– Скажу только, брат мой скорее враг мне, чем друг, как ни скорбно это осознавать.

– Верно, поэтому граф не принял меня в Лондоне, – задумчиво сказала Мод. – И не потрудился сообщить о вашем возвращении в Англию.

– Мое возвращение для него как кость в горле, он предпочел бы видеть меня мертвым, чем живым. Но хватит об этом, – оборвал он себя, увидев испуг в глазах жены. – Не бойся, cara, со мной ему не так просто справиться.

И повторил:

– Ничего не бойся, Мод. И доверься мне. Ведь я…

И опять оборвал себя. Он должен был сказать ей… «Я люблю тебя, Мод, жена моя перед Господом и любовью моей…» Или не должен?

Когда он успел полюбить эту маленькую отважную леди, свою жену? Он вдруг вспомнил о трех соверенах и загаданном желании.

Ральф потер подбородок, собирая мысли. Им нужно было многое прояснить, и он решил, что проще начать с дороги.

– После того как мы расстались с тобой у Мургейта, – голос его охрип от невысказанного.

Он откашлялся, смочил горло вином и сказал:

– Плохо расстались… Ты гневалась на меня. И, вероятно, правильно гневалась. Я был очень зол тогда.

– Но почему? Вы будто хотели меня за что-то наказать, я так и не поняла – за что.

– Вы вели себя достойно, леди Перси, заплатив рыцарю сполна, – сказал он, в упор глядя на жену. – Только я не мог принять той платы и ждал от тебя другого, а ты приняла мои слова о деньгах слишком всерьез.

– А чего вы ждали, сэр? – Она встретила взгляд сэра Ральфа, заволновалась, но не опустила глаза. – Всю дорогу вы твердили о вознаграждении, о том, что плата растет. Могла ли я не заплатить вам? Вы казались… не слишком состоятельным рыцарем, но не взяли деньги и сделали все, чтобы как можно сильнее обидеть меня. Неужели я заслужила те слова?

– Я не хотел платы за… – Ральф застрял на середине фразы, не зная, как объяснить то, что заставило его так грубо оборвать их расставание у ворот. – Я же не знал, что ты моя жена, – ему показалось, что он нашел выход. – И не знал, что моя жена окажется такой красавицей.

– Не знали, что я ваша жена, и сочли возможным столь дерзко обойтись со своей… спутницей?! – Слово «любовница» не успело сорваться с ее языка. Непристойное слово, каким она упорно не хотела себя называть.

– Дерзко? – переспросил он и улыбнулся. – Это моя спутница дерзила мне, но она имела на то полное право, и я готов на коленях просить прощения за свою дерзость, леди Перси! Мои колени и… все прочее в твоем распоряжении, cara!

Его улыбка обескуражила ее, да и разговор на эту тему был опасным для них обоих.

– Пожалуй, на таких условиях мне придется вас простить, сэр, – она улыбнулась ему в ответ.

Ральф блаженствовал, любуясь женой. О, если бы не дело сэра Уильяма, не завуалированный приказ короля остаться в Лондоне и не волнения паломников на севере, он бы увез ее в Корбридж, в Нортумберленд, где «вязы и дубы…», прямо сегодня, не откладывая и не раздумывая.

– Тебе только это и остается, – сказал он. – Простить.

Простить ее за то, что она приняла объятия Кардоне и оказалась неверна сэру Ральфу Перси. Он гнал эту мысль, а она упрямо возвращалась, не давая покоя. Простить его за тринадцать лет скитаний, за ее жизнь то ли жены, то ли вдовы. Клубок прощений и обид.

Встать, вскочить на рыжего и рвануть через узкие улицы города на простор, чтобы безумной скачкой утолить невзгоды, охладить горящую голову, раскрутить клубок и порвать путы обид.

Но прежде нужно отвести от Мод ту опасность, что нависла над ней. Скроуп преследовал не некую леди Вуд, а леди Перси, его, Ральфа, жену. И послал убийц по его следу. Это уже никак нельзя было считать совпадением.

Из раздумий его вывел голос Мод.

– Вы навестили сэра Уильяма и сразу отправились на север? – спросила она.

Ральф отхлебнул вина из кубка.

– Да, уехал на следующий день после нашего приезда в Лондон, – ответил он, – чтобы найти жену, то есть тебя, и разобраться со своим наследством. Но перед тем нанял барристера, который и устроил свидание с твоим отцом, встретился с братом и навестил одного своего старого приятеля… Мод, ты говорила, что граф не удосужился известить тебя, что я вернулся в Англию. От кого ты узнала, что я здесь? И когда?

– О вашем возвращении мне сказал отец несколько дней назад, во время нашей встречи в Тауэре. А о том, что вы в городе, сегодня утром сообщил мистер Ламлей.

– Значит, Скроуп не говорил тебе, что видел меня?

– Видел вас?! – она была изумлена. – Когда? Разве вы с ним знакомы?

– Не просто знакомы, – горько усмехнулся Ральф, – мы с сэром Мармадьюком давние друзья. Я побывал у него в тот же день, когда мы с тобой приехали в город, и потом – три дня назад.

– Он – ваш друг? – у нее перехватило дыхание. – И все это время он знал, что вы здесь, и ни словом мне о том не обмолвился?!

– Как и мне, – процедил Ральф. – Мне он тоже не сказал о тебе, хотя знал, что я ищу свою жену…

Мысль о том, как Скроуп втайне над ним смеялся, сочувственно расспрашивая о неудачных поисках леди Перси, привела Ральфа в бешенство. Рука привычным жестом рванулась к поясу, к рукояти меча, но сжала лишь воздух. Он метнул взгляд на сундук, где лежал отцовский клинок, столь любезно сохраняемый все эти годы сэром Мармадьюком.

«Этот клинок обагрит твоя же кровь, мерзавец! Каналья Скроуп!» – не в состоянии усидеть на месте, Ральф вскочил, грохнув креслом, заходил по комнате, и только присутствие Мод удерживало его от того, чтобы не расколотить мебель, не раскрошить мечом деревянную облицовку стен. Он не хотел ее пугать, сказал, стараясь унять клокотавший в голосе гнев:

– Расскажи все, что знаешь о Скроупе!

И, как можно мягче, повторил:

– Расскажи мне, cara.

Мод была ошеломлена свалившимися на нее открытиями. Сэр Мармадьюк скрыл от нее свое знакомство с Перси, посмел ухаживать за ней, склонять к замужеству, зная, что здесь, совсем рядом, находится ее муж. Не сказал сэру Ральфу, где его жена!

Она посмотрела на кружащего по комнате Кардоне, невольно залюбовавшись им. Немудрено, что он сумел вернуть свои земли. Верно, граф побоялся вступать с ним в тяжбу. А у Скроупа отныне появился очень опасный противник – ее муж не из тех, кто простит нанесенное ему оскорбление.

– Я познакомилась с сэром Мармадьюком в день приезда в Лондон. Он был среди гостей моего кузена, приглашенных на обед, – сказала она и сжала руки, вдруг озябшие, несмотря на жар, идущий от камина. Даже одно упоминание имени этого человека, вызывало в ней страх.

– В тот же вечер? – уточнил Ральф. – Когда мы расстались у Мургейта, ты поехала к родственникам, а вечером пришли гости?

– Да, тем вечером, – кивнула Мод.

– Я был у него, когда он получил записку и вдруг заторопился, сославшись на службу. Но тогда он еще не мог знать, что ты приехала… Или уже знал?

Он напрягся, вспоминая тот разговор. Да, Скроуп прочитал записку и после этого посоветовал ему немедля отправляться на север за женой. Это могло быть совпадением, но могло и не быть. Ральф круто развернулся к Мод.

– Какие у него отношения с твоим кузеном?

– Сэр Мармадьюк называет себя его другом, но Джоанна, моя кузина, говорит, что Стрейнджвей боится Скроупа и связаны они не столько дружбой, сколько какими-то делами. До моего приезда сэр Мармадьюк редко посещал кузена.

– А он, твой кузен, знал, что ты едешь в Лондон?

– Да, я ему написала об отце и о том, что выезжаю в город, – ее глаза расширились от внезапной догадки. – Он единственный, кто знал, что я еду в Лондон! Но не может быть, чтобы кузен…

– Трусость может толкнуть человека на самые подлые поступки, – пробормотал Ральф. – Твой кузен знал, что ты едешь в Лондон, и кому-то об этом рассказал, тому же Скроупу. Разрази его гром!

Не удержался, в ожесточении пнул попавшуюся на пути лавку.

– Что говорил Скроуп при вашем знакомстве?

– Был доброжелателен, казалось, очень переживал за меня и сэра Уильяма, предложил свою помощь – говорил про влиятельных знакомых, которые могут вызволить отца из Тауэра, а узнав о разбойниках, напавших на нас, очень сочувствовал. И расспрашивал о них, – вспоминала Мод.