Констебль Форрест, получив сообщение, нагнал инспектора на углу Друри-лейн, и они вместе твердо направились вперед — облаченные в форменные накидки полисменов, не обращая внимания на погоду.

— После того как вы ушли, в доме только и делали, что приходили и уходили! — сообщил констебль Форрест. — Я был так удивлен. Сначала вынесли герцога и погрузили в карету. Он приказал ехать в свой клуб на Сент-Джеймс. Когда пришел еще один экипаж, вышла леди в черной вуали и приказала отвезти ее на Стрэнд. Затем наступила очередь мальчика. Я натолкнулся на него по дороге к вам — у него в руках была целая кипа газет.

— Он только что разговаривал со мной.

— Разговаривал с вами, сэр?

— Да, хотел узнать, где был его отец вчера вечером. У меня возникло странное чувство, будто он знает больше, чем говорит.

Инспектор потер шею, ощущая усталость, и этот жест снова напомнил ему о юноше с площади Гросвенор, который был не в силах совладать со своей головной болью.

— Молодые леди так и не появились.

В голосе констебля звучало искреннее сожаление. Он вспомнил о красивой девушке, которая не могла унять рыданий.

— Каким печальным будет Рождество для этой семьи!

— Завтра, констебль, отправляйтесь на Бедфорд-плейс и последите за домом вот по этому адресу. Будьте в цивильном.

Инспектор был уверен, что этот дом хранит много секретов. И за этим бизнесом обязательно должен быть какой-нибудь мужчина. Леди не могли бы основать прибыльное дело.

Они прошли к «Кокпиту», поднявшись по шатким ступенькам над магазинчиком.

Как раз наступило время подачи знаменитого жаркого миссис Фортуны. Она подогрела котел (хозяйка действительно подавала жаркое в котле, который ей удалось раздобыть после одной из неудачных постановок «Макбета»), однако аромат, который исходил от этого блюда, был, мягко говоря, не очень аппетитным. Она размышляла над тем, можно ли подавать жаркое еще один день по сниженной цене, и в это мгновение на пороге ее заведения появились полисмены. Миссис Фортуна не знала за собой никакой вины, но все же приход полиции вызвал у нее беспокойство, потому что не сулил ничего хорошего, ведь полиция в «Кокпите» могла означать только одно: ей принесли какие-то плохие вести. Когда на Грейт-Тичфилд-стрит было совершено убийство молоденькой актрисы, которая приводила джентльменов в заведение миссис Фортуны, это сильно подорвало ее репутацию, хотя она и не имела ни малейшего отношения к преступлению. Миссис Фортуна немедленно предложила полисменам немного виски (не рискнув разбавить его водой), но от жаркого они поспешно отказались, поскольку по мере закипания оно начинало источать все более тошнотворный запах.

— Чем я могу помочь вам, джентльмены? — спросила она наконец.

Они очистили одежду от снега, радуясь согревающему действию виски.

— Мы пришли спросить вас о вчерашних посетителях.

— Вчерашних?

(«Вчерашние» посетители были для миссис Фортуны головной болью: одна из молоденьких актрис — «настоящая шлюха», как злобно отозвалась о ней хозяйка, — привела молодого мужчину, и миссис Фортуна, боясь, что ее заведение приобретает дурную славу, решила немного проучить выскочку). Неужели эта корова пожаловалась на нее в полицию? Миссис Фортуна, которая хотела зарабатывать свой хлеб честным трудом, всего-то только и толкнула ее как следует.

— Простите, джентльмены, но я никого особенного не припомню. Здесь каждый вечер такая сутолока.

— Вы не помните, чтобы вчера в ваше заведение заглядывала мисс Корделия Престон?

Ее лицо прояснилось.

— Корделия? О да, конечно, она была здесь вчера. Я не припомню, чтобы она вела себя каким-то неподобающим образом.

— Нет, об этом речь не идет. Она лишь выступает свидетелем по одному делу.

— Свидетелем? Ничего себе! И что же она натворила?

— Она ничего не натворила, миссис Фортуна, ничего абсолютно.

На одном столике кто-то оставил листок с новостями, и на нем красовался только один заголовок. Миссис Фортуна была очень сообразительной дамой. Она посмотрела на листок, а потом перевела взгляд на офицеров.

— Насколько я помню, вчера было совершено убийство. Вы что, явились сюда, чтобы обвинить меня в причастности к еще одному убийству? Пытаетесь разорить меня?

В ее глазах сверкал гнев, но чувствовалось также, что она встревожена. Она подхватила газетенку и начала читать.

— О, да это же лорд Морган Эллис!

Миссис Фортуна на мгновение замолчала, а затем, взвешивая каждое слово, произнесла:

— Не ради этого ли господина Корделия Престон оставила сцену много лет назад? Лорд Морган Эллис… Я права?

Так вот каким образом были связаны эти имена. Она бросила актерское ремесло ради него, подумал инспектор Риверс. Миссис Фортуна взглянула на них снова, словно решая, стоит ли идти на сближение или лучше занять выжидательную позицию. Тщеславие миссис Фортуны взяло верх.

— Не может быть, джентльмены, чтобы вы не знали, о чем идет речь. Я помню то время, когда Корделия Престон была в зените славы!

— Она была знаменитой?

— Бог ты мой, очень знаменитой. Есть такие, кто нежатся в лучах славы, а есть те, чей час пролетает, как минута, после чего наступает очередь новой фаворитки. О, посмотрите, вот идет мистер Трифон! — Миссис Фортуна вздохнула с облегчением. — Он вчера разговаривал с ней весь вечер, думаю, что он надоел ей до смерти.

Она громко позвала через весь зал:

— Мистер Трифон, дорогой мой! Здесь с вами желают побеседовать джентльмены из полиции.

Мистер Трифон театрально приблизился к ним, но в его взгляде была настороженность.

— Да?

— Это относительно Корделии Престон, — обратилась к нему миссис Фортуна. — Помните, я сказала своей девушке: «Она что-то выглядит очень бледной», и еще меня удивило, что на ней не было накидки. На ней не было накидки!

Инспектор прикрыл глаза, запоминая услышанное. На ней не было накидки, а это значит, что она вышла из дому без своего утюжка, верного орудия защиты.

— Мы удивились, но тогда мы и понятия не имели об убийстве!

— Зачем вы снова произносите это слово, миссис Фортуна? Только потому, что это второе убийство, связанное с вашим заведением? — довольно резко отозвался инспектор.

Она ответила ему взглядом, полным праведного гнева.

— Вторая барышня даже и актрисой-то не была. Просто приходила сюда. Я к ней не имею никакого отношения. У меня приличное заведение.

— Мисс Корделия Престон была здесь вчера вечером, миссис Фортуна?

— Да, я же сказала вам. Она оставалась здесь около часу или двух. Мы долгое время не видели ее здесь. Она и Рилли Спунс раньше были тут частыми гостьями. Я решила, что они на гастролях, но кто-то мне сказал, что они стали гипнотизерами!

— Так почему здесь полиция? — спросил мистер Трифон, который все еще ждал своей очереди.

— Потому что Корделию подозревают в убийстве.

— О нет! — громко и твердо возразил инспектор Риверс. — Она не подозревается в убийстве, миссис Фортуна. Она лишь выступает свидетелем по делу об убийстве, ничего более.

— Речь идет об убийстве лорда, — любезно пояснила мистеру Трифону миссис Фортуна.

— Она была вовлечена в какую-то религиозную деятельность?

Инспектор Риверс бросил быстрый проницательный взгляд на высокого актера, который, похоже, получал удовольствие от собственного злословия.

— Сэр, вы были здесь вчера, когда сюда явилась мисс Престон? — несколько зловещим тоном произнес инспектор.

Актер сразу сменил манеру поведения, услышав угрожающие интонации в голосе полисмена. Он вдруг увидел истинные последствия разыгрывающейся драмы. Распахнув полы плаща, мистер Трифон оперся одной рукой на довольно потрепанный красный бархатный диван.

— Она мертва? — вопрошающим тоном обратился он к публике. — Я слышал, что она стала оракулом.

Миссис Фортуна решила немного просветить своего гостя и энергично вручила ему листок с новостями. Он прочел заголовки. Остальные столпились вокруг него, внезапно осознав, что только что стали свидетелями разбирательств дела о втором убийстве. И снова нити вели к миссис Фортуне! Так уж ли безопасно находиться здесь? Балерина Олив нарочито поежилась, поудобнее устраиваясь на красном диване.