— Элька! — донёсся до меня откуда-то снизу Борин голос. — Держись!

С чего это вдруг я должен держаться? Я, в конце концов, лежу на кровати, а не вишу где-то, случайно заброшенный злыми силами! Или нет?…

Непродолжительное время раздумий завершилось сильным дуновением ветра. Листья на тоненьких веточках любопытно заглядывали мне в лицо. Качнуло ещё раз, и я ухватился за ветку, которая оказалась вверху и росла параллельно кровати. Оказавшись в безопасности, я решил перейти к пробудительным процедурам — зевнул и, отпустив одну руку, потянулся. Зевая, вспомнил, что Борька мне так и не купил зубную щётку, так что отдёлаюсь лёгким умыванием. Вот только с дерева спуститься как-то надо…

С дерева? С какого это ещё дерева?!

— Э-э-элька! — гремел снизу Петька. — Я за пожарными! Держись, Элька!

Я осторожно посмотрел вниз, и тут же на практике проверил, где у человека находится сердце. Вниз — этажей шесть, не меньше!

Я изловчился, загнал страх в самый дальний угол вселенной, и из лежачего положения переместился в сидячее. Сидеть было довольно удобно — впереди меня поддерживала ветка, а другая подпирала спину сзади. Я осмелел, и даже ногой болтнул. Петька, не дождавшись моего ответа, куда-то побежал.

Всё вокруг было окрашено в оранжево-серое. Ещё немного, подумал я, и солнце совсем зайдёт, оставив только серый цвет. А чуть позже к светло-серому добавится чёрный…

Рассуждения показались мне красивыми, но в чём-то неправильными. Не совсем проснулся я ещё, что ли? Я замотал головой в разные стороны, чтобы привести мысли в привычный беспорядок.

Ага, вот оно что! По утрам закатов не бывает! Значит — или произошла природно-климатическая катастрофа, или сейчас вечер. Учитывая то, что я ни с того ни с сего оказался на дереве, природно-климатическая катастрофа не исключена.

Думать мне надоело, и я решился обратиться с философскими вопросами к подающему громкие сигналы Борьке.

— Держись, Элька! — разрывался он внизу.

— Да держусь я, держусь, — шепнул я ему на ухо, давая ему понять, что он тоже может не срывать голос, а говорить, как человек с вышестоящим (или вышесидящим) человеком.

— Элька-а-а, ты не свалишься? — продолжал кричать Боря.

— Разве что ты меня оглушишь, — тихо намекнул ему я. — Не кричи. Представь, что ты разговариваешь с деревом. Представил?

— Представил… — вполголоса сказал Боря через тридцать секунд. Он сосредоточился, слушая мой голос прямо в своих ушах, и действительно смотрел прямо перед собой, на дерево.

Странная была бы со стороны картина, увидь кто её! Мальчик, говорящий с деревом. Можно так и настоящую картину назвать. Говорящий с деревом мальчик. На картине будет ребёнок помладше, он доверчиво обнимет дерево, и как будто будет рассказывать что-то. А дерево будет тянуться к нему ветками… Нет, картину я назову по-другому. Говорящий с ветками Веткин.

— Тогда объясни мне, дереву недоходчивому, всё по порядку, пожалуйста, — попросил я.

— Например? — хитро спросил у дерева Боря.

— Например, у меня никогда не было привычки просыпаться на деревьях вечером. Я никогда не делал это позже обеда. Намёк понятен?

— Почти, — уклончиво сказал Боря.

Тут выяснилась ещё одна деталь, которая меня очень встревожила:

— А почему я снова — девочка?

— Я не виноват! — развёл руками Борька. — Ты в неё по умолчанию превращаешься. Это даже не я превращал, а Петька. Я больше раза в день всё-таки превращать не могу…

Сейчас мне показалось, что быть девчонкой — не самое худшее. Вот остаться на этом дереве на веки вечные — это, пожалуй, похуже будет…

Из того, что сказал Борька, мне было понятно далеко не всё. Чтобы привести бредущие в разные стороны мысли из беспорядка в чёткую структуру, пришлось снова замотать головой. Ветка, на которой я сидела, закачалась. «Не упаду?» — спросила я у дерева. «Да я сотню таких, как ты, на этой ветке выдержу! Пушинка…» — ласковым шелестящим голосом сказало дерево. Я спокойно вздохнула. Деревья, как люди, бывают разными и непредсказуемыми.

— Так меня ещё в кого-то превращали сегодня? — удивилась я.

— Да, — извиняющимся голосом сказал Борька. — В листочек…

— В листочек?!

— Я утром… Ты спала… — замялся Борька. — Я сказал совсем случайно: «Начнём с чистого листа!». Ты тут же исчезла, а под одеялом я нашёл белый лист. В косую линеечку…

— Балда! А Вадик как же?! — испуганно спросила я. — Я же из-за него сегодня не хотела превращаться, а ты… Значит, он ждал, а я… Эх, вы!

— Вадик про тебя знает, — виновато сказал Борька. — Почти всё.

Я почувствовала себя очень-очень странно… Громко вздохнув, я устремила гневный взгляд в соучастника преступления. И даже не подумала, что из-за высоты Борька всей силы моего взгляда не заметит.

— Так как же я здесь оказалась? Рассказывай! — требовательно сказала я.

Я напрягла слух и тут же от неожиданности закрыла ладонями уши — воздух пронзили звуки пожарной сирены. Ветки держали меня крепко.

Утром, которое и положило начало этой нелепой истории с Элькой на дереве, Борька тоже проснулся в незнакомом месте. Нет, он оказался не на дереве, и даже не в речке. Не было Борьки ни на борту космического корабля, ни в жаркой Африке.

Просто он никогда раньше не спал на раскладушке. Так рано, на рассвете, он просыпался тоже нечасто.

Когда в комнату на цыпочках вошла мама, Боря притворился спящим. Мама по привычке поставила будильник на тумбочку возле кровати, но, спохватившись, переместила его к раскладушке. Теперь будильник тикал прямо около Бориного уха. Тихонько скрипнула дверь детской комнаты, а чуть позже бахнула входная дверь.

Борька высунул из-под одеяла руку и резким жестом хлопнул по будильнику. Что толку звенеть? Бодрствующего всё равно никакими звонками не разбудишь.

Рядом мирно посапывал Элька. Мирно, но громко. Чтобы вовсю пользоваться полученной привилегией, он, крепко обхватив подушку, лёг наискосок кровати. Хихикнув, Боря подошёл и потянул за край подушки. Элька сжал руки ещё крепче, но не проснулся. Его лицо показалось Боре каким-то… слишком спокойным, и поэтому незнакомым. Боря думал, что за эти два дня он к Эльке уже ко всякому привык. Но разве можно было подумать, что эта буря может быть настолько маленькой и беззащитной?

Кто он, Элька? Как ни странно, Боря ещё ни разу над этим не задумывался. Времени не было, что ли? Элька и Элька. Забавный, смешной, непоседливый, вредный и умный братишка. То есть сестрёнка. Когда как… Мало ли у кого какие способности!

Борька вспомнил тот момент, когда он впервые увидел Эльку. Или не Эльку? Вспомнил превращение…

А вот не было этого! Потому что дети туманами не бывают. И всё тут. Главное, убедить в этом Эльку… или разучиться превращать. Ведь Боря понимал — как только превратит Эльку в туман, он улетит. Навсегда. А прощаться с братом (сестрёнкой) очень-очень не хотелось. Да, он вредный, но ведь свой!

Решено — Элька остаётся! Теперь нужно как можно дольше делать вид, что превращения не получаются, а за это время обязательно удастся что-нибудь придумать. Да и Петька поможет, он практичный.

— Значит, начнём с чистого листа! — вслух сказал Боря.

И Элька исчез. Это чуть позже Боря нашёл листок из тетради в косую линеечку, и понял, что произошло. Но сначала Борю обожгло страхом. Неужели это всё?

Всё?!

— В Эльку! Превратись в Эльку! — отчаянно кричал Боря на листочек. Но тот даже количество линеечек не менял.

— В туман! В Боруэллу! Ну превращайся же! Немедленно! Хоть в кого-то! Элька!.. Слышишь?

Если бы Боря не был так взволнован, он наверняка вспомнил бы, что до сих пор превращать у него получалось только раз в день. Но он вспомнил об этом лишь по дороге в школу.

Эльку он нёс в рюкзаке — зажатым между страниц большой книги. Чтобы не помялся…