Л. Н. Сталь, член РСДРП с 1897 года, видный партийный работник (в 1905 году она была членом Московского комитета партии, а в 1906-м, как член Петербургского комитета, вела большую работу в военной организации большевиков), вынуждена была в 1907 году эмигрировать. Она жила в Париже и стала активным членом группы большевиков, возглавляемой Лениным. Бывая на квартире Владимира Ильича, Людмила (это была ее партийная кличка) часто наблюдала встречи Ленина с приезжавшими из России товарищами. Вот что она вспоминает в этой связи:
"Жил он очень просто в очень бедной, чистенькой квартире на окраине Парижа. Улица, где он жил, называлась Мари-Роз. Мне довольно часто приходилось бывать у него на квартире, и вот что особенно запомнилось, что Ленин всегда очень приветливо встречал приходящих товарищей. Он сам готовил чай, сам наливал воду, ставил на газ и поил нас чаем. Это была его отличительная черта, на которую обращали внимание буквально все товарищи, и если вы будете читать воспоминания о Ленине, то почти у всех товарищей вы найдете это указание, как Владимир Ильич поил нас за границей чаем; это как-то у него вошло в обычай, что надо товарищей чаем напоить, а затем уже он начинал беседовать. Он всегда был очень внимательный, интересовался, как товарищи живут, причем этот интерес он проявлял не только формально, но всегда бывала какая-то особая задушевность в его улыбке, в его вопросах и заботах. Особенно он интересовался товарищами рабочими, приезжавшими из России. На них он прямо жадно набрасывался, задавал им массу вопросов, чтобы узнать, чем живут и чем дышат рабочие в России. Владимир Ильич умел выспрашивать и из небольших ответов, которые давали ему приехавшие товарищи, составить себе, совершенно незаметно для беседовавших с ним, целую картину настроений рабочих и крестьянских масс в России"65.
Ленина интересовало абсолютно все о деятельности местных партийных организаций, о России вообще. Особенно было ему приятно получить привет от старых своих друзей. Когда в Париж в 1909 году приехал по поручению Самарского комитета Г. С. Соколов, член РСДРП с 1903 года, активный участник первой русской революции, он не только подробно рассказал Владимиру Ильичу о работе самарской организации, но и передал ему привет от его старого друга по Самаре, А. А. Преображенского.
"В ответ он живо забросал меня вопросами, — вспоминал впоследствии Г. С. Соколов — "Ну как он живет? Не сдал?" — имея в виду, что некоторые оставшиеся в России товарищи под гнетом реакции иногда уходили от борьбы, "сдавали"…
— Нет, не сдал, все такой же революционер каким был раньше, таким и остался, — ответил я Владимиру Ильичу. Этот ответ, видимо, его очень удовлетворил, и глаза его тепло заискрились"66.
Ленин очень ценил возможность переписываться со старыми друзьями. "Дорогой друг! — пишет он И. И. Скворцову-Степанову из Парижа в Петербург 2 декабря 1909 года. — Получил Ваше письмо от 20.IX.09 и чрезвычайно обрадовался вести от Вас. Жаль, что раньше не было вестей от Вас — мы здесь страшно оторваны теперь… Годы действительно адски- трудные, и возможность сношений с старыми друзьями вдесятеро ценнее поэтому"67.
Встречи в Париже, вдали от родины, со старыми товарищами по борьбе приносили большую радость Ленину. Вот одна из таких встреч. В конце 1909 года к Ленину приезжает Р. С. Землячка, бывший агент "Искры", делегат II съезда партии, секретарь петербургской, а затем московской партийных организаций. Приехала она из Баку.
"Ильич был счастлив, — вспоминает Землячка, — слушая мои рассказы о Баку, о балаханских рабочих, начинавших нащупывать почву для ликвидации ликвидаторов… Но никогда я не видела Ильича таким озабоченным, осунувшимся, как тогда. Травля меньшевиков, отход многих близких и дурные вести из России преждевременно состарили его. Но… Ленин с той же глубокой верой и энергией продолжал разъяснять, доказывать и убеждать, ни на йоту не усомнившись в грядущей победе рабочего класса… Когда я уезжала в Россию, Ильич напутствовал меня, указывал, что в дальнейшей моей работе я должна уделять максимум внимания связи с интеллигенцией"68.
Внимание Ленина к вопросам работы партии среди интеллигенции особенно усилилось в те годы, когда большая часть интеллигенции отошла от революционной работы, испугавшись контрреволюции. Характерно в этой связи, что, когда в январе 1909 года Ленин беседовал на своей квартире с приехавшим из России Ильей Эренбургом, он расспрашивал его о том, каких писателей больше читают, популярны ли сборники "Знание", какие спектакли идут в Москве в Художественном театре и у Корша, о настроении молодежи и т. д.69
Настроения молодежи, студенческое движение Ленина очень интересовали. Зная это, товарищи старались пересылать ему документы, связанные с волнениями студентов в России.
Одной из самых трогательных встреч в Париже на Мари-Роз была встреча с Камо (Тер- Петросяном). Он приехал в Париж, просидев в немецкой тюрьме более полутора лет, где симулировал сумасшествие. После этого он был в Метехском замке в Тифлисе (еще год и 4 месяца). Признанный безнадежно больным психически, Камо был переведен в Михайловскую психиатрическую больницу, откуда бежал и приехал нелегально в 1911 году в Париж, чтобы встретиться с Лениным. "Камо попросил меня, — вспоминает Крупская, — купить ему миндалю. Сидел в нашей парижской гостиной-кухне, ел миндаль, как он это делал у себя на родине, и рассказывал… Ильич слушал и остро жалко ему было этого беззаветно смелого человека, детски-наивного, с горячим сердцем, готового на великие подвиги… было решено, что Камо доедет в Бельгию, сделает себе там глазную операцию (он косил, и шпики сразу его узнавали по этому признаку), а потом морем проберется на юг, потом на Кавказ"70.
И далее Крупская приводит такую, очень характерную для Ленина деталь. Осматривая пальто Камо, Владимир Ильич спросил: "А есть у Вас теплое пальто, ведь в этом Вам будет холодно ходить по палубе?" Дело в том, что, когда Ленин ездил на пароходах, он всегда любил ходить по палубе взад и вперед. Когда выяснилось, что у Камо другого пальто нет, Ленин принес свой мягкий серый плащ, который ему подарила мать при их последней встрече в Стокгольме и который Владимиру Ильичу очень нравился.
В сентябре 1910 года в Париж после нелегальной работы в Одессе, Николаеве и Екатеринославе приезжает С. И. Гопнер. С волнением подходила она в назначенный час к дому № 4 на улице Мари-Роз. Уже после первых слов Владимира Ильича, после первых же вопросов пережитое молодой революционеркой за последние месяцы на родине представилось ей вдруг в новом свете. Причина была в том напряженном внимании, с которым слушал ее Владимир Ильич. Она рассказала ему о событиях 1909 и 1910 годов в Одессе, Николаеве и Екатеринославе, о попытке издавать в Одессе печатный орган партии, о налете полиции на типографию, о такой же попытке в Екатеринославе, о работе подпольных Лужков, о проникновении в кружки тайных агентов охранки, об арестах, о предстоявшем судебном процессе Одесского комитета большевиков.
"В этот вечер, — вспоминает Гопнер, — я впервые испытала всепокоряющую силу воздействия Ленина на людей. Многие современники Владимира Ильича подчеркивают в своих воспоминаниях его способность слушать… К концу беседы я прониклась сознанием того, что и тут, в эмиграции, я пригожусь для партии. В особенности я ободрилась, когда Владимир Ильич предложил изложить мое сообщение в форме краткой корреспонденции для центрального органа партии — "Социал-Демократа", который издавался в Париже и тайно переправлялся в Россию"71
Вскоре в этой же квартирке появилась другая молодая большевичка, приехавшая из России, Т. Ф. Людвинская. "Владимир Ильич хотел знать все, вплоть до малейшей детали, — вспоминает она, — если она помогала воссоздать картину партийной работы… Я рассказала, как жила и работала петербургская партийная организация в эти годы, как пробравшиеся в руководящие органы партии провокаторы проваливали отдельные звенья подпольной организации…"72
