Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Тенденция к пересмотру критических оценок «Книги сказок» обозначилась во второй половине 1905 года; вместе с изменением политической ситуации в стране «сказочки» Сологуба, ранее объявленные бессмысленными, неожиданно обрели смысл и сатирическую интонацию.

В. Русаков писал в «Новом мире»: «„Книга сказок“ — одна из оригинальнейших книг последнего времени в русской литературе. Это своего рода тургеневские „Стихотворения в прозе“, но с чрезвычайно своеобразным фантастическим оттенком. Хотя и написанные таким языком, каким обыкновенно рассказывают маленьким детям, эти сказки, как по содержанию, так и по тенденции, имеют исключительно в виду взрослого и притом вдумчивого читателя. Объем каждой отдельной сказки небольшой: большею частью И странички. Но, несмотря на такой небольшой объем, в каждой сказке целая законченная фабула, и каждая сказка полна глубокой мысли. В общем, „Книга сказок“ — одна из тех книг, которые с величайшим удовольствием прочтешь и раз, и два, и три и которые оставляют надолго неизгладимое впечатление. Впрочем, нет, — прочесть сразу всю книгу не следует: сказки г. Сологуба это (если можно применить сравнение) великолепное сладкое вино, которое надлежит пить лишь небольшими глотками, наслаждаясь каждым глотком в отдельности»[539].

С большим энтузиазмом «Книга сказок» была встречена в ближайшем литературном окружении Сологуба. В ноябре 1904 года В. Брюсов сообщал ему: «Как хороша Ваша „Книга сказок“! Буду сам писать о ней в „Весах“»[540]. Рецензия появилась в одиннадцатой книжке журнала (1904), в ней, в частности, отмечалось: «„Книга сказок“ — едва ли не лучшее изо всего, что написал Ф. Сологуб. У нее есть и еще одно, особое достоинство: в ней есть смех. Его так мало в новом искусстве, слишком всегда серьезном, всегда стоящем на котурнах, знающем божественное лишь в прекрасном и трогательном, а дьявольское лишь в ужасном и безобразном. <…> В сказках Сологуба есть все формы смеха — от горького сарказма до добродушного хохота, от жестокой иронии до лукавой усмешки над недоумением читателя»[541].

Одобрительная рецензия на «Книгу сказок» была напечатана в «Новом пути». Вслед за Брюсовым А. Смирнов назвал «сказочки» лучшим из всего написанного автором и, в частности, предсказывал: «Сказки Сологуба — это дети нашей новой литературы, так долго бывшей бесплодною и грозившей застыть в старческом бессилии. Они — яркое доказательство ее жизнеспособности и залог дальнейшего расцвета. Они обеспечивают ей место в истории литературы»[542].

Первоначальный прогноз массовой печати о возможном отсутствии читательской аудитории у книги (не для детей и не для взрослых) оказался несостоятельным. Появление в 1905–1906 годах нового корпуса «сказочек» («Нетопленые печи» и т. п.), содержавших злободневный подтекст и получивших название «политических», которые печатались на страницах сатирических еженедельников, способствовало росту популярности автора. 27 ноября 1906 года С. А. Соколов обращался к Сологубу с просьбой: «Дорогой Федор Кузьмич! Ваши „Сказочки“ получил. Спасибо большое. Не пришлете ли для „Перевала“ несколько ядовитых сказочек. Для журнала, рассчитанного на широкие круги читателей, а не только на „посвященных“, сказочки Ваши — вещь глубоко подходящая»[543].

После выхода в свет 10-го тома собрания сочинений успех нового жанра уже не вызывал сомнений, число читателей «сказочек» и почитателей таланта Сологуба возросло. В апреле 1912 года А. М. Калмыкова писала: «Федор Кузьмич, сегодня в первый раз прочла „Сказочки и Статьи“ 10-го тома. Прочла за один дух. Душа говорит в тишине моей комнаты, одно только говорит и чувствует — какое счастье, что для человека в 63 года еще есть, может найтись, — Прекрасное, которого он не знал. И я наслаждаюсь этим Прекрасным, и хочется мне как-нибудь выразить Вам мою благонадежность… <…> Я так долго верила в Вас, не зная Вас, т. е. не умея назвать Вас, защитить Вас словом, когда слышала о Вас неверное, нелепое, злобное… А теперь — есть у меня слова, Ваши собственные слова неотразимые!»[544].

Практически все рецензенты (независимо от содержания их отзывов) обратили внимание на оригинальность и самобытность странных опусов Сологуба. И это не случайно: в «Книге сказок» он впервые систематически использовал форму притчи в сочетании с элементами поэтики абсурда[545], которые весьма успешно и наиболее продуктивно применил также в «Мелком бесе» — романе-мифе об абсурдности русской жизни и жизни как таковой.

В «сказочках» можно без труда обнаружить черты, сближающие их со «Случаями» Д. Хармса: и релятивизм причинно-следственных связей, и обыгрывание стертых штампов обыденной речи, и речевой инфантилизм. Им также присуща минимизация текста: подчеркивание кратковременности и анекдотичности фиксируемых событий, стирание их «уникальности» методом дублирования или серийности (ср., например, сказку Сологуба «Обидчики» и «Старуху» Хармса), характерная для деструктивной поэтики атмосфера жестокости и насилия и др.

По мнению Н. В. Барковской, соединяющая Сологуба и Хармса идея гротескно-абсурдного и бессмысленного человеческого существования обусловлена «антигуманным характером исторической эпохи», «сказочки» вышли в свет в 1905–1907 годах, а миниатюры Хармса создавались в годы сталинских репрессий: «Именно в катастрофические эпохи, когда психологической доминантой становятся тревога, тоска, страх, актуализируется поэтика абсурда, демонстрирующая разрушение коренных, онтологических основ мироустройства и миропонимания»[546].

Это справедливое в целом наблюдение все же требует уточнений. Значительная часть «сказочек» была написана за несколько лет до Русско-японской войны, две трети — до революции 1905 года. Кроме того, конкретная историческая ситуация могла влиять на настроение Сологуба, но никогда не определяла его мировоззрение. «Злое земное житье» он был склонен воспринимать как бессмыслицу и абсурд, независимо от обстоятельств личной жизни и социальных катаклизмов.

Следует отметить также, что Сологуб имел природные наклонности к занятиям логикой, логическими и речевыми экспериментами, сочинению каламбуров, высказыванию парадоксальных суждений[547] (об этом упоминали многие современники). Э. Голлербах, например, вспоминал: «Сологуб был весь соткан из антиномий, но в противоречиях был постоянен и последователен. <…> Нужно было длительное общение с ним, долгие беседы, чтобы увидеть его „во весь рост“, узнать исключительную остроту и проницательность его капризного ума, проследить тонкие, извилистые изгибы его мысли, оценить огромную его культурность. Слушать его проповеди-импровизации на любую, случайно брошенную тему было величайшим наслаждением. Он „препарировал“ любой образ, любое явление по-своему, по-сологубовски, выворачивая тему наизнанку, разрезая ее вдоль и поперек и мгновенно сшивая отдельные куски ловкими стежками колючих и блестящих, как иголка, парадоксов. Он бросал иногда тезисы, вызывавшие недоумение, — и через полчаса это недоумение развеивалось под неотразимым воздействием его парадоксальных доводов»[548].

Чрезвычайно показательны в этой связи размышления Сологуба о развитии литературного языка, высказанные в статье «Не постыдно ли быть декадентом», отдельные положения которой невольно вызывают ассоциации с языковыми интенциями А. Введенского и Д. Хармса. Он писал:

Слова непрерывно обольщают нас и закрывают от нас действительность, всё равно, как и явления нас обольщают и закрывают от нас истину и тайну. Слова говорят об относительных истинах нашего условного и случайного мира как об истине безусловной, и потому всякая «мысль изреченная есть ложь». Такая вера в слова противна символизму, и такое употребление слов отвергается декадентством. <…> декадентство есть великое стремление глубоко проникающего духа, откинувшего узкие определения рассудка, который создал слова и веру в слова, пределы и веру в эти пределы. <…> Если декадент говорит о зеленых собаках ревности или о голодных царевнах в пустыне, то в его словах ничто не противоречит постоянному порядку сочетания представлений. Слова вводятся в новые и точные сочетания, непривычные для слуха, — хотя некоторые из них употреблялись и в старину. <…> декадентство вызывает, прежде всего, заботу об очищении и улучшении речи, об ее точности и силе. Но здоровые люди привыкли к словесным шаблонам и неточностям, и неожиданно точная речь кажется им непонятною уже по одной своей неожиданности[549].

вернуться

539

Русаков В. «Книга сказок» Федора Сологуба // Новый мир. — 1905. — № 10. Журнальная вырезка сохранилась в архиве Сологуба (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. Ед. хр. 3. Л. 58), в указанном номере журнала (отмечен Сологубом на полях вырезки) публикация не обнаружена.

вернуться

540

В. Я. Брюсов. Письма к Ф. Сологубу / Публ. В. Н. Орлова и И. Г. Ямпольского // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. — Л.: Наука, 1976. — С. 108.

вернуться

541

Брюсов В. Федор Сологуб. Книга сказок // Брюсов Валерий. Среди стихов 1894–1924. Манифесты. Статьи. Рецензии. — М.: Сов. писатель, 1990. — С. 125–126.

вернуться

542

Смирнов А. Федор Сологуб. Книга сказок // Новый путь. — 1904. — № 12. — С. 289.

вернуться

543

ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 636. Л. 11.0 популярности «сказочек» Сологуба писал также Вл. Пяст: «Георгий Чулков указал мне, даже подвинул ко мне, лежавшие на краю огромного, настоящего „редакционного“ стола корректуры „сказочек“ Федора Сологуба. Они были набраны все, но лишь немногие из них вошли в номер журнала; другая часть их, которую издатель „Нового Пути“ побоялся пустить в журнале, была через некоторое время напечатана в сатирических иллюстрированных еженедельниках. Не помню, однако, посмел ли кто-нибудь напечатать ту стихотворную сказочку, которая кончалась так: Погаснул газ, погасло электричество, — И спрятался его величество» (Пяст Вл. Встречи. — М.: Новое литературное обозрение, 1997. — С. 26).

вернуться

544

ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 310. Л. 1.

вернуться

545

Проблеме рецепции символистской поэтики в текстах обэриутов посвящена специальная глава в фундаментальном исследовании, см.: Кобринский А. А. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда. — М., 1999. Размышляя о преемственности обэриутов и символистов, А. А. Кобринский концентрирует внимание преимущественно на прозе А. Белого. «Сказочки» Сологуба среди текстов символистов, предшествовавших поэтике «ОБЭРИУ», в монографии не упомянуты. Тем не менее в «Записных книжках» Хармса имя Сологуба встречается рядом с именем А. Белого. Хармс знал лирику Сологуба, переписывал отдельные его стихотворения — например, в «Записной книжке № 3» одновременно упоминаются тексты А. Белого «Веселье на Руси», «Поповна» и Ф. Сологуба: «Все было беспокойно и стройно как всегда…», «Колыбельная песня 1» и «Колыбельная песня 2», «Митинг», «Простая песенка» (см.: Хармс Д. Записные книжки / Сост. и примеч. Ж.-Ф. Жаккара и В. Н. Сажина // Хармс Д. Полн. собр. соч. — СПб.: Академический проект, 2002. — Кн. 1. — С. 35). О восхищении Хармса рассказом Сологуба «Маленький человек» вспоминал Н. И. Харджиев (см.: Харджиев Н. Из последних записей / Публ. М. Мейлаха // Studi е scritti in memoria di Marzio Marzaduri a cura di giovanni Pagani-Cesa e Ol’ga Obuchova Padova: CLEUP, 2002. (Eurasiatica: Quademi del Dipartimento di Studi Eurasiatici Universita degli Studi Ca’Foskari di Venezia 66); рассказ этот вышел в свет в том же 1905 году, что и «Книга сказок». Недочет А. А. Кобринского восполнила Н. В. Барковская (см.: Барковская Н. В. «Сказочки» Ф. Сологуба и «Случаи» Д. Хармса // «Странная» поэзия и «странная» проза: Филологический сб., посвященный 100-летию со дня рождения А. Н. Заболоцкого. — М.: Пятая страна, 2003. — С. 218–229), сопоставившая «сказочки» со «Случаями» Д. Хармса. Связь «сказочек» и «Случаев» отмечена в монографии: Wanner Adrian. Russian minimalizm: From the Prose Poem to the Anti-Story. — Evanston: Northwestern University Press [2003]. — P. 68–84, 128–144.

вернуться

546

Барковская H. В. «Сказочки» Ф. Сологуба и «Случаи» Д. Хармса.

вернуться

547

См.: Сологуб Федор. Афоризмы. Достоинство и мера вещей // Неизданный Федор Сологуб. — С. 189–206.

вернуться

548

Голлербах Э. Встречи и впечатления. — СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. — С. 151.

вернуться

549

См. Приложение VI. С. 499–500 (в файле — раздел «Приложения», «Приложение VI. Не постыдно ли быть декадентом. Статья», со слов /начало абзаца/ «По общераспространенному взгляду на декадентов…» и до конца — прим. верст.).

50
{"b":"200786","o":1}