Она уставилась на полоски металла на своих руках.

— Какого черта?

— Они тебе не доверяют.

Охранники провели его и его подопечную по яркому ши­рокому коридору. Этот вел прочь от человеческих общежи­тий и столовой, туда, где спали в своих личных комнатах во­ины Клетки, туда, где они тренировались. Ему нравились знакомые картины, звуки и запахи места, где жили его коллеги. Его территория.

— Тебя никуда не выпустят без сопровождения, — сказал он. — Пока не докажешь безупречную верность, ты будешь ходить в наручниках.

— А что насчет ошейников?

— Их никогда не снимают. Да и какая разница? Наверху я пережиток прошлых времен, остаток древних богов, в ко­торых никто уже давно не верит. Мне пришлось бы скры­ваться, как трусу, совсем как тебе.

— Ты говоришь о трусости и прятках? — Она рассмеялась, резко и горько. — Свадьба с Калебом была самым храбрым поступком в моей жизни. А ты позволяешь человеческим преступникам водить тебя за ошейник.

Так ревностно отрицать свое происхождение, чтобы дой­ти до союза с человеком... Какой Король Дракона способен на такое?

— Ты недостойна чести сражаться здесь.

Охранники провели их к широкой двойной двери из ар­матурной стали и того же ограничивающего материала, ко­торый использовался в матрицах ошейников. Они не могли сбежать из комнаты с главной тренировочной арены, вос­пользовавшись своими силами. К тому же матрица двери бы­ла усилена так, чтобы парализовать любого, решившегося ее сломать.

Это он сообщил Нинн.

— Некоторые пытались, по глупости. И превратились в слюнявые овощи.

Охрана сняла с Нинн наручники и ушла, заперев за собой дверь.

Она рассматривала большое квадратное помещение. Лето тоже, хотя и знал, что их перспективы категорически разнят­ся. Он видел основное: высокий купол потолка, отделанного звукоизолирующими материалами, оружие вдоль левой сте­ны, иксобразную стойку для тех, кого наказывали плетьми, в темном дальнем углу. Его спина зачесалась при виде напо­минания о прошлом неблагоразумии. Однако большей ча­стью он помнил моменты взлетов и падений и вбитую вслед за ними покорность. Эти воспоминания были сильнее холод­ного воздуха, сильнее въевшегося запаха пота и жужжащей озоном матрицы.

— Как только Клетка будет закрыта, ошейники можно де­зактивировать. — Он указал на ячеистую стальную сеть, из которой состояли потолок и восьмиугольник стен. — Дверь тренировочного зала удержит нас внутри, но оборотная ма­трица Клетки позволит свободно пользоваться нашими си­лами. Этот пол состоит из матов. Настоящая Клетка в два раза больше, и ее пол состоит из бетона с пятидюймовым сло­ем глины.

— Как это влияет на бой?

Лето приподнял бровь, удивленный, но довольный.

— Глина скользит под ногами. И поначалу это мешает. Но вскоре она стирается. А бетон дает лучшую сцепку. Стертая глина означает, что приближается конец боя. Бой­цы устают. Один неверный удар, и кости будут сломаны. А череп пробит.

В ее серебристо-синих глазах светилось понимание. Лето не нравился ее ядовитый язык и ее упрямство, но сейчас к не­му вернулся изначальный энтузиазм.

Он уже оценил ее тело, но только сейчас как следует при­смотрелся к ее лицу. Широкие-широкие глаза первыми при­ковали внимание. Затем ровные широкие скулы, высокие и четкие. У нее была пухлая нижняя губа, уголки рта слегка кривились от упрямства. Даже ее затылок производил впе­чатление, сильными сухожилиями от привычной ей прямой осанки. На ее щеках и переносице виднелась россыпь весну­шек. Он поймал себя на том, что прослеживает взглядом их рисунок, и тут же отвернулся.

— До первого боевого матча у нас три недели, — сказал он. — Придется много работать.

— Что входит в матч?

— Короли Дракона отсюда, с территории Астеров, будут сражаться между собой без смертельного исхода. Мы высту­паем в настоящей Клетке, перед кругом гостей Астеров. Ставки довольно высоки. Победителей награждают, и они становятся на шаг ближе к ежегодному Конфликту.

— Конфликту? Это древнее... с тех времен, когда Пяти кланам нужно было очистить дурную кровь.

— Теперь это бой, в котором лучшие воины картелей сра­жаются за величайший приз.

— Зачатие.

Лето кивнул.

— И риск так же велик. В Конфликте нас могут обезгла­вить закаленным Драконом лезвием, в качестве наказания за поражение.

Она громко выдохнула через нос.

— Они отняли наши традиции и превратили их в нечто отвратительное. Какой смысл сражаться за зачатие, если оно дается ценой уничтожения Королей Дракона?

Лето подвел свою подопечную к Клетке и открыл ре­шетку.

— В сохранении наших родов. В защите будущего наших семейств.

Она пожала плечами, когда он ее коснулся.

— Эгоистичный способ полюбоваться, как наш народ дви­жется к полному вымиранию.

— Не мои проблемы.

Он игнорировал ее вполне очевидное отвращение, закры­вая за ними дверь. Теперь гудение металлической сети стало явным. Его дар вернулся к нему одновременно с белым шу­мом. Это был глубинный сигнал его мозга о готовности. Ошейник словно стал легче. Он вытянул шею, покачав голо­вой из стороны в сторону. Мышцы и суставы расслабились. Подготовились к битве.

— Так что ты умеешь делать? — спросила она, скрестив руки.

— Я из клана Гарнис. О чем это говорит тебе?

— Скорость. Рефлексы.

В мгновение ока он оказался за спиной Нинн. Согнутый локоть удерживал ее в удушающем захвате. Она подавилась, когда его рука нажала на шею над ошейником.

— Высокая скорость и отличные рефлексы.

Его рефлексы были настолько отточенными, что времена­ми ему казалось, что он видит движения оппонента еще до того, как тот подумает о движении. Насколько он знал, в Клетках не было ни одного другого воина клана Гарнис. И спросить было не у кого. К тому же, зачем раскрывать по­добное преимущество тому, кто однажды может стать тво­им противником?

Он оттолкнул ее. Нинн приземлилась на четвереньки, упав на мягкий пол. От кашля ее спина выгнулась дугой.

— Дерись со мной, — сказал он. — Или я перейду к силе.

Она показала ему средний палец.

Еще одно мгновение скорости. Еще порыв силы. Он уда­рил ее в живот.

Она обхватила себя руками, одной прикрывая желудок, другую прижав к губам, словно ее вот-вот вырвет. Сытный ужин придаст ей сил. Со временем. Но пока что он был по­мехой. Лето впечатлило то, что она смогла удержаться от рвоты.

— Если будешь сопротивляться, станет хуже.

Светлые волосы разметались вокруг ее хрупкого лица.

Нинн глазела на него. С яростью. Ее невероятно голубые гла­за смотрели на него с силой хищника. Лето удивился тому, как быстро в ней проснулась примитивная внимательность. Он лапал ее, смотрел, как она моется, слышал ее мольбы — но ничто не возбудило его так сильно. Лишь ее невероятное упрямство.

Инстинкты убийцы и титановая воля под ними.

Он надеялся на опыт. Возможно, даже талант. Ярость в ее глазах была бонусом, который действовал на него даже фи­зически. Он будет обучать ее, следить за ее победами, а затем получит ее в качестве своего приза.

Помотав головой, он напомнил себе, что истинной целью были ее тренировки.

Снова миг. Он двигался с такой скоростью, что его почти не было видно. По крайней мере, так ему говорили. Удар при­шелся над ее правой почкой.

— Ты, урод! Дай мне хоть шанс, во имя Дракона!

— Ты говоришь о Драконе, но ты жила, как человек, — бесстрастно ответил он. — Это кощунство.

— Я не виновата в том, как меня растили.

— Фигня, как выразилась бы ты. — Лето прислонился спи­ной к сетке из стали. — Тебя ведь изгнали, насколько я по­нял. Не думаю, что твой человек этого стоил.

Она поднялась. Поначалу медленно. Колени ее подгиба­лись. Но она вскинула подбородок. Инстинкты убийцы вер­нулись. Лето вздохнул, любуясь эффектом.

— Он стоил всего, что я перенесла, и всего, что я еще мо­гу пережить. Тебе никогда не узнать этого чувства.

Злость наполнила его грудь. Почти боль. Почти стыд. По­тому что она была права.