Не встрянь в это дело чужие, может, он и дожил бы свой век в кругу близких, при деньгах и в безопасности, где-нибудь в Южной Америке. Заботы об Анжеле и Мейконе отвратили бы мысли о мести. Так он тогда думал.

Из тюрьмы он освободился очень ловко. Подрядили двух человек, замаскировали под федеральных агентов, а те, предъявив тюремщикам поддельный вызов на допрос в штаб-квартиру ФБР, забрали и отвезли Мартина к самолету в ангаре. Пилот, обычно возивший оружие для «контрас» и обратным рейсом кокаин, уже ждал. Псевдоагенты не летели – предполагалось, что они присоединятся к Мартину позже и в дальнейшем переправят его в Марион. Зато летела Анжела с Мейконом на руках и тремя сумками багажа. Они тоже уже ждали у самолета. Анжела стала спутницей Мартина с той поры, когда он обучал солдат в «колледже демократии». Латиноамериканка, выросла в Нью-Йорке. Невысокая, жизнерадостная как ребенок и прекрасная. Оливковая кожа, нежные, карие, словно оленьи, глаза. Анжела оказалась заботливой женой. И подходила Мартину, как никто другой. Бывало, он сидел и часами смотрел на нее. Анжела двигалась словно балерина, а как она его любила... Слепо, не рассуждая, как мама. Он мечтал о дне, когда Ева присоединится к ним в Южной Америке.

Полет прошел замечательно, хотя пилот, чтобы обмануть радары, вел машину на минимальной высоте, и она едва не задевала крыльями волны. Наступила ночь, чистая и звездная, когда «Навахо» коснулся земли – узкой полоски, расчищенной посреди зеленого моря джунглей Гватемалы.

Летчик, не выключая моторов, ждал ровно столько, сколько потребовалось пассажирам, чтобы выйти. Их встретили три молодых человека, одетые в тенниски, спортивные туфли и видавшие виды джинсы. Самолет развернулся в клубах пыли, с ревом отъехал в конец полосы, снова развернулся и, набрав скорость, взмыл в небо. Машина лениво, словно нехотя, описала в воздухе широкий круг и устремилась на север.

Прижавшись друг к другу, Мартин и Анжела с ребенком стояли под прикрытием деревьев. В эту минуту он впервые в жизни постиг, что значит свобода.

Молодые люди отнесли сумки к джипу с прицепом и поставили багаж на ржавый пол. Вели они себя очень спокойно и непрестанно улыбались. Мартин попросил пистолет, но провожатые замахали руками: какая тут, дескать, опасность, и вообще охрана – их забота, им за это платят. Совсем как дети. Мартин успокоился. Джип подпрыгивал на ухабах и проваливался в рытвины. Мартин с Анжелой всю дорогу сидели в обнимку. Молодые телохранители, непривычные к женскому обществу, тараторили без умолку и все посматривали на Анжелу и малыша. Лесная дорога была сплошь изрыта дождями, и едва джип чуть увеличивал скорость, как пассажиров начинало трясти, словно на спине норовистого скакуна.

Наконец добрались до места – трех бунгало в окружении складов и дизельного сарая; отвоеванный у природы клочок земли со всех сторон окружали непроходимые джунгли.

Сопровождающие разместили семью гостей в самом большом доме. Бунгало строили, не жалея денег, на бетонном фундаменте; в комнатах было пыльно, но удобно. На Мартина вдруг обрушились звуки джунглей – яростная песнь жизни на фоне рокота дизеля. Дизель питал освещение, холодильники и моторчики вентиляторов. В холодильниках оказалось полно еды и льда, в баре нашлась выпивка, но Мартин и Анжела нуждались только друг в друге.

У Мейкона, их сына, была светлая кожа, а волосики завивались в мелкие кудряшки. Мартин Флетчер недолюбливал младенцев, но Мейкон стал исключением. Малыш растопил сердце отца. Большими голубыми глазами ребенок походил на Мартина и его мать. А губы и нос унаследовал от Анжелы.

Весь остаток дня они отдыхали. Первый вечер счастливого семейства в джунглях. Единственный вечер.

Мейкон родился после ареста Мартина; ко времени первой встречи с отцом ему уже почти исполнился год, и он понемногу начинал ходить. Папа мальчику как будто тоже понравился. Мартин наблюдал, как сын ковыляет по домику – сделает несколько шажков и шлепнется, снова поднимется и снова упадет. Так ни разу и не заплакал. Когда Мейкон устал, родители уложили его в ящике, который Мартин нашел в шкафу и выложил пеленками, а сами занялись любовью – впервые за долгие месяцы. Начался дождь, они утомились и, прижавшись друг к другу, уснули. Тогда-то мнимые охранники и вломились в дом. Может, подстегнула и добавила смелости гроза, может, обещанные деньги, а может, травка или желание покончить с мужчиной и надругаться над женщиной. Они уже не скажут.

Мартин проснулся от громкого треска – кто-то пинком распахнул наружную дверь. Среагировал Мартин автоматически: столкнул Анжелу с кровати – туда, где детская постелька, а сам, скатившись в другую сторону, схватил мачете. Огромный нож для рубки тростника и проходов в зарослях валялся у стены возле изголовья. Мартин одним прыжком достиг двери, она распахнулась, бандит ворвался в спальню и начал поливать из автомата пустую кровать. Мартин вогнал тяжелый клинок прямо ему в лицо, в самую переносицу и так глубоко, что сразу не вытащишь. Парень рухнул без звука. Послышались быстрые шаги, дверь снова распахнулась, и появился второй, с ружьем в руках. Он, видимо, ожидал увидеть только трупы, даже не поднял оружие. Мартин отступил за дверь, и тут Анжела, схватив Мейкона, бросилась к окну.

Но Мартин уже высвободил мачете. Парень глянул на Анжелу, потом на своего мертвого дружка и начал было поднимать ружье, но тут Мартин всадил ему мачете между шеей и ключицей. Глубоко, достав до сердца и легких. Мартин дернул за рукоять, чтобы освободить клинок, как вдруг ружье выстрелило. Заряд попал Анжеле в спину. Анжела упала как подкошенная, голова с силой ударилась сначала о стену, потом о бетонный пол. В ушах Мартина до сих пор звучит хруст костей и тошнотворный треск разрываемой плоти.

Третий бандит караулил окно и распахнул ставни, как раз когда Мартин выхватил из-за пояса второго убийцы пистолет. Мартин разрядил обойму в оконный проем, посылая пули веером сначала в одну сторону, потом в другую. Человек за окном дернулся, будто получил удар током, и повалился в траву. Все смолкло. В ушах Мартина звенело, над выщербленным полом клубилась пороховая гарь. Он пересек комнату, опустился на колени рядом с Анжелой и повернул ее лицом к себе. Оно выглядело странно: окровавленный и как будто примятый нос, на губах – улыбка и жалкое выражение страха в карих глазах. Анжела стиснула его руку.

– Мартин, где Мейкон? – чуть слышно прошептала она. Дрожащие пальцы потянулись к его щеке.

Ребенок лежал спокойно.

– Цел и невредим, – ответил Мартин не глядя.

– Позаботься о нем ради... – Анжела еще раз судорожно стиснула его руку, захрипела, вытянулась и затихла. Тогда Мартин посмотрел на сына. Пуля, пробившая насквозь Анжелу, попала ребенку в живот. Долго, очень долго Мартин сидел не двигаясь, потом завернул тела жены и сына в одеяла и по очереди вынес наружу. Не обращая внимания на ливень, вырыл яму глубиной в четыре фута и, как мог, осторожно опустил тела в могилу.

Упав на колени у холма вздувшейся грязи, Мартин Флетчер проклял небо. Ответом ему были раскаты грома.

Мартин втащил третьего pistolero в дом, принес туда же канистру из джипа, полил все бензином и поджег.

Потом на джипе добрался до ближайшего городка, машину бросил и пересел на автобус. Ехал много часов, сел на другой автобус, потом на третий и еще на один. Он ехал куда глаза глядят и лишь на третий день впервые задумался, где находится.

Трое «охранников», похожих на мальчишек, оказались наемными убийцами. Вероятно, солдаты «контрас». И наверняка не новички, иначе им не доверили бы такое дело. Мартин подозревал, что старые знакомые из ЦРУ решили принять меры, чтобы он никому не проболтался о своем с ними сотрудничестве. Деловая необходимость, тут все ясно. Только слепец мог на что-то надеяться. Он переоценил себя. Но и бывшие работодатели оплошали, недостаточно изучив помощника, – ведь теперь он представляет собой куда большую угрозу. Впрочем, у них не было выхода. Пол Мастерсон со своей «зеленой сворой» сфабриковал улики и засадил Флетчера за решетку. Не случись этого, он никак не затронул бы интересы тех, кто в конце концов нанял убийц.