— Пусть мальчик кушает на здоровье, — заступилась за Борьку бабушка. — Пусть сил набирается.

— Сил не надо, — заверил Петька. — Пусть лучше ума набирается. Это ему нужнее.

Борька погрозил кулаком, в котором уже была зажата конфета. Петька приторно улыбнулся.

Из соседней комнаты с кипой бумаг в руках вышел Виктор — тот самый человек, который дал мальчишкам Тетрадь. Он бережно положил бумаги на ковёр и с сомнением посмотрел на них.

— Всё это я нашёл на чердаке вместе с тетрадью. Но есть ли здесь автопортрет… — сказал он задумчиво и почесал затылок.

— А если самим нарисовать? — загорелся вдруг Петька.

Борька постучал кулаком, в котором всё так же была зажата конфета, по голове.

Петька развёл руками:

— Да я просто предложил, нет так нет… Хотя прислушиваться к мнению пожирателя конфет недостойно…

— Вот что, ребята, — оборвал его Виктор. — Давайте-ка приземляйтесь сюда, будем искать вместе.

— Витя, пусть мальчики чаёк попьют сначала, — возразила бабушка. — Не торопи их.

Петька моментально перебрался на пол. Борька нехотя последовал его примеру. Бабушка пыталась возразить, но Петька мотивировал свой отказ тем, что трёх чашек вполне достаточно.

— Кстати, как вам Тетрадь? — поинтересовался Виктор.

Мальчики заулыбались и… замолчали. Собственно, никто из них не был критиком. А говорить о том, что им очень понравилось, что, честное слово, очень, это так здорово — не хотелось. Говорить о том, что странный и тихий мальчик Ясик напоминает им бурную рыжую девчонку Боруэллу — не хотелось тоже. И о догадках, от которых становилось немного не по себе — что всё так и было на самом деле. И о мечтах о своих мирах и пространствах…

— Так как? — снова спросил Виктор.

— Ну мы же пришли за продолжением, — серьёзно ответил Борька.

Какое-то время все молча слушали, как тикают большие старые часы. Бабушка, которая немного прислушивалась к разговору, спохватилась и стала убирать со стола. Петька, скрестив по-турецки ноги и подперев кулаком подбородок, свободной рукой молча перекладывал бумаги.

— А вашего прадедушку действительно звали Артёмом? — невнятно пробубнил Петька. Собственно, он в этом и не сомневался, но надо же было прервать непонятную паузу…

Виктор покачал головой. Петька посмотрел на него, недоверчиво сморщив нос и прищурившись.

— Прадедушку, — немного поучительно сказал Виктор. — Звали Ярославом. Собственно, все называли его Ясиком.

И снова стало слышно, как тикают часы. Спокойно, размерено и, похоже, безразлично…

— Вот это да… — прошептал Борька, и, оглядываясь на бабушку, осторожно спросил:

— А он давно… умер?

— Он не умер, — сказал Виктор. Глаза мальчишек округлились. — Вернее, мы не знаем, что с ним случилось. Он прожил до восьмидесяти трёх лет, а потом пропал без вести.

— В войну… — понимающе кивнул Петька.

— Да нет, — возразил Виктор. — Много позже. Говорили, в последние дни к нему приходил какой-то мальчик…

— Вы нам сказки рассказываете! — недоверчиво воскликнул Петька.

— С такими вещами не шутят, — категорично сказал Виктор. — Давайте уже бумаги перебирать, что ли.

Автопортрета среди бумаг, фотографий и документов не оказалось. После того, как всё было просмотрено в третий раз, Виктор сказал с досадой:

— Похоже, ничего мы не найдём.

Борька его не слушал. Он продолжал заворожено прислушиваться, как тикают настенные часы. И сам не заметил, как звуки сначала изменились, а после сложились в слова. «Знаю, знаю, знаю… Могу рассказать» — шептали часы.

— Я думаю, нам не нужен автопортрет, — решительно сказал Борька. — Можно, мы будем приходить и работать в этой комнате?

— Уже не нужен? — оживился Петька. — Это ещё почему?

Борька задумался. В самом деле, не говорить же взрослым людям, что они придут слушать настенные часы! Они и так достаточно долго, запинаясь, пытались объяснить, зачем им нужен автопортрет… И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Петька не догадался загадочным голосом заявить, что «мы не хотели говорить, но вообще-то это тайна». Борька хмуро глянул на Петьку, тяжело вздохнул и сказал Виктору:

— Нужно изучить всё, что связано с вашим прадедушкой. Внимательно просмотреть все бумаги, кое-что переписать. На это нужно время, а брать с собой их не хочется. Мало ли что!

— Ты уверен, что это поможет в поисках Тетради? — спросил Виктор.

Борька кивнул.

— Если можно, мы придём завтра, после уроков. Часа в три где-то.

— Да, да, приходите, — сказал Виктор. — Меня в это время не будет, но мама будет дома, так что…

— Напою, накормлю, обогрею! — весело заявила бабушка. — Пусть приходят.

— Что-то я не понял… — озабоченно сказал Петька по дороге домой.

— Конфет есть надо было больше, — важно заявил Борька.

Вечером, перед самым сном, Борька, ни с того ни с сего, решил позвонить Эльке. Случайно. Ну — случайно подошёл к телефону, случайно набрал Анин номер. Элька была измученная (видимо, детьми) и сонная. Но Борьке обрадовалась, и даже ни разу не вспомнила о «перепревращении» (может, и не вспомнит больше никогда, с надеждой подумал Борька).

И, наверное, так же случайно, к телефону подошли Борькины мама и папа. По очереди говорили, смеялись вместе, и было Борьке почему-то так легко, как будто… как будто снова начались летние каникулы. И хотелось, чтобы так было всегда. И ещё хотелось летать — хотя бы во сне.

День был тихим. Повторять тренировки в школе пока что не хотелось. Применить необычные свойства пришлось только раз — когда Борьку вызвали к доске. Естественно, времена нынче пошли — не для выполнения домашних заданий! Петька быстро сообразил и стал подсказывать Борьке прямо на ухо. Борька повторял услышанное и благодарно подмигивал сразу двумя глазами.

Последнего урока не было — заболела учительница алгебры, а замену не нашли.

— Всё-таки надо было тренироваться осторожней, — сказал Борька по дороге. — Это она после вчерашнего отойти не может.

— Да ладно тебе! — сказал Петька. — Тоже мне, праведник нашёлся. Подумаешь, повеселились чуть-чуть.

— Вот тебе и чуть-чуть.

Петька ничего не ответил, только показал язык.

— Лучше веселиться осторожней, — предложил Борька. — Ты обещал с папой поговорить, как нам способности использовать. Поговорил?

— Поздно было. Сегодня вечером поговорю. Если бы я в такое время научный разговор завёл, папа знаешь как удивился бы?

— А что такого-то?

Петька неопределённо махнул рукой:

— Не понять тебе загадочной души взрослых!

«…Мама очень удивлялась тому, что на мне стал появляться загар. Больше всего её беспокоило то обстоятельство, что к зиме он стал усиливаться. И выгоревшие волосы… Наверное, она смогла бы сделать правильные выводы, если бы Ясик выглядел так же. Но загар к нему приставал плохо.

— Я не солнечный, я — лунный, — сказал он мне однажды.

Как мог, я успокаивал маму, но она видела причиной моего загара какую-то загадочную болезнь. Волновалась, пила валерьянку. И успокоилась, лишь сводив меня к врачу. Мне назначили обследование, и окончательный диагноз был следующим:

— Совершенно здоровый ребёнок. А на счёт загара вы, мамочка, не волнуйтесь. Может, мальчику просто есть где загорать?

И почти каждый день мы бродили по своим солнечным мирам, где людям нужно было говорить правильные вещи. Где нужно было помогать и подсказывать.

А ещё там было солнце и море. Если шёл дождь, то он был тёплым. Если нам встречались незнакомые люди, то они улыбались. Там все знали Ясика, и всегда называли его по имени. И, что самое удивительное, все люди в наших солнечных мирах знали меня…

Однажды к нам подошёл серьёзный пожилой мужчина.

— Давно не виделись, Ясик, — сказал он. — Здравствуй.