– Ну вот, – Яррл выпрямляется. – Я опасался, что придется все переделывать, но жар удержался, – он помещает деталь на край горна для прокаливания и, отложив щипцы, утирает вспотевший лоб. – Знаешь парень, ты и вправду кое-что можешь... – он умолкает, глядя на затухающие после того, как меха перестали поддерживать в них жизнь, уголья, а потом добавляет: – Не уверен, что кто-то другой сумел бы что-то подобное. У вас на Отшельничьем все такие?

– Нет. Меня выставили оттуда взашей потому, что я хотел делать машины – штуковины вроде моих моделей, только большие. Они говорили, что это несовместимо с гармонией.

– Одержимые демоном идиоты! – сплевывает в сердцах кузнец. – Ты вкладываешь в металл столько гармонии, что никакой треклятый Белый не смог бы его коснуться. Теммил сказал, что твои подковы излечили его старую кобылу от хромоты! Подковы – от хромоты! Где это слыхано?

А в самом деле, любопытно, может ли и вправду гармонизированное железо отталкивать хаос? В этом есть определенный смысл, хотя ни о чем подобном Доррин прежде не задумывался.

Дверь хлопает. Вместе с Рейсой, неся с собой аромат скошенной травы, в кузницу врывается порыв влажного ветра. Оба оборачиваются.

– Тут какой-то торговец. Говорит, что знает нашего Доррина.

– На повозке? – спрашивает Доррин и тотчас заливается краской смущения: все торговцы разъезжают на повозках. – Я хотел спросить – в этакой широкополой шляпе?

– Ага, вижу вы и вправду знакомы.

– Не будь Лидрал, я бы, наверное, сюда не попал. Это она направила нас к Джардишу.

– Ну что ж, сходи, поболтай со своей знакомой. Отдохни, а то ты днем и ночью при деле.

– Спасибо.

– Не за что, Доррин. Я сам... – кузнец умолкает, глядя на Рейсу.

Аккуратно разложив по местам инструменты и повесив кожаный фартук, Доррин сглатывает, стараясь избавиться от металлического привкуса.

Лидрал ждет возле своей повозки. Теплый и влажный ветерок ерошит ее короткие шелковистые волосы.

– Э, да ты с виду заправский кузнец! – замечает она вместо приветствия.

– Я и чувствую себя заправским кузнецом... – Доррин умолкает. – Вот уж не думал, что ты заедешь в Дью.

– Да, обычно я сюда не заворачиваю.

Лидрал поднимает глаза. Доррин прослеживает ее взгляд и видит, что к ним направляется Рейса.

– Лидрал, позволь представить тебе Рейсу.

– Друзья Доррина – наши друзья, – говорит Рейса с легким поклоном и улыбкой. – Если ты не возражаешь против скромного угощения, добро пожаловать к ужину.

– Как-то неловко... – пытается возразить Лидрал.

– Чепуха. А если ты не привыкла угощаться даром, то можешь расплатиться за ужин новостями о том, что творится в мире.

– С удовольствием, – улыбается Лидрал. – По правде сказать, кормежка по тавернам порой изрядно надоедает.

– Договорились, – кивает Рейса с решительным одобрением и уходит на кухню.

Лидрал качает головой.

– Что-то не так? – беспокойно спрашивает Доррин.

– Все в порядке. Просто удивляет, что где б ты ни оказался, поблизости непременно появляются вояки.

– Это ты о Рейсе? Думаю, да, она была бойцом в Южном Оплоте, – говорит он, подходя к колодцу и снимая крышку. – Если не возражаешь, я ополоснусь. Чтобы выглядеть – и особенно пахнуть – не таким уж заправским кузнецом. А ты можешь поставить свою лошадку рядом с Меривен. Думаю, хозяева возражать не будут.

– Займусь этим, пока ты моешься.

У крыльца позвякивает цепочкой Зилда. Когда она подает голос, юноша подходит к ней и ерошит мех, почесывая козочку между глаз.

– Еще одна твоя подружка? – невозмутимым тоном спрашивает стоящая в дверях кухни Петра. Серые штаны, бесформенная рубаха и незавитые волосы придают ей некоторое сходство с Лидрал.

– Зилда? Да, пожалуй, что и так.

– Я о купчихе. Не так часто женщины занимаются разъездной торговлей.

– Она одевается так, что многие принимают ее за мужчину. Приходится маскироваться, особенно вблизи Фэрхэвена.

– Она приехала повидаться с тобой?

– Я точно не знаю, почему она сюда приехала. Она мне не говорила.

– Доррин, вы, мужчины, просто несносны! – восклицает Петра, а потом вздыхает: – Она тебе нравится?

– Петра, оставь паренька в покое. Иди лучше помоги мне.

– Минуточку, мам, – Петра гладит Зилду и, сказав Доррину с улыбкой: «думаю, она мне понравится», уходит на кухню.

Вернувшись к колодцу, Доррин смывает сажу с лица и рук, гадая, с чего это, в самом деле, Лидрал отклонилась от своего обычного маршрута, сделав пятидневный крюк? Он переодевается в чистое, причесывается и, оглядев комнату, вдруг показавшуюся ему почти пустой, направляется к крыльцу.

Лидрал в чистой темно-зеленой рубахе Петра и Рейса сидят на табуретах под навесом. Зилда, позвякивая цепочкой, тычется Рейсе в ногу. Эту цепочку Доррин выковывал несколько вечеров, ведь техника такой работы была для него внове.

– Смотрит на нее, прямо как отец... – слышится смеющийся голос Рейсы.

– Слишком молод для папаши, – от души веселится Петра.

– О, теперь ты уже не так смахиваешь на заправского кузнеца, – приветствует Доррина Лидрал.

– Надеюсь, – Доррин пытается попасть ей в тон.

– Теперь он похож на невинного, простодушного целителя, – улыбается Рейса. Доррин тотчас заливается предательской краской. – Но это особая, ученая невинность, – добавляет хозяйка.

Яррл, появившись на пороге кухни, покашливает.

– Пора за стол, – приглашает Рейса, поднимаясь с табурета.

– Давно пора, – ворчит кузнец.

– Ой, папа, ты же не помылся.

– Мойся да мойся... Что я вам, старый вонючий козел?

– Ну, не то чтобы старый, – тихонько дерзит Петра. Когда все рассаживаются перед большими тарелками, Петра достает из печи, малость похожей на кузнечный горн, массивный глиняный горшок и помещает его посреди стола. Рейса выставляет хлебные корзинки. Рядом с чайником маленькая тарелка с сушеными фруктами.

– Угощайся, почтеннейшая, – обращается Яррл к гостье.

– Только после тебя, мастер, – отвечает та.

– Ну, как угодно, – ворчит кузнец, хотя видно, что он доволен скромностью гостьи.

– Что нового за пределами Спидлара? – любопытствует Рейса.

– Не знаю, с чего и начать, – отзывается Лидрал. – Чародеи продолжают вздымать горы на равнинах Аналерии. Говорят, там по сию пору дрожит земля. Фэрхэвен повысил пошлины на товары с Отшельничьего на тридцать процентов.

– Спидларский Совет, должно быть, доволен, – замечает Рейса, черпаком наливая похлебки сначала Лидрал, а потом и себе.

Доррин морщит нос: даже перец, который ему, приложив немалые старания, удалось вырастить из чахлых побегов, не может перебить сильнейший бараний дух.

– Им стоило бы побеспокоиться, но так далеко вперед они не заглядывают. Оживление их торговли сделает Спидларию привлекательной для Фэрхэвена. Ее черед настанет, как только Белые разберутся с Кифриеном. А сейчас они гонят аналерианских кочевников и их стада в Закатные Отроги.

– Стада-то хоть уцелели? – спрашивает Рейса.

– Сильно поредели. С травой в горах худо, зато волков и горных котов хоть отбавляй. Толкуют, будто в Хаморе – новый император, а норландцы и бристанцы берут корабли друг друга на абордаж. Как раз это и позволило Фэрхэвену поднять пошлину на товары с Отшельничьего. Сейчас мало кто отваживается пересекать Восточный Океан. Разве что хаморианцы, но их товары обойдутся еще дороже.

Слушая эти новости, кузнец недовольно бурчит. А купчиха между тем продолжает:

– Сарроннин вновь, как и встарь, размещает гарнизон в Западном Оплоте. Герцог Хайдолара умер от дизентерии, и регентом стал Белый маг по имени Горзак. Сыну герцога всего четыре, а стало быть, это регентство надолго.

– Если не навсегда, – добавляет Рейса.

– Фэрхэвен вдвое увеличил заказы на корабельный лес из Слиго, причем большая его часть должна быть доставлена на верфи Лидьяра... И ходят слухи, будто Отшельничий перестал посылать молодежь в Кандар. Во всяком случае, в восточный Кандар.