— Да нет же… Я доверяю тебе. Но я встречалась с ним только раз и не уверена, что он любит меня. — Барбара встревожилась, ей не хотелось выглядеть маленькой дурочкой перед своей новой подругой. Она покаянно протянула руку Анне. — Пожалуйста, не сердись. Конечно, я доверяю тебе.

— Ладно, — озорно улыбнулась Анна, — но я сдержу слово и не скажу, как зовут моего возлюбленного, пока не узнаю, как зовут твоего.

За последующие несколько дней девушки подружились еще больше, но Анна осталась верна своему слову. Беспрестанно рассказывая о своем кавалере, она называла его не иначе как «Он», лишь голосом подчеркивая исключительность этого местоимения. «Он» был самым милым и обаятельным мужчиной Лондона. Одного его голоса было достаточно, чтобы приворожить любую девушку. Барбара слушала с жадным вниманием, но про себя думала, что ему, конечно, не сравниться с Филипом, каким бы красавцем он ни был. Она жила в лихорадочном ожидании встречи с ним. Когда подруги отваживались прогуляться по лондонским улицам, Барбаре все казалось, что вот сейчас из-за поворота должен появиться Филип.

Общение с Анной стало для Барбары источником удивительных открытий. Она поняла, как была обделена прежде. Они часто виделись, делились впечатлениями и сравнивали свои ощущения. Сходство вкусов и привязанностей окончательно укрепило их дружбу, и Анна первая — с некоторым смущением — начала поверять Барбаре свои самые сокровенные желания и мысли.

Обсуждая взаимоотношения с родителями, они сошлись на уважительном, но отчужденном отношении к ним. Девушки поделились чувствами, которые испытали во время первой в жизни менструации. Анна, имея трех старших сестер, оказалась более подготовленной. Но Барбара, не предупрежденная молчаливо-сдержанной Мэри, ужаснулась, увидев у себя кровь между ног, и, уверенная, что умирает, бросилась к матери. Сейчас, умудренная жизненным опытом, она вместе с Анной смеялась над своим страхом, вспоминая, каким глупым ребенком была тогда.

Вдруг Барбара оборвала смех. А что если она зачала ребенка от Филипа? Она испуганно и смущенно порылась в памяти и облегченно вздохнула, вспомнив, что у нее уже прошла менструация после ночи с Филипом. Но что будет в следующий раз?

Анна уже давно имела связь с мужчиной. Уже дважды, используя для прикрытия их прогулки по городу, она ускользала на свидание к возлюбленному. Барбара восторгалась ее смелостью и ужасно завидовала ей. Однажды она решилась и спросила у своей более опытной во всех отношениях подруги:

— Анна, а ты не боишься забеременеть? Или у тебя есть волшебное снадобье?

Анна улыбнулась ее словам.

— Существуют разные способы. В детстве я подолгу просиживала в людской, прислушиваясь к болтовне слуг. Они считали меня ребенком и, не стесняясь, разговаривали о самых разных вещах. Но я уже все понимала и запоминала.

Барбара придвинулась к ней поближе, чувствуя значительность предстоящих откровений.

— После того, как вы закончите любовные игры, извинись и отойди к ночной вазе, — понизив голос до шепота, сказала Анна. Барбара изумленно посмотрела на нее. Анна со знанием дела поучительно продолжала: — Да, в этом есть смысл. Мужское семя, от которого зарождаются дети, пытается проникнуть в тебя. А ты можешь избавиться от этого, спуская его вниз.

Барбара кивнула, осознавая мудрость сказанного.

— Во-вторых, надо ополоснуться с уксусом, хотя с этим можно повременить до дома.

Барбара жадно впитывала объяснения подруги. Как быстро меняется жизнь! Всего лишь несколько месяцев назад она была наивной провинциальной девчонкой, а сегодня стала умудренной столичной женщиной, у которой есть возлюбленный. Барбара суеверно перекрестилась, дабы прогнать грешные мысли и избежать наказания. Но ведь у нее действительно был возлюбленный! Почему — почему же! — Филип до сих пор не нанес визит ее родителям? Он, безусловно, знает, что они уже в Лондоне.

Барбара подумала: вдруг Анна с ее опытом может догадаться, почему Филип не ищет встречи с ней. Немного поколебавшись, она спросила:

— Анна, что бы ты почувствовала, если бы твой возлюбленный… если бы он не захотел больше встречаться с тобой?

Анна поежилась.

— Я бы умерла, — только и сказала она.

— Ну… а если бы не знала, почему он вдруг пропал? То есть… как ты понимаешь, любит он тебя или нет? — По тому, как он обнимает меня, — глаза Анны засияли, — что он шепчет мне в постели.

Барбаре ужасно хотелось прямо спросить Анну о том, как они ведут себя в постели. Ей хотелось узнать подробности и оценить собственный опыт. Но неожиданная робость мешала ей.

Анна заметила огорчение подруги и успокаивающе обняла ее:

— Вероятно, твоего возлюбленного нет в Лондоне. Мне кажется, он безумно влюблен в тебя, иначе просто быть не может. Да ты только взгляни на себя! — Она решительно взяла Барбару за плечи и повернула ее лицом к зеркалу. — Посмотри, до чего ты хороша! Все мужчины должны быть у твоих ног.

И действительно, прослышав о красоте Барбары, все кавалеры Лондона стремились получить приглашение в их дом. Они толпились в скромном доме Вилльерсов, царапая каблуками сапог натертые до блеска полы и наполняя гостиную веселым смехом. Понимая, что они должны принимать гостей, если хотят найти подходящую партию для Барбары, Мэри все же беспокоилась из-за непомерных расходов.

— Их у нас только что за завтраком не бывает, — сетовала Мэри. — Неделя еще не прошла, а я уже истратила 4 фунта 5 шиллингов и 9 пенсов.

Ей приходилось покупать говядину, баранину, свиную вырезку и телячьи ножки — мясо было основным продуктом питания в их семье. Но для гостей приходилось еще заказывать устрицы, соленую рыбу, креветки, апельсины, изюм. Не говоря уж об огромном количестве переведенных яиц и муки.

— И к тому же, — вздыхала Мэри, — еще расходы на вино или эль, а для прислуги пиво.

Барбара улыбалась:

— Может, если бы наши гости пили более изысканные вина, то затраты бы снизились?

Клареты и бургундское пьют обычно маленькими рюмками. Простые вина — бокалами и кубками, и уважающий себя джентльмен выпивал такой кубок за один глоток и, переворачивая его, гордо показывал, что в нем не осталось ни капли. Вечер за вечером гости просиживали в доме Вилльерсов, пили бокал за бокалом и каждый стремился сесть поближе к Барбаре. Она узнала, что скамеечки для ног можно использовать не только по их прямому назначению. Зачастую она одна располагалась в высоком кресле, окруженная кавалерами, примостившимися на этих неудобных низеньких сиденьях.

За несколько недель пребывания в Лондоне опьяненная успехом Барбара открыла для себя, что красота — единственное богатство женщины, а уж этим она обладала в полной мере. Дурнушку никто не замечает, вроде как ее и не существует вовсе, а у ног красавицы — весь мир. Но где же тогда Филип? Может быть, он разочаровался в ней? Вероятно, красота лишь ненадолго привлекает внимание мужчин, а чтобы удержать их возле себя, необходимо использовать другие средства. Должно быть, существуют тайные уловки любви. Барбара вспыхнула: воспоминания о ночи с Филипом становились все мучительнее. Новые ощущения были настолько ошеломляющими, что до сих пор она чувствовала странное смущение и смутно осознавала происшедшее с ней. Хуже всего было то, что она не могла оценить свое поведение, возможно, ее неловкость и неуклюжесть оттолкнули Филипа.

От постоянного ожидания и тревожных мыслей Барбара осунулась и побледнела. Мэри однажды сказала ей строго:

— Положение первой лондонской красавицы не пошло тебе на пользу. В городе ты не цветешь, а вянешь. Наверное, нам следует оставить Лондон и вернуться в деревню, там тебе станет лучше.

Барбара побледнела еще сильнее и взволнованно сжала руку матери.

— Я умру, если ты увезешь меня из Лондона!

В тот вечер она изо всех сил старалась выглядеть оживленной и дала себе слово не смотреть на дверь в ожидании Филипа. Анна тоже была среди гостей, она сидела в кресле у камина, окруженная своими поклонниками. Молодые люди, пытаясь завоевать ее расположение, состязались в острословии.