Мистер Танкс вручил инспектору газету, которая только что вышла из-под типографского станка:

«Если слушание свидетелей не будет назначено немедленно, это послужит несомненным доказательством того, что полиция не имеет ни малейшего представления, в каком направлении двигаться и где искать убийцу. Мы поддержали идею создания отдельного полицейского департамента и теперь вправе требовать конкретных результатов. Есть подозреваемый. Есть орудие убийства. Чего же еще ждать? Семья погибшего погружена в траур, который тем более тягостен, что все мы привыкли в это время готовиться к великому празднованию рождения Спасителя. Они не могут назначить дату похорон из-за нерасторопности наших доблестных полицейских».

Инспектор сохранял видимое спокойствие, хотя его возмущению не было предела. Убийство было совершено только вчера, но в прессе уже позволяют себе высказывать критические замечания относительно ведения дела. Инспектор Риверс прекрасно знал, что мистер Персиваль Танкс отличается исключительной честностью. Он был хорошим коронером и придерживался высоких нравственных принципов, но его поведение резко менялось, когда речь заходила о людях из высшего общества, — по какой-то непостижимой причине он верил, что знатным семействам можно делать поблажки и применять для них совсем другие правила игры. Мистер Танкс свято верил, что его искренняя преданность этим сомнительным идеалам будет в конце концов вознаграждена и отмечена королевским двором.

— Я намерен встретиться с миссис Фортуной, — твердо заявил инспектор Риверс.

Мистер Танкс улыбнулся.

— У нас есть бродяга и кинжал, которые не очень-то согласуются друг с другом. Но теперь у нас появилась леди, которая практикует гипноз, а в прошлом была связана с театром. Это уже более правдоподобная картина!

— Однако в отношении вины этой женщины у нас нет никаких доказательств. Ни одной улики. Мы знаем лишь, что покойный нанес ей визит накануне вечером.

— Но гипнотизерша и актриса в одном лице! Каково! Наверное, она успешно играет роль гипнотизерши. — Он рассмеялся собственной шутке. — Этих фактов вполне достаточно, чтобы предпринять дальнейшие шаги.

— Нет, этого совсем не достаточно, — воскликнул инспектор Риверс более горячо, чем сам того хотел. — Сэр, у нас нет никаких доказательств ее вины. Ни одного надежного доказательства. А вам прекрасно известно, что, дай волю репортерам, они с удовольствием устроят травлю этой женщины!

— Пусть уж лучше охотятся на нее, чем на нас! — благоразумно решил коронер, похлопав инспектора по спине. — Надо вызвать ее на слушания свидетелей. Конечно же, мы должны это сделать, инспектор. Отправляйтесь к миссис Фортуне и разузнайте там все, что нужно, а мне сообщите о результате немедленно.

Инспектор Риверс послал сообщение констеблю Форресту, приказав ему отправиться на Друри-лейн.

Когда он покидал наблюдательный пункт, плотнее закутавшись в плащ на холодном ветру, его настиг молодой человек. Инспектор узнал его. На Бау-стрит, в нескольких ярдах от входа в полицейский участок, не обращая внимания на снег, который немедленно превращался в грязь, коснувшись земли, терпеливо стоял внук герцога Ланнефида. Тот самый юноша, которого инспектор видел погруженным в шахматную партию. Тот самый юноша, образ которого не раз приходил на ум инспектору во время встречи с мисс Престон. Он был закутан в черный плащ, а в руках держал газеты.

— Добрый вечер, лорд Эллис.

— Я жду вас уже некоторое время, инспектор.

Его голос сначала прозвучал очень высоко, но быстро сорвался едва ли не на бас.

— Вам надо было войти внутрь, погода такая ненастная. Вы уже лучше себя чувствуете? Я имею в виду: прошла ли головная боль? Ваша матушка сказала, что вы страдаете от приступов головной боли.

Вопросы, касавшиеся здоровья, были проигнорированы.

— Я хотел задать вам вопрос. И здесь наиболее удобное место.

Инспектор замер в ожидании. Юноша колебался — он явно волновался.

— Моя сестра попросила меня продать очень ценное ожерелье.

Инспектор Риверс выглядел мрачным.

— Инспектор, уверяю вас, это ожерелье принадлежит ей! Будь оно украдено, я не стал бы обращаться за советом к полисмену. Как вам уже известно, мы долгое время жили в Уэльсе. Я не знаю, куда мне идти и к кому обратиться насчет продажи. Я решил, что единственным человеком, к которому можно без боязни обратиться, — это вы. Наверняка вы знаете, сколько стоят драгоценности.

Снег засыпал и полисмена, и юношу все сильнее.

— Но это вопрос, который вы должны были бы обсуждать в кругу своей семьи, лорд Эллис. Матушка и дедушка дали бы вам совет.

— В данный момент они не могут уделить мне и минуту внимания.

Инспектор не удивился этому ответу. Учитывая обстоятельства, по-другому и быть не могло. Какое странное время для продажи драгоценностей: на следующий же день после смерти отца! Однако люди знатных фамилий действуют по своим правилам.

— Конечно, милорд, я знаю, что вы не стали бы обращаться к полисмену, если бы это ожерелье не принадлежало вашей сестре. Лучшим местом для продажи можно считать Бонд-стрит. Отправляйтесь к мистеру Шикею и передайте ему мои наилучшие пожелания.

Морган с облегчением вздохнул.

— Благодарю вас, хотя больше всего я хотел бы продать тот самый кинжал!

Инспектор Риверс внимательно посмотрел на юношу. Похоже, все члены этой странной семьи объяты желанием завладеть драгоценным кинжалом.

— Что вы хотите сказать?

Мальчик выглядел удивленным.

— Только подумайте, сколько денег это бы принесло!

Но затем его лицо, как по мановению волшебной палочки, стало непроницаемым. Инспектор ждал, а снег все падал.

— Я читал газеты. Будет ли судебное разбирательство в отношении дела моего отца? Если речь идет о лорде, никто ведь не имеет права начинать публичный процесс, не так ли?

Инспектор посмотрел на этого странного юношу.

— Лорд Эллис, закон один для всех. Сначала проведут слушание свидетелей по приказу коронера, затем попытаются установить причину смерти вашего отца, и, если будут известны имена свидетелей, их обязательно вызовут для дачи показаний.

— Когда?

— Как можно скорее. Возможно, даже завтра. Закон есть закон.

— А вы не знаете, — голос юноши немного задрожал, он снова сбился с высокой ноты на низкую, — где был мой отец вчера вечером? До того, как все это случилось?

— Почему вы спрашиваете?

— Вам позволено раскрывать такого рода информацию?

— А что думаете об этом вы сами?

— Нет, — быстро ответил мальчик, после чего добавил: — Я просто удивился тому, что его нашли в Блумсбери.

— Понятно.

Было холодно, зловоние становилось нестерпимым, и они оба уже совсем промокли.

— Пусть это останется нашей с вами тайной, ваша светлость, но ваш отец, похоже, наносил визит одному человеку в Блумсбери. Вы об этом знали?

Он увидел, что взгляд юноши задержался на нем. Инспектор Риверс ощутил, как пополз мороз по коже. Лорд Эллис что-то знал.

— Где будет проводиться слушание свидетелей?

— В здании «Якоря», выше по улице.

Инспектор указал на дорогу, которая тянулась у них за спиной. Из ярко освещенных баров и кафе доносился шум. Полицейский наблюдательный пункт был погружен в темноту. Вдруг он заметил, как пристально юноша смотрит в ту сторону. Он поежился и замер.

— Мой отец, он там? В этом помещении?

Инспектор кивнул.

— Но там нет света.

Юноша вдруг превратился в шестилетнего малыша.

Инспектору Риверсу было искренне жаль его. Он не хотел причинять ему еще больше страданий своими вопросами.

— Тело вашего отца останется там, пока не закончится дознание, — мягко проговорил он. — Наблюдательный пункт — самое подходящее место для завершения всех формальностей. После этого тело сразу же передадут семье.

— Мне пора уходить, инспектор, — сказал Морган и исчез на Бау-стрит, которую щедро засыпало снегом.

Инспектор наблюдал за ним, ему хотелось задать много вопросов. Наконец юноша скрылся за углом на Лонг-Акр.