Мод покосилась на сэра Мармадьюка и застыдилась своих мыслей. Он так много делает для нее! Да и будь он замешан в какую-нибудь недостойную джентльмена историю, обладай дурной репутацией, вряд ли кузен Стивен считал бы его своим другом и приглашал бы к себе. Хотя сэр Мармадьюк прежде не был частым гостем в Картер-хаус.

Будто догадавшись, о чем думает Мод, Скроуп сказал:

– Мы с вашим кузеном давние приятели, но, к сожалению, не виделись с ним часто. Мне казалось, что леди Уиклиф относится ко мне с некоторым предубеждением, немного ревнует меня к своему брату… Поэтому я старался реже обременять ее своим присутствием. Только в последнее время, с тех пор, как вы там поселились, не мог бороться с желанием видеть вас как можно чаще. Когда вы станете моей невестой, я смогу бывать в Картер-хаус на правах родственника, но несравнимо сильнее меня будет привлекать наш дом, Мод. Наш с вами дом…

Он строил планы на будущее, словно между ними все было окончательно решено и определено, а она почему-то не решалась ему возразить. К счастью, он замолчал, а Мод сделала вид, что увлеченно разглядывает огромный мост, застроенный зданиями, под который они как раз заплывали. На какое-то время они погрузились в зыбкую темноту, освещаемую тусклым мерцающим светом, идущим от видневшейся впереди арки. Томительные мгновения – и они вновь оказались на открытом пространстве, мост остался позади, а на левой стороне Темзы теперь можно было увидеть высокие зубчатые стены массивной крепости.

– Это Тауэр?! – голос ее дрогнул.

Скроуп кивнул в ответ, а Мод с волнением и страхом смотрела на мрачный силуэт замка, особенно зловещий на фоне серого, укутанного низкими мрачными тучами неба.

Лодка подплыла к причалу. Пройдя через охраняемые стражниками ворота внутрь крепости, сэр Мармадьюк повел Мод по проходу между двойным рядом высоких, толстых стен, попутно рассказывая ей о строениях Тауэра и упоминая истории, когда-либо с ними связанные. Девушка рассеянно слушала о древнем донжоне крепости – Белой башне, построенной Вильгельмом Завоевателем, о зверинце со львами и леопардами в башне Льва, что стояла надо рвом с разводным мостом; об огромной башне Святого Томаса; под ней, как сообщил словоохотливый Скроуп, находились «Ворота изменников» – ответвленный от реки узкий тоннель под низким каменным сводом, по которому в Тауэр привозились арестованные. С легкой небрежностью искусного рассказчика сэр Мармадьюк перечислял названия башен, имена королей, королев и титулованной аристократии. Но Мод казалось, что от посещения Тауэра ей навсегда запомнятся только резкие, гортанные крики низко летающих над водой чаек, гнетущее карканье ворон, гулкие шаги стражей крепости по вымощенной булыжником дороге, металлический лязг оружия…

Она споткнулась, была подхвачена под локоть услужливой рукой сэра Мармадьюка и услышала конец его фразы:

– …появляются по ночам в Садовой башне и пугают даже отважных охранников крепости.

– Кто появляется? – спросила она.

– Принцы, миледи. Двое мальчиков, якобы незаконных сыновей короля Эдуарда Четвертого, некогда убитых в этих стенах. Верно, вы слышали эту печальную историю?

Мод вспомнила, как несколько лет назад во время визита в Боскум лорда Дарси, он и сэр Уильям обсуждали таинственное исчезновение принцев из Тауэра. Расположившись за столом с кружками доброго эля, джентльмены подзабыли о присутствии Мод, которая тихо сидела в уголке зала с рукоделием, и, как ей показалось, весьма смело намекали на возможную причастность отца нынешнего короля к гибели детей Эдуарда Четвертого. По их мнению, принцы своим существованием не столько мешали королю Ричарду, сколько самим Тюдорам, потомкам Бофоров – незаконных отпрысков младшей линии Плантагенетов.

– Да, что-то слышала, – ответила Мод и посмотрела в ту сторону, где за крепостной стеной находилась упомянутая башня.

– Говорили, что убийцы принцев признались в своем злодеянии и понесли заслуженное наказание. Дело закончено. Во всяком случае, некоторым бы этого очень хотелось, хотя ходят слухи, будто кто-то из принцев остался в живых… Впрочем, люди всегда много болтают, – он махнул рукой, будто отмел этим жестом любые сплетни, и усмехнулся, будто в ответ на какие-то свои мысли.

По словам лорда Дарси, разговоры о выжившем принце вновь пошли в те годы, когда Екатерина Арагонская так и не родила наследника престола, а молодой король Генрих, вызывавший всеобщее недовольство небывалой расточительностью, развязал длительную, неудачную и крайне непопулярную в Англии войну с Францией. Противники власти Тюдоров тогда якобы отыскали сына Ричарда Йоркского и хотели посадить его на трон, но заговор был раскрыт, а его главари сложили головы на плахе.

После того уже прошло много лет, ныне престолу угрожали совсем другие потрясения, но тема, затронутая Скроупом, была, очевидно, опасной. Мод тихо пробормотала, что ей очень жаль принцев, почти детей, лишившихся жизни из-за политических распрей.

– Ваше доброе сердце, миледи, – драгоценный подарок для меня, – сказал сэр Мармадьюк. – Особенно это отрадно, когда видишь, сколь равнодушны, а то и жестоки люди по отношению друг к другу. И все ради власти, денег, положения, да просто собственного спокойствия люди способны предать, отречься, отвернуться в момент опасности от своих друзей и близких. Ваш отец, сэр Уильям, боюсь, уже в полной мере прочувствовал это на себе.

Он посмотрел на побелевшее лицо девушки, сжал ее руку и горячо добавил:

– Не бойтесь, Мод. Не бойтесь ничего – теперь у вас есть я. А я всегда буду защищать вас и дорогих вам людей, вашего отца. Как только будет аннулирован ваш брак с Перси и мы с вами, не откладывая, обвенчаемся, у меня появятся весьма веские основания для разговора с канцлером Кромвелем. И будьте уверены, с вашего отца снимут все обвинения. Но нам нельзя медлить – время работает не на нас…

Мод, подавленная словами сэра Мармадьюка, прозвучавшими как ультиматум, почти не запомнила, как они дошли до Соляной башни и оказались в темном сводчатом зале, где она рассталась с сэром Мармадьюком и отправилась дальше в сопровождении тюремщика, факелом освещавшего их путь.

Вид узких лестниц с истертыми ступенями, мрачных и темных коридоров, массивных дверей, забранных решетками, за которыми, как предполагала Мод, томились несчастные узники, потряс ее. Ей было страшно, ее бил озноб и прерывалось дыхание при мысли, что отец заперт здесь, в этих зловещих стенах.

Тюремщик остановился у одной из дверей, загремел ключами и засовами, взглянул на корзинку Мод.

– Что у вас там, леди? Я должен проверить.

Он просмотрел содержимое корзины, кивнул и сообщил куда-то в темноту, пропуская девушку внутрь:

– К вам пришли, сэр.

– Кто? – раздался знакомый ей голос.

Мод торопливо вошла в камеру, поставила на пол корзину и подбежала к видневшемуся в полумраке силуэту мужчины, приникла к его груди, обвила руками его шею.

– Отец!

– Мод?! Как ты здесь оказалась, дитя мое? – глухим голосом спросил он и крепко обнял ее.

Так, прижавшись друг к другу, они простояли несколько мгновений. Потом сэр Уильям подхватил дочь за талию и подвел к маленькому окошку под потолком, где было чуть светлее.

– Дай я посмотрю на тебя, леди Перси…

Мод надеялась, что не выглядит слишком бледной и измученной. Она опять прижалась к отцу, погладила рукой по щеке и, чуть запинаясь, быстро заговорила:

– Я приехала в Лондон, чтобы быть рядом с вами, отец. Роджер Ньютон и Джон Потингтон тоже здесь. Мы остановились у кузена Стивена, наняли барристера, а тот нашел секретаря верховного судьи, который согласен помочь нам, и мы все надеемся…

На глаза ее навернулись слезы, чтобы скрыть их, она уткнулась лицом в плечо отца и пробормотала:

– Я так хотела вас увидеть! Только скажите, что еще можно для вас сделать?!

Сэр Уильям нахмурился, выслушав ее сбивчивый рассказ, потрепал по плечу.

– Девочка моя, – с тяжелым вздохом сказал он, едва она замолчала. – Вы возложили столь тяжкую ношу на свои плечи. Слава Всевышнему, не напрасны были мои просьбы и слова, не напрасны мои надежды, и долги свои нужно отдавать. Но тебе не стоит во все это ввязываться, не женское это дело. Только не плачь, негоже тюремщикам видеть твои слезы.