— Многие клиенты, как ты выражаешься, докучливые. Если бы меня это беспокоило, очень скоро я ушла бы из бизнеса.
Ник меняет тактику. Не в последнюю очередь из соображений самосохранения.
— Сегодня ко мне прицепилась одна барышня — проверкой фактов, видите ли, занимается. Как давай придираться: могу ли я подтвердить то-то или дать ссылку на се-то? Помнишь статью, которую я написал для журнала о путешествиях, издаваемого «Нью-Йорк таймс»?
— И ты подтвердил?
— Ну, по большей части да, — говорит Ник. — Но сколько возни! Привязалась: «А теперь рассмотрим параграф два на гранке три…»
— Действительно, неприятно. — Тон Элейн по-прежнему спокойный и непроницаемый.
Она берет из пачки очередное письмо.
Стратегия Ника не помогла ему добиться желаемого, а именно переключения разговора на собственные насущные проблемы.
— И конечно же мне нужно было в библиотеку — найти что-нибудь об Изамбарде Брюнеле, инженере. Я всерьез намерен написать о нем книгу.
Элейн догадывается, что, скорее всего, журнал о путешествиях издательства «Нью-Йорк таймс» больше не станет заказывать Нику статей. Его отношения с редакциями долго не длятся: понятие «крайний срок сдачи статьи» он считает унизительным, а консультации с редактором — скучными. Да и носиться с книгой он не станет — маловероятно, что кто-то из издателей прельстится, ведь про Изамбарда Брюнеля уже столько написано, причем куда лучше, чем это мог бы сделать Ник.
За годы брака ей иногда приходило в голову, что Ника, наверное, стоит пожалеть. Но Ник не вызывал жалости, потому что явно не видел в этом никакой проблемы. Когда в его услугах в очередной раз переставали нуждаться, он беззаботно махал рукой: «Да ладно, все равно скука смертная, к тому же мне пришла в голову неплохая идея». Кажется, его энтузиазм стал профессией сам по себе.
«Настольные издательские средства — вот чем надо заниматься сегодня…У меня блестящая мысль: надо организовать дорогие экскурсионные туры по рекам и каналам для богатых американцев… Надо бы открыть справочный центр для туристов». Периодически эти планы выливаются в нечто большее, чем просто задумки, и Ник пытается искать потенциальных инвесторов. Но те оказываются до обидного несговорчивыми — начинают требовать какую-то штуку под названием «бизнес-план», и Ник тут же спасается бегством. Грандиозные замыслы блекнут и меркнут, и он принимается писать письма редакциям, выпрашивая заказ на книжную рецензию. Он постоянно погружен в свои размышления. Его эскапады непредсказуемы; вечно у него какие-нибудь неотложные нужды или срочные заказы. Но при этом он всегда в ладах с собой и миром. Так что жалеть его вовсе незачем.
Элейн замужем за Ником уже тридцать два года. Когда она смотрит на Полли, ее сильная, уверенная в себе дочь кажется воплощением всех этих лет. Теперь она не может и представить себе мир без Полли, не может вспомнить, как жила без Ника. Но сейчас именно Полли кажется самым постоянным и основным результатом. Полли неотвратима; сегодняшняя Полли — профессионал, оптимистка, востребованный сотрудник. Полли веб-дизайнер; ультрасовременная профессия, говорит она, но Элейн кажется, что такой она была всегда: живой, хлопотливой, стройной, подтянутой — взрослая женщина, поглотившая все свои прежние воплощения. Элейн приходится присматриваться, чтобы увидеть в ней малышку, девочку, девушку, женщину. Совсем другое дело Ник. Он словно бы и не изменился — так и остался слегка потрепанной временем версией себя самого в юности, иногда Ник кажется Элейн весьма странным.
Порой она задумывается: а почему она выбрала именно Ника? Почему его, а не кого-то другого? Ну, во-первых, потому, что мы выбираем себе в пару того, который оказывается рядом, когда время пришло. Молодые, они как звери во время весеннего гона. Когда тебе чуть за двадцать и гормоны бушуют, можно встречаться с кем угодно. То есть с тем, кто опять же оказывается рядом, но остаться с ним или с ней навсегда ты вряд ли готов. Хотя есть еще и любовь, но любовь — великий приспособленец. Ею всегда можно объяснить собственные потребности.
Ник появился, когда Элейн было двадцать шесть. Душа компании, всегда живой, веселый, добродушный, всегда готовый к приключениям, светившийся здоровьем и благополучием. У животных выбор партнера основан на внешних, физических данных, которые говорят о хороших генах. Ник же излучал качественные гены, если говорить чисто о внешнем облике. И Полли унаследовала его рост, форму лица и отличные белые зубы. Но, слава богу, не недостатки — отсутствие прилежания, усидчивости, лень, способность уходить от ответа. Полли сосредоточенна, сфокусирована, как говорят в ее профессии.
Вопрос сближения определенных людей в определенное время. Пересечения траекторий, так сказать. Пути Элейн и Ника пересеклись в шестидесятых — в те легендарные времена, когда быть молодым означало счастье. Теперь Элейн кажется, что Ник был намного младше нее. Даже в то время она чувствовала себя на задворках прогрессивного молодежного движения: читала о нем в газетах, наблюдала за компаниями сверстников, которые умели улавливать дух времени. И с Ником она познакомилась как раз в такой компании — на вечеринке; сама она скорее наблюдала за происходившим, чем участвовала. Но он ее заметил, стал искать ее общества — приятный, общительный, симпатичный парень на два года моложе ее, да ну ничего страшного. «Может, ему нужна мамочка», — пошутил кто-то из друзей — обидно, надо заметить. Пошутил. Элейн осторожничала: долгие месяцы их отношения были нерегулярными и неопределенными. Но затем они постепенно превратились в привычку, появилось невысказанное убеждение, что это, должно быть, насовсем. Как-то, за обедом в пабе, он сказал: «Слушай, честно говоря, нам надо пожениться… согласна?» Так она стала жить с Ником.
Иногда Элейн чувствует, что он так и не повзрослел. То, что так подкупает в двадцатипятилетнем, в сорокалетнем выглядит уже не так, а уж если ему пятьдесят восемь, и вовсе раздражает. Если раньше она заблуждалась по поводу каких-то вещей, то с течением времени стала раздражаться, но раздражаться умеренно и тихо — скорее терпеть и принимать. Могло быть и хуже, думала она, он мог оказаться пьяницей, мошенником или бабником. А так просто бездельник и не такой рассудительный, как хотелось бы.
Он теперь на обочине ее жизни, вдалеке от самого важного. Она спит с ним в одной постели, они часто едят вместе, но от прогрессивной, поступательной деятельности далек. Телефонные звонки, факсы, консультации с Соней и Джимом, практические советы студентам, проходящим стажировку в ее владениях, ее время и энергия — все это проходит мимо него. Он имеет лишь смутное представление о ее консультациях с клиентами и о том, что готовится к изданию ее очередная книга. «Куда-куда ты едешь? В Уорвик? Там рядом канал, ты непременно должна на него посмотреть. Самый длинный в стране каскад шлюзов — подумать только!» Книгами он не интересуется принципиально — после того, как несколько лет назад неосмотрительно этим заинтересовался. «Знаешь, мы можем делать это сами. То есть я могу. Настольные издательские средства, знаешь ли. И без всяких посредников. Просто… Хорошо, хорошо, мне это просто пришло в голову… забудь».
О нет, подумала она. Ни в коем случае. Проходили. Больше не хочу. К тому же книги — это моя компетенция.
Солнце садится. Сад озаряется закатным сиянием. Элейн улучает момент и пристально, оценивающе рассматривает сад. На следующий год неплохо будет посадить вдоль тисовой изгороди поздние тюльпаны — немного оживить темный угол. Она возвращается к письмам. Дело почти сделано — одна стопка для Сони, вторая — те, на которые она должна написать ответ лично. Приглашение выступить на литературном фестивале: дать согласие — книги будут лучше продаваться, и потом лишнее появление на публике не повредит. Приглашение почетным гостем на вручение премий лучшим студентам-садоводам сельскохозяйственного колледжа — тоже ответ положительный по тем же причинам. Какая-то семейная пара из Шропшира приглашает ее посетить свой сад («…мы понимаем, это не совсем то, чем вы занимаетесь, но нам бы так хотелось пригласить вас в гости…»), помимо прочего, письмо содержало четыре страницы нудных теоретических выкладок касательно садоводства — они хоть знают, сколько стоит ее консультация, да и вообще это неприлично. Позвонить Соне, пусть занимается. Факсы от клиентов, факсы от поставщиков, неизбежная стопка рекламных буклетов и проспектов, которые хоть и в последнюю очередь, но просмотреть надо — вдруг что-нибудь стоящее.
