Получив душевную рану после отказа любимой девушки (сын епископа, он защищал внебрачное сожительство), а также расстроенный тем, что никто не принимал всерьез его первые идеи в области мозга и психики, Сведенборг в течение многих лет морил голодом свою религиозную и эмоциональную натуру в работе.
Прорыв начался в 1736 году. Однажды Сведенборг глубоко погрузился в медитацию, и «обморочное состояние прочистило его мозг»: он начал записывать свои сны, применяя символизм Юнга в своем самоанализе. Конфликт между научной стороной и стороной медиума в личности Сведенборга увеличивался. В 1744 году во сне ревущий ветер поднял и перевернул его. Чья-то рука схватила его руки. Он посмотрел вверх и увидел Христа. В другой день Сведенборг дремал после обильного обеда. В комнате стемнело, на пол выползло множество лягушек и змей. Появился какой-то человек и выкрикнул: «Не ешь так много!» Вернувшись в ту же ночь, человек заявил, что он был богом, и велел Сведенборгу передать человечеству правду Святого Писания.
Его сексуальные страдания ослабли. Став теперь воздержанным, он входил в экстатические трансы, посещал рай и ад. В своих книгах, которые стали выходить в свет одна за другой (кульминацией явилась книга «Истинная христианская религия», 1771 год), Сведенборг утверждал, что следующий год должен быть очень похожим на нынешний, кроме того, что он более чистый; в его духовных состояниях буквально создается рай или ад. Сообщения Сведенборга о беседах с теми, кто «прошел выше», а также с ангелами и дьяволами привели многих современников к заключению, что он либо повредился в уме, либо был отменным лжецом. По его словам, встреченные им духи называли его «неподотчетным», поскольку он был единственным человеком, способным легко жить в обоих мирах. Более того, Сведенборг вошел в их мир, а не они в его — это не обычный путь, который был описан в более поздних докладах спиритистов.
Часто Сведенборг, находясь в состоянии, при котором много ночей не мог нормально спать, в течение нескольких часов лежал в полутрансе, наблюдая за танцующими в нем образами. Эти образы и драмы он запоминал и записывал. «Однажды я услышал громкие крики, звучавшие как пробивавшиеся вверх из-под воды из нижних областей; слева раздался крик: «О, как верно!», а справа: «О, как научно!» и сзади: «О, как мудро!». Это привело Сведенборга к визуальному путешествию в «нижнюю землю, находившуюся сразу над адом».
Современные анализы пытаются уложить призраков Сведенборга в рамки его подавленной сексуальности. Может быть здесь более подходит термин «необыкновенная» сексуальность? Его видения — когда в 1760 году он проснулся с полным ощущением, что его волосы полны маленьких змей — лучше подходят к соображению змеи-пламени Кундалини, чем к Фрейду. Сведенборг не только не проявлял никакого врожденного возбуждения, связанного со злобной подавленностью, — современники считали его безумным, чувствительным, честным, добрым, легко соглашающимся, всегда квалифицированным, всегда сдержанным. Он и критику воспринимал спокойно, но психические таланты, которые он развил в себе позже, дают возможность предположить, что он нашел путь трансформировать и объединить свои расстройства в шаманскую энергию.
Эти таланты включали в себя предпознание и пророчество. В 1759 году в гостях у Уильяма Кастеля в Гетеборге в 385 километрах от Стокгольма, однажды вечером в шесть часов Сведенборг покинул компанию. Вернувшись «в очень возбужденном состоянии», он сказал, что «знал», что в Стокгольме бушевал огонь, дом его друга сгорел, а его собственный находится в опасности. Позже Сведенборг уточнил, что огонь опалил три двери в его доме. Эти слова полностью подтвердил посланник из Стокгольма, а еще через день все снова подтвердил королевский курьер.
В 1761 году королева Швеции, чей брат Авгус Уильям Прусский умер в 1758 году, велела Сведенборгу войти в контакт с ее умершим братом. После разговора с ним она впала в состояние, близкое к обморочному, и воскликнула: «Этого никто не мог сказать, кроме моего брата!»
На вечеринке в 1762 году Сведенборг вошел в транс. Выйдя из него, он подробно описал только что происшедшее убийство в тюрьме русского царя Петра III и настаивал, чтобы все присутствовавшие отметили его слова и сравнили с будущими газетными репортажами — последние подтвердили факт удушения монарха.
Сведенборг остался бакалавром. Его история не кажется такой уж странной ни западной, ни «ненаучным» культурам.
Граф де Сен-Жермен
Этот таинственный авантюрист появился в венском обществе около 1740 года. Возможно, Сен-Жермен был сыном сборщика налогов, родившимся около 1710 года. Возможно, он и впрямь научился ювелирному мастерству при дворе персидского шаха. Привлекательный мужчина лет тридцати, в неизменно черных одеждах, Сен-Жермен носил на пальцах перстни с алмазами, а в карманах вместо наличных денег — россыпи алмазов (во всяком случае, так про него говорили). Претендуя на знание алхимии, он говорил, что ему удалось получить «эликсир жизни». Сен-Жермен никогда не ел в обществе, на званых обедах, когда все набивали себе животы, он лишь пил воду. В глазах женщин этот мужчина был верхом совершенства, кроме магнетической привлекательности, он обладал также способностями целителя.
В Париже он получил приглашение на званый вечер от графини фон Жорж, жены французского посла в Венеции в 1670-х годах. Услышав его имя она заявила, что вспомнила его по венецианским временам. Не было ли там его отца, осведомилась графиня. Нет, отвечал Сен-Жермен, это был он сам и запомнил ее прекрасной молодой девушкой. Невозможно, возразила графиня, в таком случае ему должно было быть не меньше сорока пяти лет. «Мадам, — заверил ее Сен-Жермен, — поверьте, я очень, очень стар». Чтобы убедить ее, Сен-Жермен пересказал подробности их последней встречи. «Вы — самый необычный человек, — воскликнула графиня. — Не иначе, вы — сам дьявол!» «Не бросайтесь именами!» — воскликнул Сен-Жермен и неровной походкой выбежал из комнаты.
Легенда распространилась быстро. Сен-Жермен подпитывал ее, намекая, что знал Святое Семейство, был на свадебном пиру в Кане и «всегда знал, что Христа ждет плохой конец». На Никейском соборе (325 г. н. э.) он якобы лично предложил канонизировать Анну, мать Девы Марии, поскольку знал ее как очень порядочную женщину. Однако в то же время сам Сен-Жермен не претендовал ни на какую духовную миссию, а только на право творить добро для человечества.
В 1743 году он переехал в Лондон. Возможно, он уже работал как шпион Людовика XV. В 1745 году во время бунта якобитов его арестовали, найдя простюартовские письма. Сен-Жермен утверждал, что ему их подкинули, и его вскоре освободили. Английский политик и писатель Горацио Уолпол писал, что он «не скажет, кто он и откуда, но открыто признает, что живет не под своим настоящим именем. Он поет и играет на скрипке великолепно, немного сумасшедший и не очень чувствительный».
Впоследствии, работая открыто как дипломат Людовика XV, в Гааге Сен-Жермен встретил Казанову, который считал его шарлатаном, но выдающимся. Попав в королевскую опалу, он вернулся в Англию, а затем в Голландию.
Взяв себе имя графа Сармон-та, Сен-Жермен собрал деньги на постройку фабрик по производству красок, исчез с крупной суммой, затем объявился в Бельгии как маркиз де Монферрат. В 1768 году Сен-Жермен появился в России и (приняв имя «генерал Велдон») стал советником в высоких кругах. В Нюрнберге (1774 год) одетый как трансильванский принц Ракоши, он не смог убедить мэра Бранденбурга основать новую лабораторию. В 1776 году Сен-Жермен объявился при дворе Фридриха Великого, но тоже не добился успеха. Переехав в Гессе, он умер в 1784 году во время строительства новой фабрики по производству красок.
Может быть, это был еще один шарлатан бурного XVIII века? Более трех десятилетий под разными масками, занимаясь многими профессиями (целитель, алхимик, ювелир, дипломат, производитель красок, музыкант, художник, лингвист), он вызывал контрастные отзывы у всех, с кем встречался. Граф Варнштадт называл его «полнейшим шарлатаном, дураком, болтуном и мошенником». В 1777 году граф Альвенслебен писал о нем: «Необычная суета есть основная пружина, приводящая в движение весь этот механизм». Последний патрон Сен-Жермена, принц Карл Гессе Кассель называл его «возможно, одним из величайших мудрецов, которые когда либо жили».
