Клинок, как человек или нео, рождается в муках. У каждого своя неповторимая судьба, жизнь, душа… И своя смерть.

– Молчалив ты стал в последнее время. – Вулкан поставил заготовку на ребро и принялся выстукивать самый кончик, придавая форму будущему острию. Грром, который теперь правил сломанную лопату на малой наковальне, отложил молот и пробойник для отверстий на верстак и молча уставился на кио.

– Тебя что-то мучает, не так ли? Мысли… – Кио вновь положил будущий меч плашмя и стал плющить острие, затем бросил заготовку в бочку с водой. Металл зашипел, как раненый рукокрыл, а в низкий потолок кузни ударила струя пара.

– Ну, так что? – Обычно молчаливый кузнец разговорился не на шутку.

– Вулкан, я… – начал было нео.

– Дай угадаю. Ты почувствовал себя лишним, одиноким, все против тебя и все такое? – Вулкан снял с себя кожаный фартук и принялся обтирать голый торс смоченной в воде тряпкой.

– Да, мастер, ты прав. После того как Рауру ушел к Вечному костру, все изменилось. У меня из головы не выходят его последние слова. Рауру просил не мстить убийце отца, но не проходит и дня, чтобы я о том не думал. Да и вся крепость, ррракши её побери, как будто взъелась на меня! Что ни сделаю – все не так… Я из ночных дежурств и выгребных ям просто не вылезаю.

Грром замолчал, опершись спиной на столб, который, в свою очередь, поддерживал крышу. Вулкан закончил обтираться, бросил в угол тряпку и уселся на перевернутый ящик. Оба молчали, думая о своем. Молодой нео размышлял о том, что сказал сейчас Вулкану, но чем не делился даже с лучшим другом. Другом… Грром сначала удивился сколь неожиданному и столь же очевидному открытию. А затем мысленно усмехнулся: «Нео и хомо – друзья». Сложно представить. Хоть большую часть жизни Грром и прожил среди людей, деля вместе с ними их радости и невзгоды. Все же помнил, что он мутант – Нео.

– Знаешь, будь ты хомо, я бы сказал, что в возрасте шестнадцати сезонов, «когда все враги» и «ни черта не получается», – это нормально, – наконец произнес Вулкан. – Но ты нео, и по меркам нео уже взрослый мужчина, воин.

– Я хочу уйти, – тихо и совершенно неожиданно для себя выпалил Грром.

– Только что решил ведь, да? Хм… Это должно было случиться. Рауру говорил мне, что настанет время, когда ты уйдешь. Старик боялся этого.

– Не уговаривай меня! – нео сжал кулаки.

– И не собирался. Рауру просил меня кое о чем. Погоди. Я сейчас. – С этими словами Вулкан полез куда-то в закрома, звеня железом и гремя ящиками, пока не нашел то, что искал.

– Вот. – Кузнец протянул Гррому длинный, массивный сверток, завернутый в ткань, чуть поблескивающую на свету.

– Что это?

– А ты разверни, узнаешь.

Нео взял в руки протянутый кузнецом сверток. Тяжелый. Внутри прощупывалось что-то твердое.

– Разверни, – с нажимом повторил кузнец.

На поблескивающей стеклоткани лежал меч длиной в четыре локтя, двуручный, по меркам людей. Шириной в ладонь, матово поблескивающий клинок, гарда чуть изогнута концами к рукояти.

Оружие приятно тяжелило руку, а обмотанная кожаным шнурком чуть шершавая рукоять делала хват еще удобнее. Грром сделал несколько рубящих взмахов крест-накрест.

– Добрый меч, откуда?

– Он твой, – ответил Вулкан и, видя удивление в глазах Гррома, добавил: – Клинок я выковал для тебя пять сезонов тому назад, по просьбе Рауру. Помнишь металлические кости, что вы принесли, когда только пришли в крепость? Я добыл и остальные кости кио. Такого же кио, как и я. Это очень крепкий металл, называется карбид тантала. Но меч стал еще лучше после закалки в поле смерти. В том же, в которое некогда попал я. Можешь рубить мечом все, хоть железо, хоть камни. Он твой, Грром.

– Спасибо тебе, мастер Вулкан, – нео склонился в поклоне, приложив руку кузнеца к своему лбу.

– Иди, раз решил. Но помни, пока ты здесь, не стоит говорить об этом. Братья не отпустят тебя. Ты ведь ни разу не слышал, чтобы хоть один из жителей ушел, нет так ли? – кузнец многозначительно посмотрел в глаза нео. – Погибают от зубов руконогов или бандитов, сбившихся в шайки. Мрут, объевшись ядовитых кореньев. Но не уходят. Никогда. И ты не уйдешь, если будешь трепаться об этом.

– Что?!

– Тебя убьют, Грром. Метал Макс не прощает предателей.

Сказанное кузнецом ошеломило Гррома. Нет, он, конечно, не думал, что окружающий мир доброжелателен и безопасен. Грром понимал, что выживает только сильнейший, способный перегрызть зубами глотку за глоток воды или кусок мяса. Напрасных иллюзий молодой нео не питал абсолютно. Кругом враги. Но чтобы здесь, в крепости…

Вечером, окончив работу в кузне, он попрощался с мастером, замотал меч в кусок грязного холста и направился в свою палатку. По местному обычаю, несемейные обитатели крепости жили в общих домах-казармах при мастерских, туровых фермах, огородах, в общем, там, где работали. Но Грром, хоть и работал при кузне, был как перекати-поле, куда направят, там и работает, потому и жил, где хотел, но чаще – в палатке за мастерскими. До рабочего места недалеко, и ежели тревога, то услышит и не проспит.

Молодой нео пришел домой, скинул кожаный жилет, стянул сапоги… В отличие от своих сородичей, Грром носил самопошитые, с высоким голенищем и с подметкой из толстой шкуры со спины тура. Вроде бы и мелочь, но Грром прекрасно помнил нелепую смерть матери, пропоровшей ядовитой болотной колючкой лапу, и не менее хорошо запомнил обожженные в огне пожарища и уже после стертые чуть ли не до кости собственные лапы, когда они с Рауру искали крепость. Пусть он тем самым похож на хомо, пусть бросают косые взгляды другие нео. Пусть. Каждый сам хозяин своей шкуры, а хозяину видней, как ту шкуру сберечь.

Палатка у него была небольшая, по меркам нео, на одного жителя. А Грром один и жил. Утоптанный и обожженный огнем до каменной твердости глинобитный пол, выложенный камнями круг – место для очага, набитый сухой травой тюфяк на низком топчане, да большой, сработанный из каменного дерева сундук, который запирался на ключ. Замок к нему Грром сам выковал. А внутри не Метал Макс весть какие ценности, но все же дорогие для нео вещи: амулет, в детстве подаренный отцом; разобранное копье Рауру с наконечником из обломка кости Кио; арбалет со стальными плечами – приз за состязание, связка болтов к нему; баночка черной, дурно пахнущей жижи – жир био для смазки железа, чтобы ржа не брала; пара ножей, рыболовные да скорняжные принадлежности; куча разного мелкого хлама вроде блестящих, подобранных где-то цветных стекол, железяки разные, россыпь патронов и мешочек черного зернистого пороха. Вот и всё богатство. Не много, зато свое.

Спрятать меч в сундук не получалось, просто не влез по длине. Куда же его деть? Грром задумавшись уселся на топчан. Ответ пришел достаточно быстро – под топчан, больше некуда. Скинув травяной матрац и перевернув лежанку на бок, нео принялся ковырять пол своим тесаком. Но не тут-то было. Глина слежалась до твердости камня. И снова тупик.

«Ну не идти же за кайлом, в самом-то деле? Проще тогда уж позвать всех, пущай всем миром помогут тайник выкопать. Глупость», – усмехнулся про себя Грром. Блуждая взглядом по своему жилищу в поисках ответа, он наткнулся на сверток. «Можешь рубить мечом все, хоть железо, хоть камни», – вспомнились слова Вулкана.

Развернув меч, Грром с размаху вонзил острие в глину и принялся копать им на манер лопаты. Стало темно, свет заходящего солнца окончательно исчез из дымоотводного отверстия в палатке. Нео поднес огниво к фитилю в плошке с жиром и высек искру. Скрученный из старых тряпок, промоченный в масле фитилек нехотя разгорелся, шипя и плюясь искрами. Стало светлей. Пропыхтев некоторое время и приложив массу усилий, Грром все ж соорудил яму, в которую он меч и спрятал, все так же завернув в стеклоткань и рогожу, а сверху присыпав глиной и вернув на прежнее место топчан. С виду будто ничего не изменилось.

С чувством выполненного долга нео растянулся на тюфяке, отдохнуть и расслабиться.