До Вуденбриджа из-за хромоты рыжего, которого Ральф, жалея, не понукал, почти отпустив поводья, они прибыли не так скоро, как он поначалу рассчитывал. К неудачам добавилась еще одна. Оказалось, кузнец Смит по прозвищу Подкова отправился на похороны своего двоюродного брата в соседнюю деревню, в десяти милях отсюда, и если вернется, то только к завтрашнему дню, а ближайшая кузня находится в стороне от большой дороги, в пяти милях, в деревне Биверхилл, в поместных землях сэра Ричарда Бигльсуеда, и если ехать строго по старой тропе через лес, то путь можно сократить до трех с небольшим миль. Одарив парой пенсов словоохотливого селянина, который и показал, как выехать на тропу, Ральф тронул рыжего в указанном направлении. Словно в извинение за непогоду тучи посветлели, расползлись рваными клочьями, пропустив солнечные лучи, они расписали лес косыми полосами света и тени, заиграли алмазными бликами в миллиардах капель, усыпавших мокрую листву.

– Мы едем искать кузнеца, – сказал Ральф, покрепче прижимая к себе замерзшую девушку. – А солнце немного согреет вас. И я…

Ожили попрятавшиеся от дождя птицы, наполняя мокрый лес своими разговорами и песнями во имя светила. Рыжий хромал все сильнее, Ральф спешился, накинул на плечи леди Вуд свой плащ и пошел вперед, ведя коня за повод.

Солнце действительно согрело Мод, как и крепкое объятие Кардоне, к которому она вновь доверчиво прижалась, пристроив голову в удобной впадинке у его плеча. И перестала волноваться из-за потери подковы и того, что им пришлось сделать крюк в поисках кузнеца. Но вскоре ее опять забеспокоило упорное нежелание Кардоне с ней разговаривать, хотя она не раз пыталась расспросить его о дороге, кузнецах и подковах. Он или отделывался короткими ответами, или молчал, не отвечая, а потом накинул на нее свой плащ и вовсе спешился, посоветовав покрепче держаться за луку седла, а сам пошел, ведя рыжего в поводу. Мод обиделась.

– В той деревне мы забыли спросить, не продаются ли у них лошади, – сказала она. – Тогда, вероятно, сейчас бы вам не пришлось идти пешком.

– В таких деревнях вряд ли можно купить хорошую лошадь, – бросил Кардоне, не оборачиваясь.

Мод помолчала, затем продолжила:

– Я непременно поинтересуюсь у кузнеца, к которому мы едем, лошадьми на продажу. В крайнем случае можно нанять лошадь на время. Вместе с провожатым…

– Хотите нанять провожатого? Извольте, мадам! – бросил он.

– Если вы вините меня в том, что произошло, сэр, – упорствовала Мод, окончательно расстроившись, – то вынуждена заметить, что подкова могла потеряться и без меня. В дороге такое случается. И вы, как любитель путешествий, должны бы это знать, – добавила она ему в спину.

– Не в моих привычках винить женщин в таких мелочах, как потеря подковы, теряют больше иногда, – ответил он, видимо, посчитав, что обсуждение лошадиной темы закончено, но ошибся.

– Вы спешите в Лондон и считаете, что я являюсь досадной помехой на вашем пути? Вам следовало оставить нас вчера на дороге, тогда сейчас у вас не было бы тех невзгод, которые я вам доставила, – горячо продолжила леди Вуд. – Но теперь вы научены горьким опытом и в следующий раз просто проедете мимо леди, попавшей в беду. И вам не придется ни с кем сражаться, никого спасать, возить на своей лошади, а самому ходить пешком…

Кардоне молчал, не посчитав нужным ответить ей.

«Она вознамерилась ввести меня в грех прямо посреди дороги! Мало ей моего слова – неужели не понимает, как трудно хранить его, – так еще и упреки, которых я не заслужил! И при всем при том льнет ко мне, как… Что за женщина!» – злился Ральф, шагая по сырому песку и слушая звучащий громче, чем обычно, грудной голос леди Вуд.

Она вдруг замолчала, он обернулся, собираясь ответить сурово и резко, но увидел, что леди намерена спрыгнуть с седла. Ухватившись за луку, она явно обдумывала, как спуститься на землю с сердито косящего на нее глазом рыжего.

«Если женщина вообще способна хоть что-то обдумать».

– Сидите на месте, леди Вуд, и не вздумайте спускаться, иначе мне придется поступить с вами не совсем так, как вы бы ожидали! – рявкнул он. – Да, я жалею, что остановился ночью возле вашего эскорта, а не объехал его за сотню ярдов! Я даже готов отказаться от половины обещанных вами денег, другую же половину верну вам, как плату за путешествие в одном седле со мной… Хотя рыжий не в обиде, – добавил он, глядя на нее снизу вверх и приходя к совсем неуместному сейчас решению. Это не нарушит его слова, ведь он сделает все иначе… Но именно сейчас! Он укротит эту упрямицу. – Впрочем, слезайте, леди Вуд, раз вам так этого хочется, – резко сказал он. – Дайте коню отдохнуть!

Она начала было что-то говорить, но Ральф, уже не слушая, сгреб ее за талию и стащил на землю. Она попыталась выбраться из его рук, но он, решив исполнить задуманное, еще крепче обнял ее и сказал тихо, почти шепотом:

– Леди Вуд, не вырывайтесь и не спорьте со мной, это бесполезно. И не упрекайте меня в том, что сейчас я не сдержу данное мною слово. Я обещал держаться от вас подальше, но постоянно держусь совсем близко, и в том не моя вина. Вы купите себе коня, если захотите, – он помолчал, глядя ей в лицо, затем продолжил: – Вторая же часть моей клятвы касалась ваших губ… Если я дотронусь до них не по своей воле, это же не будет нарушением клятвы? Не так ли? Поцелуйте же меня, леди Вуд… В счет четверти моего вознаграждения.

Он улыбнулся собственной хитрости, но ему показалось, что внутри резко разогнулся согнутый немыслимой силой клинок и ударил… в сердце… или пониже.

Мод хотела всего лишь разговорить Кардоне, а то и услышать от него возражения по поводу ее сомнений – например, он мог сказать, что она ему вовсе не в тягость или что-то в таком роде. Но он только еще пуще разозлился, стащил ее с лошади и почему-то не отпустил, а потянул к себе. Мод решила, что он сейчас поцелует ее, несмотря на обещание, и внутренне напряглась, но то, что она услышала, привело ее в замешательство, а от его близости закружилась голова.

Он просит, чтобы она поцеловала его? Сама? Мод глянула ему в глаза, испугавшись того, что увидела там, в зеленой затягивающей глубине. Поцеловать… Она сама не поняла, как это получилось, но в следующее мгновение пересохшими от волнения губами неумело, неловко коснулась его губ. Его бородка щекотала ей щеку. Он ответил мягким теплым прикосновением. Мод обняла его за шею и уже не хотела, не могла противиться той силе, что настойчиво, неумолимо притягивала ее к нему.

Она сдалась, прильнув к нему, став податливой, как глина. Поцелуй ее был короток, словно птица коснулась его губ крылом, но этого было достаточно, чтобы Ральф поймал эту птицу и подчинил, на этот раз сдерживая себя, чтобы не испугать, не сломать достигнутое. Губы ее покорно следовали за его желаниями, не вступая в игру, словно он целовал не замужнюю женщину, а неопытную девушку, для которой это было внове. Впрочем, над искушенностью леди Вуд Ральф особо не задумывался, попав под власть вожделения, понимая, что нужно остановиться, и оттягивая этот момент, насколько хватало сил. Из марева, в которое он погрузился, его вывело фырканье рыжего и толчок в плечо. Он отпустил девушку и сердито повернулся к коню:

– И какого дьявола ты лезешь туда, куда не нужно? Леди Вуд… – Когда он увидел ее огромные глаза, пылающие щеки и припухшие по его вине губы, слов у него больше не нашлось. Он взлетел в седло и уже привычно поднял и усадил ее. Прежде чем продолжить путь, он еще раз нарушил данное ей слово.

Пока они искали Биверхилл, небольшую деревню, главная и единственная улица которой спускалась с вершины холма к его подножию, а затем кузню, день начал клониться к вечеру, косые лучи солнца не согревали, влажный воздух похолодел, отдав едва собранное после ливня тепло. Кузнец, напевая себе что-то под нос, ловко подковал рыжего и на вопрос Ральфа о ближайшем постоялом дворе, где можно было бы остановиться на ночлег, после короткого раздумья предложил: