Примите, дорогой товарищ, мой братский привет. Н. Ленин"56.

Царское правительство неоднократно предпринимало попытки сорвать транспортировку нелегальной литературы из Парижа в Россию.

2 апреля 1909 года временно заведовавший заграничной агентурой охранки в Париже ротмистр Андреев в своем очередном подробнейшем донесении, адресованном лично директору департамента полиции, перечислив все, что делают Ленин и его соратники, пишет: "Большевики заняты теперь постановкой популярного органа и агитационных листков, массового их транспорта и распространения в России"57.

Слежка приводит к аресту С. И. Моисеева. Царской охранке удалось во второй половине 1910 года заслать в русское транспортное бюро провокатора Брендинского. Его долго не могли раскрыть.

Вот что вспоминает Крупская о своей встрече с Брендинским в Париже на улице Мари- Роз, 4, в начале 1912 года. Она была дома одна. Владимир Ильич уехал в Прагу на конференцию.

"Брендинского я знала лишь по имени, он работал по транспорту. Жил он в Двинске. Его главная функция была переправлять полученную литературу в организации, главным образом в Москву…

Разговор с Брендинским у нас вышел очень странный. Мы получали от Пятницы (одна из подпольных кличек О. А. Пятницкого. — Р. К.) извещения, что литература благополучно переправлена, что литература доставлена в Москву, а москвичи жаловались, что они ни черта не получают. Я стала спрашивать Брендинского, по какому адресу, кому он передает литературу, а он смутился, сказал, что передает не организации, ибо теперь это опасно, а своим знакомым рабочим. Я стала спрашивать фамилии. Он стал называть явно наобум — адресов-де не помнит. Видно было — врет человек"58.

Почувствовав, что Брендинский — провокатор и что он связан с охранкой, опытный конспиратор Крупская навела его на ложный след, сказав, что партийная конференция собирается не в Праге, а в Бретани — на севере Франции. Сразу после этого Крупская получила телеграмму от Пятницкого, у которого тоже появились подозрения в отношении Брендинского. Так Брендинский на Пражскую конференцию не попал.

"Я очень гордилась тем, — вспоминает Крупская, — что уберегла конференцию от провокатора. Я не знала, что на Пражской конференции присутствовали и без того два провокатора: Роман Малиновский и Романов (Аля Алексинский) — бывший каприец"59.

В Центральном партийном архиве ИМЛ в фонде Н. К. Крупской хранятся отдельные черновые наброски и заметки, не вошедшие в окончательный опубликованный текст ее воспоминаний. Одна из заметок касается слежки охранки за Лениным.

"В годы реакции, — вспоминает Крупская, — царская провокатура проникала очень настойчиво в эмигрантские группы. В большевистской группе был также провокатор — Житомирский. То, что он был провокатором, открылось уже много позже. Он занимал очень удобную квартиру в XIV округе, охотно предоставлял свою квартиру под ночевки приезжих товарищей. Так, приехавший из России и здорово расхворавшийся Иннокентий жил, кажется, у него около месяца. У него всегда были деньжата для того, чтобы угостить товарищей. В этом человеке было что-то отталкивающее. Раньше я его мало знала, но его хождение на задних лапах перед Ильичем и другими, постоянная услужливость, предложение достать денег на издание листков, его чрезмерная осведомленность невольно заставляла как-то настораживаться.

Раньше Житомирский терся около Берлинской транспортной группы, теперь же транспорт перешел под надзор другого провокатора — Брендинского, разъезжавшего между Вильно и Берлином и разнообразившего места провалов нашего транспорта или прямо отправлявшего его в охранку.

Житомирский же пробрался поближе к Центру, к Ц. О. и "Пролетарию"5*. Были провокаторы и в партийной школе в Лонжюмо, и на партийной конференции 1912 г., многие остались, вероятно, не раскрытыми…"60

Большевики стремились выследить и раскрыть агентов, засылаемых охранкой в их ряды. А. П. Голубков (Давыдов), секретарь Русского бюро ЦК РСДРП, рассказывает в своих воспоминаниях "Из эпохи реакции" о том, как Ленин в Париже в июле 1909 года (после совещания расширенной редакции "Пролетария") давал ему указания по борьбе с провокаторами, проникавшими в партийные организации61.

Хотя подрывная деятельность Житомирского, Брендинского и других провокаторов нанесла значительный ущерб транспортировке нелегальной литературы, она все же оказалась бессильна преградить ей путь в Россию.

Скептики вроде Карла Зутте, чье письмо мы приводили в начале этой главы, ошибались в весьма существенном моменте: Ленин и большевики были сильны не только своей теоретической, но и чисто практической, организационной работой. Без этого они не смогли бы привести Россию к победоносной революции 1917 года. Транспортировка литературы в 1908–1912 годах из Парижа в Россию — одна из славных страниц этой практической революционной работы.

Разветвленная система транспорта, созданная под непосредственным руководством Ленина, жила и действовала, несмотря на сложнейшие условия, несмотря на весь мощный аппарат царизма, старавшийся перерезать артерии, связывавшие Ленина с Россией. По далеко неполным данным, только с конца октября 1908 по ноябрь 1909 года газета "Пролетарий", например, была направлена в 80 населенных пунктов по 117 адресам62.

Местные организации, поднимавшие голову после страшного периода столыпинщины, жадно впитывали каждое ленинское слово, доходившее до них из далекого Парижа.

Процесс возрождения и создания партийных организаций проходил по всей стране. Приведем как пример только одну организацию — Екатеринбургскую (на Урале). Ее комитет был тесно связан с Лениным. Один из активных работников екатеринбургской большевистской организации, Сергей Александрович Черепанов, принимал деятельное участие в подготовке Пражской конференции. Его жена, Мария Алексеевна Черепанова, секретарь Екатеринбургского комитета партии, писала Крупской в Париж, сообщала о деятельности организации, просила присылать литературу. И Крупская регулярно отправляла в Екатеринбург нелегальную литературу, в частности "Социал-Демократ" и "Рабочую газету".

Огромное влияние на возрождение партийных организаций оказали не только статьи Ленина, его письма, советы, но и его встречи с представителями многих местных организаций. Живые нити общения связывали Ленина с комитетами РСДРП всех главных промышленных районов России. Преодолевая слежку, пренебрегая опасностью немедленного ареста по возвращении, с большим риском для себя представители московской, петербургской, уральских партийных организаций, организации моряков Балтийского флота и многих, многих других пробираются через границы нескольких государств, чтобы увидеть Ленина, поговорить с ним, получить от него советы и указания. Множество посетителей из России побывало в маленькой квартирке на улице Мари-Роз.

С большой радостью встречал Ленин каждого приезжавшего из России партийного работника, засыпал его вопросами о делах и нуждах партийных организаций на местах, положении в комитетах РСДРП. Особенно интересовали Ленина жизнь и настроения русских рабочих.

"В эмиграции, — вспоминает Крупская, — Ильич очень тяготился тем, что приходится мало видеть рабочих. Правда, в эмиграции было много рабочих, но они обычно быстро устраивались на работу и жили уже местными французскими или швейцарскими интересами, и жизнь в эмиграции очень быстро накладывала на них свой отпечаток. Поэтому он всегда был рад общению с рабочими, приезжавшими за границу ненадолго. Ильич особенно доволен был работой с рабочими из Каприйской школы, с учениками партийной школы в Лонжюмо"63.

"Приезд свежего человека, связанного с революционной работой в России, был для Владимира Ильича всегда праздником… — вспоминает и Мария Ильинична Ульянова. — Когда заграницу приезжал кто-нибудь из местных работников, особенно из рабочих, Владимир Ильич буквально впивался в него, стараясь рядом наводящих вопросов разузнать о настроениях рабочих в России, и почерпал из таких расспросов очень многое. Безгранична была его вера в рабочие массы, в их творческие силы… Владимир Ильич буквально обсасывал со всех сторон всякого свежего попадавшего за рубеж человека. Особенно любил он беседовать с рабочими, непосредственно сталкивавшимися с массами"64.