— Не могу же я оставаться невежественной всю жизнь! Когда я была маленькой, то научилась сначала ползать, потом ходить. Можно научиться всему. И я научусь… И стану самой искусной куртизанкой. Я узнаю все секреты, которые заставляют мужчин сходить с ума от страсти.

Мысль о том, что Филип тоже сойдет с ума от страсти к ней, утешила Барбару, слезы ее тут же высохли. Несколько минут назад Барбара вошла в спальню наивным и неопытным существом, сейчас же с кровати поднялась женщина. Она привела себя в порядок перед зеркалом: лицо слегка осунулось, глаза стали задумчивыми. Барбара сполоснула лицо холодной водой, чтобы унять жар. Ноги у нее подкашивались, руки были ледяными, но, надев маску спокойствия, она с высоко поднятой головой вернулась в гостиную.

Филип и Анна продолжали мило беседовать друг с другом, и Барбара невольно закусила губу. Однако, быстро овладев собой, она ослепительно улыбнулась и подошла к группе кавалеров, которые тут же окружили ее, наперебой высказывая радость по поводу ее возвращения.

Чувствуя лихорадочное возбуждение, она щедро раздавала обещания направо и налево. Конечно, утром она поедет с Алексом кататься верхом, да, она просто мечтает отправиться в кофейню вместе с Джорджем. Отчаянно кокетничая и обмениваясь репликами со своими поклонниками, она тем не менее не выпускала из виду Филипа с Анной, сидевших в другом конце зала. Каких усилий ей стоило казаться милой и оживленной! Но ведь она должна привлечь внимание Филипа, он не может не видеть, каким успехом она пользуется! Внезапно Барбара вздрогнула. Ей пришла в голову мысль, от которой у нее перехватило дыхание, а во взгляде появилась надежда. Что если именно ее успех оттолкнул Филипа? Он же не может знать, что Барбара любит его. Если бы он знал, что я люблю его, подумала она, все было бы по-другому.

Как просто! Нужно все объяснить ему. Но для этого необходимо остаться с ним наедине. Мысли ее заметались. Ничего не придумав, Барбара подняла глаза и увидела, что Филип уже покидает зал. Не извинившись перед своими удивленными обожателями, она поднялась с кресла и, приподняв тяжелые юбки, поспешила вслед за Филипом. Слегка задыхаясь, она выбежала в холл. Филип уже брал у лакея свою шляпу.

— Милорд! — не успев справиться с волнением, громко окликнула она Филипа, и он недоуменно оглянулся.

Барбара глубоко вздохнула и овладела своим голосом:

— Вы собирались покинуть нас, не попрощавшись со мною?

Филип подошел к ней.

— Это непростительная грубость с моей стороны, но вы были окружены толпой поклонников, и я не счел возможным мешать вам.

— Я вся — внимание, милорд! — Барбара взмахнула своими длинными темными ресницами.

— Ну что же… Примите мою благодарность за очаровательный вечер. — Он нагнулся к руке Барбары и легко коснулся ее губами. Сердце девушки отчаянно забилось. Он уходит, надо придумать и сказать что-нибудь остроумное, надо очаровать его. Как легко кокетничать с теми, до кого тебе дела нет! Она не могла произнести ни слова и вдруг с ужасом услышала собственный голос:

— Милорд, я хочу вас…

О, Боже! Кажется, сейчас она навсегда потеряет его. Он подумает, что она просто развратная девица. Она исступленно взглянула в его глаза.

В них сквозили лукавство и нежность. Он явно ждал продолжения и, не дождавшись, сказал:

— Чего вы хотите от меня, Барбара? Приказывайте, я готов исполнить любое ваше желание.

— Я хочу… — Барбара умолкла, и слезы блеснули на ее ресницах. — Я не знаю, как сказать… Я хочу, чтобы мы… — Ей так и не удалось закончить фразу.

Филип нежно провел рукой по ее подбородку и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Ты хочешь, чтобы мы снова были вместе, как в ту ночь в твоей спальне?

— Да! О, Филип, как ты мог забыть обо мне?! Мы уже так давно в Лондоне. Почему ты не пришел ко мне в первый же день?

— Прости меня, Барбара.

Ноги ее подкашивались, и она почти упала к нему на грудь, слабея от любви и желания.

— Приезжай сегодня ночью ко мне. Часа в два, к этому времени в вашем доме все уснут.

— Но как же? — Барбара не могла представить себе, как она, благовоспитанная девица, покинет родительский кров и отправится к молодому мужчине.

Филип не понял ее вопроса и дал ей точные объяснения, как найти его дом на Линколн-инн-Филдс.

Несмотря на ужасный сумбур в голове, Барбара умудрилась запомнить его указания. Она совсем онемела, когда он склонился и запечатлел быстрый поцелуй на ее губах. Ей стало ясно, что даже если бы нужно было ползти по камням, обдирая в кровь колени, она все равно добралась бы туда этой ночью.

Барбара, затаив дыхание, стояла в коридоре возле своей спальни. В тишине ночи было слышно, как стучит ее сердце. После ухода Филипа вечер тянулся бесконечно долго. Казалось, гости не уйдут никогда. Дольше всех задержалась Анна, надеясь, что ей предложат остаться у них. Но в конце концов уехала и она, обиженная и озадаченная холодностью подруги.

Подобрав подол темно-зеленого платья, Барбара осторожно поставила ногу на первую ступеньку лестницы, остановилась, прислушиваясь к глубокой тишине. Успокоенная, она нащупала перила и начала спускаться в кромешную тьму лестничного пролета. В холле она зажгла свечу и с трудом отворила тяжелую входную дверь. Холодный ночной воздух чуть не задул свечу, и Барбара поспешно заслонила ее рукой. Ей хотелось со всех ног броситься к конюшне, но она боялась упасть в темноте. Хороша же она будет, придя к Филипу перепачканная и растрепанная. Впервые в жизни Барбара благословила свою бедность. Если бы они могли позволить себе нанять несколько конюхов, то вряд ли она как благовоспитанная девушка рискнула бы пойти на конюшню и выбрать какого-нибудь простака, чтобы он сопровождал ее в ночном путешествии. К счастью, единственным конюхом был тот самый Джеф, который помогал ей сойти с лошади по приезде в Лондон. Она прекрасно осознавала свое обаяние и не сомневалась, что он послушно выполнит ее распоряжения. Паренек спал на сеновале. Барбара отставила свечку в сторону, чтобы не поджечь сено. Джеф лежал, по-детски свернувшись калачиком и положив руку под щеку. Он спал, даже не раздевшись, здоровым глубоким сном молодого животного.

Барбара сказала громким шепотом:

— Джеф, просыпайся. — Он пошевелился, открыл глаза и, сонно пробормотав: «Мне приснился ангел», опять погрузился в сон. Барбара встряхнула его за плечо: — Проснись, Джеф, ты мне нужен.

Он открыл глаза и потер затекшую ногу. Рот его удивленно открылся:

— Миледи!

— Седлай двух лошадей и поезжай со мной. Скорей же. — Барбара была как в лихорадке, ведь Филип уже ждал ее.

— Куда мы поедем? — Джеф поднялся.

— На Линколн-инн-Филдс. Седлай двух лошадей. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня.

— Двух лошадей? Но что скажет его светлость?..

— Мой отчим не собирается с нами. Он ничего не должен знать. Это тайна. — Когда же Джеф наконец поймет, что у нее назначено свидание, не посвящать же его во все подробности.

Глаза Джефа округлились и забегали, как у испуганной лошади. Он пробормотал:

— Госпожа, на дворе же черная ночь! Хозяин убьет меня, коли узнает!

В постоянных мечтах о Барбаре Джеф клялся, что готов умереть за нее. Он так мечтал, чтобы у него появилась возможность доказать свою преданность, но сейчас представил себе хозяйский гнев, и все эти мысли вылетели у него из головы.

Решительность Барбары поколебалась, она поняла все безумство своей затеи. Но Филип ждет, и она должна добраться до него. Ей захотелось броситься на Джефа и до крови расцарапать его вшивую башку. Барбара с детства имела вспыльчивый характер и всячески обижала и высмеивала прислугу, не понимая различия между слугой и господином. Мэри учила ее управлять своими эмоциями и неустанно повторяла, что жестоко измываться над слугами, которые не могут ответить тебе той же монетой. Истинная леди, повторяла она, должна четко осознавать их подчиненное положение и мудро управлять ими. Барбара безумно хотела стать истинной леди, как ее мать… но еще больше она хотела оказаться сейчас в объятиях Филипа.