Но Джералд был настроен не столь оптимистично. Большинство присутствовавших здесь старателей симпатизировало Задире Клайну — кто из страха перед ним, кто из извечной неприязни к «фараонам», а кто и потому, что и у самого совесть была не чиста и руки были обагрены человеческой кровью. Убийство на Осторе считалось делом обычным, и поступок Клайна, неожиданно преданный полицейским гласности, ни у кого не вызвал ни возмущения, ни даже недовольства. Были, правда, здесь и такие, кто счел за разумное остаться в стороне и в столь щекотливом деле соблюсти нейтралитет. Тот старатель, что предложил полицейскому помощь, был единственным, кто открыто принял сторону представителя закона.

За спинами четырех молодчиков из шайки Задиры Клайна сгрудилось человек десять-двенадцать подвыпивших старателей, пожелавших пустить кровь ненавистному копу, а заодно и тем троим выскочкам, осмелившимся устанавливать здесь свои правила. Зловеще блеснули ножи. На Осторе старателям запрещено было носить огнестрельное оружие, и правило это неукоснительно выполнялось, но ножи были у всех.

Клайн снова овладел собой.

— Может быть, коп, ты захочешь взять меня под арест? Валяй, вот он я, можешь брать голыми руками.

— Сколько раз твердил себе, — покачал головой полицейский, глядя в заплеванный пол, — не трожь дерьмо — не будет вонять. Так нет же, опять влез по самые уши. Эй, Ганс, — крикнул он бармену, — налей-ка еще стаканчик.

Пустой стакан заскользил по гладкой пластиковой стойке. Ганс ловко поймал его.

— О'кей, Берт, — невозмутимо отозвался он, выхватывая откуда-то снизу бутылку виски. — С содовой или как всегда?

— Сам знаешь, старина, — небрежно бросил полицейский.

Гансу был симпатичен этот нелюдимый и нескладный человек, появившийся на Осторе три месяца назад. Сам Ганс по праву считался старожилом — он прилетел сюда одним из первых, когда «голубое золото» только начинало входить в моду, — и потому без опасений выказывал расположение тому, кто ему нравился. Плевать он хотел на всех этих головорезов с высокой колокольни. Старатели знали это и ценили его независимость.

Плотная группа старателей обступила четверку храбрецов с трех сторон. Чувствуя поддержку, Задира Клайн вертел в руках нож и злорадно ухмылялся.

— Ну и влипли же мы, — с досадой пробормотал Джералд. Перевес явно был не на их стороне. У них не было даже ножей.

— Что здесь происходит, черт побери? — прогремел внезапно грозный голос.

В рядах старателей произошло смятение. Взоры присутствующих устремились к входным дверям.

А у дверей, широко расставив ноги, стоял Крис Стюарт с ручным гамма-излучателем наперевес. Позади него возвышалась светящаяся фигура Коротышки Марка. Воинственный вид обоих Охотников не предвещал ничего хорошего.

Стюарт обвел взором помещение таверны, на одно короткое мгновение задержавшись на Флойде и Джералде. Потом решительно шагнул вперед.

— Прочь с дороги! — рявкнул он.

Толпа тут же рассеялась. Ножи исчезли, старатели молча возвращались на свои места. Никто не смел открыто взглянуть в холодные, отдающие стальным блеском, глаза капитана Охотников. Воспользовавшись общей суматохой, Задира Клайн со своими дружками поспешил убраться из таверны. Мощный гамма-излучатель Криса Стюарта вкупе с зеленой фигурой великана-боксера в миг сбили с него спесь.

— Какого черта, Стюарт! — недовольно проворчал полицейский, развалившись у стойки. — Мы только начали было веселиться.

— Хорошо веселье! — пожал плечами Флойд.

Стюарт внимательно посмотрел на полицейского.

— Берт Джервис! — узнал он старого друга.

— А то кто же, — невозмутимо отозвался полицейский. — Инспектор осторианской полиции Берт Джервис собственной персоной.

— Вот уж не ожидал! Откуда ты здесь, Берт?

— Откуда и все. — Берт ткнул пальцем в потолок. — Прямиком с небес спустился.

— Да ты можешь говорить серьезно!

— Время серьезных разговоров прошло, Стюарт. Настало время веселья и черной чумы. Будем же пировать, Стюарт! Ибо и это время скоро пройдет — и наступит тогда черная-черная вечность и черное-черное ничто.

Стюарт нахмурился.

— Ты пьян, Берт. Пойдем отсюда, нам надо поговорить.

— Иди к черту, Стюарт. Я останусь здесь.

Марк приблизился к капитану.

— Поговорить можно и здесь, командир, — вмешался он. — Честно говоря, я не прочь промочить горло.

Джервис поднял на боксера тусклые глаза.

— А твой зеленый друг умнее тебя, Стюарт. Действительно, почему бы нам не посидеть в этом уютном заведении и не поболтать по старой дружбе, а? Или тебе не по вкусу сей кабак, Охотник?

— Я остаюсь, — кивнул Стюарт.

— Вот и отлично. Эй, Ганс, дружище, накрой-ка вон тот столик на три персоны… нет, вру. Эти двое тоже твои? — кивнул он на Флойда и Джералда.

— Мои, — отозвался Стюарт.

— Храбрые мальчики. На пять персон, Ганс. За мой счет, приятель. Самого лучшего. Гулять так гулять, ребята, сегодня я угощаю.

Джервис заметно оживился, но оживление это походило скорее на горячечный бред, нежели на радость от встречи со старым другом. Стюарт хмурился все больше и больше. С Бертом творилось что-то неладное.

Друзья расположились за дальним столиком.

— О, настоящий коньяк! — воскликнул Джервис и полез было за деньгами, но Ганс остановил его.

— Я знаю, ты на мели, Берт, — сказал он. — Угощение за счет заведения. Не часто здесь встретишь таких гостей. Это для нас большая честь, господа.

— Ты славный малый, Ганс, — пробормотал Джервис, однако спорить с барменом не стал.

Они молча выпили.

Джервис сунул в рот сигарету и искоса взглянул на Марка. В тусклых глазах его сверкнули озорные искорки.

— А скажите-ка, сэр, — важно проговорил он, выпячивая живот, — не являетесь ли вы часом рекламным агентом той торговой фирмы, что производит синтетические красители? Очень уж ярко вы смотритесь.

Марк остался невозмутим. Выпады, направленные против него лично, редко достигали цели.

— Ты слишком много пьешь, Берт, — сказал Стюарт.

— Позволь мне самому решать, сколько мне пить, — запальчиво ответил Джервис. — И что вы все лезете ко мне в душу! Впрочем, я готов извиниться перед твоим зеленым другом, Стюарт.

— Тебе не в чем передо мной извиняться, Джервис, — сказал Марк.

Инспектор мотнул головой.

— А я хочу извиниться, — упрямо проговорил он.

— Ладно, Джервис, не лезь в бутылку, — произнес Марк. — Считай, что ты уже извинился. Я знаю, вы с Крисом Стюартом старые друзья. Вот тебе моя рука. Не будем ссориться.

— Не будем. — Джервис с готовностью пожал протянутую руку. Затем отхлебнул добрых полстакана и сильно затянулся сигаретой. — Здесь скверный климат, приятель, и прилетают сюда в основном одни мерзавцы и проходимцы. Потрешься среди них пару месяцев — и тоже станешь кидаться на людей.

— Мы не собираемся здесь задерживаться, — ответил Марк.

— Правильно. На кой черт вам якшаться с таким пьяным дерьмом, как Берт Джервис.

— Я не о том.

— А, ладно. Оставим это. — Джервис повернулся к капитану. — Кстати, Стюарт, где ты раскопал эту пушку? — он кивнул на гамма-излучатель. — Спрашиваю вполне официально, как полицейский чин, ответственный… — он громко икнул, — простите, господа, это скверное пойло не для моего нутра… ответственный за безопасность вверенной мне территории.

Стюарт усмехнулся.

— Управляющий портом выделил из своих запасов. Сработала Галактическая Виза. У нас, видишь ли, не осталось ни одной единицы боевого оружия.

— Понима-а-аю, — протянул Джервис, вновь наполняя стакан. — Охотники, у которых нет ни одного ствола. Бывает. И как же это вас угораздило?

— Долгая история, Берт. Расскажи-ка лучше о себе. И прекрати пить.

— Заткнись. Что же касается моей истории, то она, напротив, слишком короткая. Три месяца назад получил назначение на эту захудалую планетку и теперь блюду порядок здесь в качестве инспектора осторианской полиции.

— А что сталось с прежним инспектором?