– Вы так осведомлены, сэр, – худой поднялся из-за стола, двое его напарников поднялись тоже.

Ральф последовал их примеру.

– Не думаю, что знаток права большой дороги будет доволен, если потеряет тот куш, который я ему предложу.

Сухощавый окинул Перси взглядом с ног до головы – потрепанная одежда играла на руку пирату.

– Ну что ж, сэр, если не трусите, идемте со мной.

Ральф пошел вслед за ним к лестнице, ведущей на второй этаж. Поднявшись наверх, они вошли в комнату, она была почти пуста – лишь стол да три грубых табурета. Окна закрыты ставнями, все освещение – пара свечей на столе, которые, войдя, зажег худощавый.

– Что вам угодно, сэр? – спросил он, буравя Перси взглядом.

– Мне нужен мистер Конаерс, – повторил Ральф.

Снаружи послышался звук, словно задвинули засов, – ловушка захлопнулась.

– Мистер Конаерс? – переспросил худощавый, словно только что услышал это имя. – Зачем? Что вы ищете, сэр?

– Он один из подходящих стряпчих, который мог бы посодействовать в деле, что требует очень тщательного исполнения. Если он не может взяться за такое дело, я найду другого человека, хотя мне нравятся ваши предосторожности, мистер Не-знаю-кто.

– Вы решительный человек, сэр, – ответил, помедлив, его собеседник.

Ральф кивнул в сторону двери и продолжил:

– Мне нравятся предосторожности, но не нравится, когда они касаются меня… Желаете потрепать за загривок клиента или совсем лишить его загривка?

– Сядьте, сэр, – сказал худощавый, вдруг обретя иной голос и стиль речи. – Предосторожности не помешают никогда. Я не адвокат, но с хитроумным правом понаслышке знаком и готов выслушать вас. Расскажите о своем деле, а я отвечу, насколько оно выполнимо и во сколько обойдется. Судя по всему, вы сведущий в делах человек.

– Какой интерес поверять свое дело неизвестному? – спросил Ральф.

– Решайте сами, сэр, у вас ведь нет выбора, – усмехнулся его собеседник.

Ральф пожал плечами, ему стоило больших усилий сохранять полуравнодушное спокойствие.

– Кажется, вы правы…

Он устроился на стуле, повернув его так, чтобы обозревать большую часть убогой комнаты, которая чем-то напомнила ему каюту вражеского испанского корвета, где он однажды оказался по стечению обстоятельств, и, если отбросить тот факт, что за запертой дверью простирался не безбрежный океан, сжимающий судно своими роковыми ласками, а твердая земля, а напротив сидел не капитан Алонсо Гонзалес, а безымянный соотечественник, – обстоятельства казались весьма схожими.

– Ну что ж, дело мое таково, – начал он. – Некая леди жаждет отмщения за свои невзгоды, но хочет, чтобы все было сделано тайно и так, чтобы тот, на кого обрушился ее гнев, не знал, откуда нанесен удар.

Ральф замолчал, подумав, что выразился слишком витиевато: несколько недель на родной земле – и волей-неволей становишься англичанином, который никогда ничего не говорит напрямую, норовя упаковать бушующие страсти в сундук с надписью: «Глупо скорбеть по брату, который попал в рай»*.

– И чем же и кем обижена леди, что желает столь утонченной мести? – спросил игрок.

– Это долгая история, – привычно процитировал Ральф. – И не имеет отношения к делу. Имеет вот это.

С этими словами он достал, развернул и положил на стол перед собеседником истерзанные страницы разбойничьей расчетной книги, ткнул пальцем в нужную запись.

«Окт. 12, Конаерс, нигодяй-закон с Пог. – роуд – 20 сов. за милашку леди с севера + повозка, лошади, пр.».

– Негодяй Конаерс… – усмехнулся тот. – Бог милосерден к умным, а дуракам не мешает жить*…

– Бывает, и мешает, – сказал Ральф, хлопнув ладонью по бумагам. Свечи вздрогнули, пламя заметалось, погибая и вновь набирая силу. Безымянный отодвинул свечу, стер ладонью капли со столешницы.

– Как к вам попали эти записи? Хотите сказать, что автор этих записей отправился…

– Прямо в ад, и, без ложной скромности признаюсь, не без моего участия, – закончил фразу Перси.

Худощавый встал, сделал несколько шагов по комнате. Остановился перед Ральфом, уставился ему в лицо своими пронзительными, холодными, словно застывшая вода, глазами.

– Что же… леди хочет? Какой мести? И кому?

– Тому, кто обратился к Конаерсу… Надеюсь, вы не станете убеждать меня, что человека с таким именем не существует?

Он задавил в себе желание сгрести собеседника за ворот и проверить крепость стены с помощью его спины. Неизвестно, сколько человек стоит за дверью, готовых броситься на защиту хозяина, но Берт должен быть на месте.

– Сколько он получил за жизнь леди? – спросил Ральф, сдерживаемый гнев отозвался хрипотой голоса. – Передайте этому стряпчему, что леди заплатит вдвое за имя и молчание.

– Это вне правил, сэр.

– В своде права большой дороги есть такой пункт? – удивление сэра Ральфа было почти искренним. – Даже если я утрою сумму?

Игрок замялся, взгляд его потух, словно он спрятался в себе самом, погасив свечу в окне. Борьба сомнений читалась в пальцах, выбивших на столешнице барабанную дробь, но нечто неизвестное победило.

– Нет, сэр, ничем не могу помочь.

– Какого же дьявола ты морочишь мне голову? – взорвался Перси, поднимаясь и отшвыривая стул. – Хочешь казаться важнее, чем есть? Шулер, мерзавец, или ты скажешь, где найти этого Конаерса, или я сей же час отправлю тебя вслед за твоим наемником!

Вкупе с рукой, красноречиво обхватившей рукоять меча, слова его прозвучали довольно убедительно, – собеседник побледнел, если это было возможно при его естественной бледности, и потянулся к свече. Перси пресек его попытку, ударив ребром ладони по руке. Игрок хлопнулся на стул, рука повисла плетью. За дверью послышался грохот, словно на пол упало что-то тяжелое. Громыхнул засов.

– Это аванс, но я все еще надеюсь на сотрудничество, – сказал Перси, садясь напротив худощавого. – Тройная цена остается в силе.

– Я попытаюсь найти нужного вам человека, – сквозь зубы пробормотал худощавый, рука до сих пор не повиновалась ему. – Приходите завтра, к вечеру, играть в кости… сэр.

Ральф бросил на стол соверен, вышел, в коридоре его ждал Бертуччо в компании здоровяка-йоркширца, бесформенной глыбой лежащего на грязном полу.

«Как странно, – думала Мод, возвращаясь к своим спутникам, – как странно, что Кардоне встретилcя мне именно тогда, когда я отчаянно в нем нуждаюсь. Может быть, это судьба позаботилась обо мне, опять прислав его в трудный момент моей жизни?..»

У входа на церковный двор она оглянулась. Кардоне не уехал. Он стоял на улице и смотрел ей вслед.

– Миледи! – Агнесс дернула Мод за руку, потащила за собой.

– У мистера Кардоне не прибавилось хороших манер, – ворчала она. – А вы, миледи, слишком многое позволяете мужчинам, вот что я вам скажу. То принимаете в своей спальне сэра Мармадьюка, то поощряете выходки этого проходимца…

Их разъединила толпа прихожан. Агнесс осталась позади. Мод толкнул какой-то джентльмен, рассыпался витиеватыми извинениями, задержав, и, едва она избавилась от него, как ее вновь остановили.

– Кто это? – рядом раздался требовательный голос сэра Мармадьюка, его рука подхватила и цепко сжала ее локоть.

От волнения, вызванного встречей с Кардоне, Мод забыла, что Скроуп собирался присоединиться к ним во время посещения церкви, и не заметила, как он появился.

– С кем вы только что разговаривали? – повторил он.

Мод промолчала, пожав плечами.

– Вы безрассудны, леди, – тихо сказал сэр Мармадьюк таким тоном, что девушка похолодела. – Вы безрассудны, если намереваетесь что-то скрывать от меня или… обманывать. Все равно я все узнаю. И тогда – берегитесь!

Он подвел оцепеневшую Мод к Джоанне и Агнесс, поприветствовал их и осведомился о здоровье Стренджвея: ночью кузена скрутил жесточайший приступ подагры, помешавшей ему сегодня пойти на мессу. После обмена любезностями сэр Мармадьюк, сама галантность, препроводил дам в церковный зал, где уселся рядом с Мод с таким видом, будто имел на нее неоспоримые права, и на протяжении всей мессы она часто ощущала на себе его тяжелый взгляд.