— Дьявол, настоящий дьявол… — бормотал Качура, тело его тряслось, как будто в задницу всадили отбойный молоток.
Он рухнул на сырую землю, дергаясь в конвульсиях. Иван подошел к нему, наклонился, хлопнул по плечу.
— Вставай, Качура, все нормально.
— Дьявол, дьявол… — зарыдал Качура.
Катя внимательно посмотрела на мужа.
— Ваня, ты мне все расскажешь сегодня же, когда вернемся домой, — решительно сказала она.
Иван с улыбкой посмотрел на нее. Это его жена! Столько всего перенесла, а сохранила самообладание и уже вовсю командует им. Так приятно было понимать это. Раз командует — значит, все в порядке.
На шоссе послышался вой милицейских сирен, Дунайцев облегченно вздохнул, Иван и Катя одновременно обернулись, только Качура никак не отреагировал, по-прежнему судорожно дергался на сырой земле и бормотал о дьяволе.
К дому направлялись черная «Волга», микроавтобус со спецназовцами и машина «Скорой помощи». Через минуту весь кортеж остановился у хаты стрелочника. Спецназовцы выскочили из машины, заняли позиции вокруг хаты, а из «Волги» вышел подполковник Новоселов в сопровождении экспертов, подошел к изрядно промокшим и грязным милиционерам.
— Что за дерьмо, Потапов?! — грозно спросил он. — Ты вызываешь опергруппу в поселок, а сам едешь непонятно куда! Такая самодеятельность ни в какие ворота не лезет! Из-за нее парня ранили!
— Товарищ подполковник, ситуация вынудила нас поступить именно так, — сказал Дунайцев.
Новоселов задержал взгляд на Качуре, потом посмотрел в сияющие глаза Кати, усмехнулся, покачал головой.
— И чем похвастаешься, капитан? — спросил он Дунайцева.
— Ничем, — ответил за него Потапов. — Идите в хату и смотрите сами. А меня отвезите домой, я не следователь. Все, что нужно, расскажет Вася.
— Меня и твое мнение интересует.
— Сергей Васильич, Катя в положении, после того, что ей пришлось вынести, всякое может быть, — вступился за друга Дунайцев. Понимал, что говорить о звере в присутствии Кати нельзя. — Да и сам Иван весь мокрый и грязный.
— Ты тоже, Вася. Так что, они нам не нужны? Показания-то снять надо…
Дунайцев уже пришел в себя.
— Сергей Васильевич, это деликатное дело. Отправьте Ивана с Катей домой, и спецназ тоже. Я все объясню.
— Ты чего темнишь, Вася? — нахмурился Новоселов.
— Оставьте только тех экспертов, которые преданы вам. Отвечаю за свои слова, — зашептал Дунайцев, наклонившись к уху начальника.
Подполковник наморщил лоб, потом согласно кивнул, приказал водителю своей «Волги» отвезти Потапова с женой домой и немедленно возвратиться. Потом властным жестом отправил микроавтобус со спецназовцами, машину «скорой» тоже и повернулся к Дунайцеву. Его взгляд красноречиво говорил, что если капитан что-то скрывает, пожалеет об этом уже сегодня!
— Я слушаю, Вася, — жестко сказал он.
— Качуру видите? Он не хотел принимать бандюков…
— Понимаю. Шок у мужика.
— Дело не в этом. Его били, да. Но посмотрите внимательно.
— Дьявол, дьявол прилетел, всех убил…
— И что это значит? — наморщил лоб Новоселов.
Два эксперта внимательно смотрели то на шефа районной милиции, то на корчившегося в судорогах Качуру.
— Пойдемте, товарищ подполковник, — сказал Дунайцев, шагая к двери хаты.
— Работайте с задержаным, — приказал экспертам Новоселов и пошел следом за Дунайцевым.
Те вздернули Качуру на ноги, отвели на обочину, посадили на сырую желтую траву. Допрашивать трясущегося хозяина хаты было бессмысленно. Дунайцев остановился у двери, изрешеченной автоматными очередями.
— Товарищ подполковник, вы не верили в существование оборотня…
— Ты чего мелешь, Вася?! — рявкнул Новоселов. — Туфту мне впаривать будешь тут?
— Нет. Но он был здесь, я сам видел его. Нас не тронул, даже Качуру не тронул, потому что тот сопротивлялся бандюкам, не хотел… Посмотрите сами, товарищ подполковник.
Новоселов с подозрением взглянул на Дунайцева, ногой толкнул дверь и вошел в хату, но тут же выскочил оттуда, как будто кипятком ошпаренный. Уставился на Дунайцева. А тот уже полностью пришел в себя.
— Это… это что, мать твою… — бормотал подполковник.
— Он, Сергей Васильевич, сами понимаете, ни один человек не мог бы такое сделать… И я думаю, не следует это афишировать. Характер ранений идентичен тем, которые были нанесены в Карьере. Он уничтожал бандитов, но никого из нас не тронул. ФСБ засекретило данные о нем, вы не верили, но теперь…
— Вася, ты чего такое мне толкуешь?
— Вы все видели, все знаете. Афишировать это нельзя, ФСБ снова всех отстранит, хотя… большего не добьется. Он под нашим контролем, под вашим, товарищ подполковник. Но это нужно зафиксировать.
— И… что?
— Сжечь все дотла. Моя версия такая. Бандюки все облили бензином, во время перестрелки хата загорелась. Все. Наши эксперты спокойно выполнят свою работу, мы доложим о ликвидации крупной банды, которая терроризировала Карьер. ФСБ тут ни при чем, они поддерживают другого кандидата на пост главы районной администрации. Мы не дадим им козырную карту.
Новоселов мало-помалу приходил в себя. Посмотрел на дверь страшной хаты, покачал головой.
— Ты правда видел его, Вася?
— Как вас, Сергей Васильевич. Без него мы бы ни хрена не смогли сделать. У них автоматы, патронов завались, Володьку подстрелили… Катя у них в руках. Вы представляете, что было бы…
— Заткнись, Вася! Не представляю, а знаю. Но ты его видел?
— Вы тоже видели… не его, но…
— Это да. Но мы будем искать его. Именно мы! Петя! — Новоселов обернулся, властным жестом призвал к себе эксперта. — Из джипа возьми бензин, сжечь все тут на хрен!
— Но товарищ подполковник… Место преступления…
— Сжечь, я тебе сказал! И запомни — они сами все сожгли, операция была успешной, девушку освободили, бандюки уничтожены! Работай, мать твою! И запомни — все было так, как я сказал! А потом будем делать экспертизу. Если хоть слово где-то просочится…
— Все понял, товарищ подполковник! — кивнул эксперт.
— Бензину в джипе оставь. На нем поедете домой, но снимите там все, что можно. Ты понял, Петя?
Второй эксперт слышал разговор, тоже все понял без лишних слов. Качура никак не отреагировал, когда его хата запылала ярким пламенем, он все еще дрожал и бормотал только одно:
— Это дьявол…
Глава 24
Роман вошел во двор, остановился у окна кухни, закрытого ставнями. Судя по доносившимся голосам, там были и отец, и Евдокия Андреевна, но самое главное — Таня не ушла домой, ждала его. Вернувшись в старый карьер, он натянул мокрые вещи на мокрое тело и побежал домой, стуча зубами от холода.
Все-таки тело зверя — куда совершеннее тела человека. И холода в чужом обличии он не чувствовал, про мощь и скорость и говорить нечего. А еще полная неуязвимость! Раны, полученные в хате Качуры, мгновенно затянулись, только шрамы остались на груди. В лицо (о том, что это была морда и думать не хотелось), кажется, не попали.
Но теперь, в человеческом облике, Роман не хотел показываться на глаза родственникам непонятно в каком виде. Он ведь в зеркало не смотрел, может, кровь где осталась, может, шрамы слишком заметные… Он постучал в ставню, отошел в сторону, дождался, когда из двери выглянул отец.
— Пап, это я, все нормально.
Федор Петрович выскочил во двор, подбежал к сыну.
— Что, Рома? Ты в порядке? А Катя с Иваном?
От него пахло вином и чесноком.
— Все хорошо, я долго бегал, искал Ивана, промок весь… Потом услышал стрельбу в хате стрелочника Качуры, но туда уже не пошел. Ивана и Катю привезли домой на «Волге», я видел. С ними все нормально.
— А ты? Иди скорее в кухню, так ведь и воспаление легких можно получить.
Федор Петрович даже не подумал спросить, как это его сын мог побывать у хаты Качуры и вернуться назад так быстро, семь километров все же…
— Пап, я не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии. Пусть Таня останется, а ты проводи Евдокию Андреевну. Иван и Катя дома, они сами все расскажут. Тане скажи, я переоденусь в хате и приду, ладно?
