Я живу на Свободных землях.— Он глубоко вздохнул.— Приехал искать младшего брата Тома. Том почему-то не вернулся с энтрады. Думаю, что-то случилось на обратном пути.
— Том Демерис? — Брови Гортона шевельнулись.
— Совершенно верно. В небольшом городке близ границы, уже в зоне, я встретил вашу дочь Джилл. Она предложила ехать вместе с ней. Оставила меня в гостинице и исчезла...
— Погоди,— перебил Гортон, задрав брови.— Моя дочь, говоришь? Джилл?
— Именно так.
— Это интересно. Дочь, стало быть. Дело в том, что у меня нет дочери.
— Нет дочери?
— Никакой. Призраки иногда шутят с людьми. Так, наверное, и вышло.
— Призраки,— повторил Демерис онемевшими губами.— Назвалась вашей дочерью? Ради бога, вы серьезно? Или тоже решили пошутить?
Искренность Демериса, кажется, тронула Гортона. Он прищурился, заморгал и помял пальцами кончик мясистого носа. Ответил не в пример мягче, чем раньше:
— Нет, я с тобой шуток не шучу. Не знаю, призрак она или нет, но никак не моя дочь. Нет у меня дочерей. Что до призраков — они умеют прикинуться кем угодно, если захотят. Бывает такое, и нередко.
— Прикинуться, говорите?
— Да, призраки играют в людей. Сплошь и рядом. Это последний крик моды у них.
«Прикинуться»,— повторял про себя Демерис, кивая. Он начал понимать, что с ним произошло.
— Может, вы хотя бы поможете мне найти брата?
— Нет. Ни я, ни кто-то другой. Том Демерис, говоришь?
— Он самый.
— Мак? — обратился Гортон к одному из своих людей. — Давно Демерис-младший принял свой пятак от призраков?
— В середине июля, думаю.
— Так вот...«Пятак принять» это вроде как продаться,— объяснил Гортон Демерису.— Согласишься, и призраки возьмут тебя на свою планету. У них там клуб для людей устроен. Заведение увеселительное, на широкую ногу. Женщины, роскошь, чего душа пожелает. Только дорожка эта в один конец. Останешься там лабораторной крысой: психологические опыты и многое другое... По крайней мере, призраки нам объясняют именно так. Нет причин не верить: никто еще оттуда не возвращался. Мне очень жаль, парень. Хотел бы тебя обнадежить, но...
Демерис отвел глаза. Опять захотелось чего-нибудь разбить, но он даже не шевельнулся. Братишка, так вот... Братишка.
— Зеленый совсем. Молоко на губах не обсохло,— сказал он.
— Похоже, дома он не был счастлив. В здравом уме никто никогда пятака не примет. Даже и не в здравом — очень, очень редко такое бывает.
Судя по выражению глаз Гортона, «принять пятак» это, по здешним понятиям, сдача всех позиций и предел неуважения к себе. Можно было бы сказать, что все они сдали немало позиций, согласившись жить в зоне; но, выходит, продаваться можно по-разному. По мнению жителей города, Том продался с потрохами. Во взгляде Гортона читались жалость и презрение; Демерис посмотрел в ответ с вызовом. Гортон молчал, не говоря ни слова.
— Хорошо,— нарушил молчание Демерис.— Сделать я ничего не могу. Тогда мне лучше вернуться в Альбукерк.
— Тебе лучше вернуться в гостиницу и не выходить из номера, пока не закончится охота. Пока зверье на свободе, бродить по улицам опасно.
— Да, похоже на правду...
— Мак, отвези парня обратно — туда, где он остановился,— приказал Гортон. Сочувствие в его глазах выглядело совершенно искренним.— Мне действительно жаль,— кивнул он на прощание.
По описанию Демериса Мак легко нашел гостиницу. Плывущему над дорогой фургону потребовалось меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до места. Улицы опустели, никаких призраков и очень мало людей. Последние явно торопились спрятаться.
— Пока идет охота, надо сидеть дома,— объяснил Мак.— Некоторые идиоты считают, что для них закон не писан, но кое-кто будет потом раскаиваться. Другие вещи — ладно, но охоту надо оставлять призракам.
— Как я узнаю, что охота началась?
— Поймешь, не беспокойся.
Демерис вышел у гостиницы; фургон развернулся и немедленно исчез. В болезненно легкой голове теснились мысли о Томе. Как он там, на планете призраков? Каково ему в чужом дворце, на чужих шелковых простынях? Тяжело дыша, Демерис стоял на месте и не торопился переступать порог.
— Эй, Ник! Слышишь? Это я!
— Господи...— пробормотал Демерис.
Джилл. Вот она — идет навстречу, улыбается благостно, будто Рождество на дворе. Подошла вплотную, развела руки в стороны, ожидая, что ее обнимут. Никакого призрачного сияния. Демерис отступил на шаг, избегая контакта.
— Я узнал, как оно вышло с братом.— Демерис говорил чужим сдавленным голосом, без выражения.— Он отправился в гости к призракам. Пятак принял.
— Ник? Подожди, Ник!..
— Ты знала. Кто в этом городе мог не знать о парнишке, явившемся со Свободных земель! Призраки купили его не слишком дорого.— Охрипший голос стал ледяным.— Твой папа, мэр города, все мне рассказал. И про дочерей, которых у него нет.
Джилл раскраснелась, смутившись. До такой степени по-человечески, что Демерис потерял уверенность: неужели призрак может настолько очеловечиться? И краснеть? Надежда немедленно воскресла, с готовностью предлагая объяснения. Насчет дочери соврала, почему, бог знает,— просто назвалась чужим именем. И тело ее собственное. То самое тело. Демерису очень захотелось, чтобы так оно и было. Гнев и презрение исчезли. Ему бы только убедиться, что та, которую он обнимал две ночи в пустыне, и правда настоящая женщина. В ту же секунду Демериса охватило такое желание, какого он еще не испытывал. Поразительно.
— Еще он сказал, что ты призрак,— сообщил Демерис осторожно.
