Дальнейший разговор на эту тему становился опасным.

— Понял… — сказал Разуваев.

— Кто взял товар? Где он? — жестко спросил Ашот.

— Я думаю, местный участковый, Иван Потапов. Он задержал Мошку и спрятал товар в свой сейф. Я организовал все как надо, но в сейфе товара не оказалось. Вот Краснуха вскрыл сейф, можешь спросить его.

— Я тебе верю, Варвар. Вот с этим «оборотнем» и будем разбираться.

Ашот посмотрел на своих телохранителей, они приосанились всем своим видом показывая, что готовы на все, что прикажет босс. Ашот налил себе еще рюмку, поднял ее, внимательно посмотрел на Разуваева.

— Ты, Лева, утратил контроль над ситуацией. Это плохо.

Знал бы он, какая тут ситуация на самом деле! Но что толку говорить об этом? Пусть сам разбирается, глядишь, да и нарвется на зверя. Нет Ашота — одной проблемой меньше станет.

— Ашот, в поселке менты из района, моих людей кто-то убирает…

— Разберемся.

Во дворе яростно залаял пес. Ашот уперся немигающим взглядом в Разуваева. Тот взглянул на Краснова.

— Щас посмотрю, кто там приперся, — сказал Краснов и пошел во двор.

Салтык и Боров вскочили со своих стульев, один шагнул к окну, другой встал у двери. Краснов вернулся через несколько минут, мотнул головой, стряхивая дождевые капли.

— Катька приперлась, хочет с тобой поговорить, Лева, — сказал он.

— Какая Катька? — не понял Разуваев.

— Ну какая! Потапа жена.

— Со мной?

— Стоп! — жестко сказал Ашот. — Жена Потапа — жена участкового, который взял товар? Я все правильно понимаю, дорогой?

— Да, — сказал Краснов.

Разуваев скрипнул зубами. На хрена же такое базарить? Ашот приехал и уехал, а ему тут жить. Мужика подставить — это одно, а с бабами воевать — совсем западло.

— Я его прищучил на одном деле, видимо, хочет разобраться, что к чему, — сказал он. — Жену прислал…

— А мы сами с ней разберемся, — сказал Ашот. — Потолкуем спокойненько, или сама скажет, или муженек отдаст товар в обмен на жену.

— Нет, Ашот, он совсем озвереет! — испуганно воскликнул Разуваев. — К тому же она в положении!

— А мы ей ничего плохого не сделаем. Пускай он отдаст наше, мы отдадим его. Ну, далеко ее тащить не стоит… У тебя есть хата, про которую никто не знает?

— Нет.

— У меня есть, — сказал Краснов. — Двоюродный дядя, Качура, живет прямо возле железнодорожной ветки от нового карьера к городу. Там еще есть ветка к ЖБИ-7, так он стрелки переводит. Четыре километра от Карьера, а до города все десять будут. Один живет, кругом пусто.

— Вот к нему и зачалим, — решил Ашот.

— Нет, нельзя! — крикнул Разуваев. — Потап такое устроит!..

— Не устроит, — ласково сказал Ашот. — Мы остановимся там на ночь, вежливо поговорим с телкой, а потом увезем подальше, если не скажет, где товар. И ваш Потап сам принесет его на блюдечке с золотой каемочкой.

— А я думал — с голубой, — сказал Краснов.

— Я тебя сам сделаю «голубым», будешь вякать! Салтык, Боров, телку — в джип, но аккуратно, не трогать. Ты, — Ашот ткнул пальцем в Краснова, — поедешь с нами, представишь своему дяде. А точнее, загонишь его в дальнюю хату, чтоб никого не видел. А ты, — он повернулся к Разуваеву, — гони домой и трахай свою жену. Меня тут не было, никто не видел, ничего не знает. Запомни, вякнешь хоть малое словечко — ты не жилец, Варвар.

Салтык и Боров стремительно выскочили из хаты. Разуваев тяжело вздохнул и согласно кивнул.

— Все понял, Ашот.

Двое громил подхватили Катю под руки, зажали рот потными, вонючими ладонями, потащили к джипу, стоявшему во дворе. Усадили на заднее сиденье.

— И пальцем не тронем, если будешь вести себя хорошо, гарантия, — сказал Салтык.

Ладони ослабили давление на ее губы, видимо, бандиты хотели знать ее мнение.

— Попробуй только тронь! — зло сказала Катя. — Иван найдет тебя и измордует до смерти!

— Ты умница, все правильно понимаешь, — сказал Боров, усаживаясь рядом с другой стороны.

Ашот, надев темные очки, быстро подошел к джипу, сел на переднее сиденье рядом с водителем, хлопнул его по плечу. Краснов открыл ворота, джип резко выскочил на улицу. Краснов запер ворота, сел в машину рядом с Салтыком. Тесно было вчетвером на одном сиденье, хоть машина и была просторной.

— Давай прямо, потом скажу, — буркнул он, жалея о своей словоохотливости.

Джип рванул вперед по темной, безлюдной улице.

Разуваев налил себе рюмку самогонки, выпил залпом, налил еще, выпил, закусил соленым огурцом. Ситуация складывалась хуже некуда. Ашот крутой у себя в Ростове, но не знает, что за люди живут здесь. А главное — что такое Потапов, если его всерьез зацепить. Да он похуже оборотня будет! Значит, нужно ехать домой и убеждать Ирку, чтобы, в случае чего, сказала, что он весь вечер торчал дома. Разуваев достал мобильник.

— Ира? Привет. Как дела?

— Я говорила с Катей Потаповой, все ей рассказала. Думаю, это правильно. Лучше не ссориться с Иваном. Она хотела поговорить с тобой. Если придет — извинись, покайся, думаю, Иван может простить нас.

— Ты… сказала?

— Да. Извини, Лева, но мы сотворили несусветную глупость. Катька в положении, а мы такой спектакль устроили! Это просто подло. Я, как ты понимаешь, тоже женщина, Лева! И если я буду в положении и кто-то устроит мне такое… Убью гадину!

— Понимаю…

— Приезжай скорей. Нам нужно поговорить.

— Конечно, как только… Конечно, Ира.

Разуваев выключил связь, судорожно сжал мобильник в потной ладони. Так она все рассказала! А Катя пришла и… может быть, с ведома Ивана! А ее тут… Ну и дела! Домой возвращаться нельзя, здесь оставаться тоже. Ехать в Прикубанск к другу… Перехватят по дороге! Значит — к Маринке опять, на всю ночь. Глядишь, там его не достанет злой как собака Потап. А утром ясно будет, что к чему.

Роман с улыбкой обнял Таню, заглянул в ее глаза.

— Ты правда хочешь пойти сегодня ко мне, а не к репетитору?

— Правда.

— А что скажет отец? Ты прогуляла занятие.

— Ну и ладно. Первый раз, что ли?

— Но тогда мы просто гуляли. Тань, но ведь у тебя…

— Ложная тревога, Рома. Видимо, на нервной почве… Да тебе оно нужно? Со мной все в порядке.

Роман поцеловал ее доверчивые, теплые и сладкие губы. Он знал, что она хочет пойти к нему, он чувствовал этот запах, который сводил с ума.

— Танька… Ты самая красивая девчонка в мире, — хрипло пробормотал он.

— И самая нахальная, да?

— Нет, ну что ты… Пошли. Устроим пир на весь мир.

— Но чтобы на весь мир, не меньше!

— Конечно, Таня…

В обнимку они прошагали до дома Романа, а потом уединились на кухне. Роман предупредил отца, что встречается со своей невестой, и пусть никто ему не мешает, ни отец, ни Катька. Федор Петрович только руками развел. Если ребенок счастлив, как можно мешать этому? Конечно, могли бы и его пригласить, посидел бы с ребятами, поразговаривал, а потом отправился бы спать… Да, видимо, у теперешней молодежи свои представления… Ладно, главное, чтобы ребенок был счастлив.

Роман достал из погреба бутылку виноградного вина, нарезал розовые ломти окорока, красиво разложил их на тарелке, а Таня отнюдь не чувствовала себя гостьей, открыла холодильник, на другую тарелку выложила маринованные баклажаны, хоть и чересчур чесночные, но обалденно вкусные, соленые огурцы. А что тут странного, если баклажаны с сильным чесночным запахом? Они же вместе будут есть их. Да и вообще, при чем тут это? Ей очень нравился парень, она хотела жить с ним, как женщина с мужчиной. Вот и все. И он хотел, чувствовала это, ну так чего там думать, особенно когда в поселке опять какой-то маньяк появился, убивает людей. Дурацкая работа в карьероуправлении, занятия с репетиторами, постоянное давление родителей — ты должна учиться, должна поступить… А она хочет просто жить и любить своего парня. Потому и настроена так решительно. Казалось — если отдастся ему, то никто и никогда уже не сможет разлучить их. Вот этого она и хотела.