Глядя на новоприбывшего, мистер Кэмпион в очередной раз отметил про себя, как ему нравится это простодушное и дружелюбное создание, смотрящее на мир, как на странную субстанцию, куда само оно попало лишь по ошибке.

Он был усажен Линдой и получил свою чашку чая из рук Лайзы, которая взирала на него, как на ребенка или юнца, только что ею обнаруженного и имеющего полное право на этот чай.

Линда не стала разговорчивей и после его прихода. Она сидела на коврике, не отрывая глаз от огня, держа локти на коленях и машинально теребя жесткие непослушные завитки своих волос. У нее была сильная широкая ладонь художника.

— Когда вы кончите есть, Матт, — сказала она, — вернитесь ко мне в студию. Мне надо поговорить с вами.

Она взяла сигарету из коробки, стоящей на столе, закурила и вышла из гостиной, кивнув и улыбнувшись Бэлл.

Д'Урфи доел и допил свою порцию не очень торопливо, но и без нарочитого промедления, после чего вежливо вернул чашку и тарелку Лайзе, приветливо улыбнулся миссис Лафкадио и поднялся из-за стола.

— А теперь я пойду и поговорю с Линдой, — сообщил он и удалился.

Бэлл посмотрела ему вслед.

— В точности как Уилл Фицсиммонс до того, как он сделал себе имя, — заметила она. — Успех швырнул этого человека на землю. Он стал все переводить на деньги и в конце концов умер от депрессии.

Кэмпион скривил лицо.

— Вот уж перспектива для д'Урфи!

Старая леди покачала головой.

— Нет, я не думаю, что его это ожидает. Вы видели его работы?

— Ему нравится Линда?

— Я думаю, очень. — Бэлл, по-видимому, была вполне довольна этим предположением. — Они могли бы быть очень счастливы. Это было бы некое безалаберное совместное существование, что, в конечном счете, одна из важных вещей в жизни. А с бедным Дакром ей было бы очень трудно. Любовь ведь так редко означает счастье.

Мистер Кэмпион еще не отказался от мыслей об этом аспекте случившегося несчастья, как в дверях вновь возникла Линда. Она была несколько более взъерошена, чем обычно, а в голосе ее прозвучали властные и целенаправленные нотки, каковых раньше Кэмпиону не доводилось замечать у нее.

— Алберт, — сказала она, — мне бы хотелось, чтобы вы поднялись ненадолго ко мне.

— Что-нибудь случилось?

— Да нет же, Господи! Что еще могло бы стрястись? Я просто хочу показать вам кое-какие рисунки.

Но ее тон, как она ни старалась, не особенно его убедил. Бэлл в ответ на невысказанный вопрос Кэмпиона, кивнула.

— Сходите, дорогой! Мне не хочется идти с вами, уже так устала от картинок. Все вдовы художников конце концов приходят к этому.

Линда ввела Кэмпиона в свою маленькую студию, где он разыскал ее тогда, в день приема. Здесь в основном царил тот же беспорядок, что и раньше, но в памяти его возникло еще и видение миссис Поттер, такой оживленной и деловой, такой живой.

Матт д'Урфи сидел на подоконнике, засунув руки в карманы и выражая своими ярко-голубыми глазами интерес довольно-таки постороннего, хотя и вдумчивого наблюдателя.

Линда обратилась к нему.

— Я думаю, ему надо это показать? — полуспросила она.

— Вот и хорошо! — ответил д'Урфи.

— Вы думаете, в этом есть смысл, не так ли?

— Да, я так думаю…

Но, несмотря на свои слова, д'Урфи не выглядел особенно убежденным ни в чем.

Любопытство Кемпиона было вполне раззадорено.

— Ну, что у вас там? — спросил он нетерпеливо. Линда подошла к своему знаменитому шкафу, глубины которого в семье Лафкадио всегда предназначались для сокрытия каких-то секретов или ненужного хлама, и вытащила на свет коричневый бумажный пакет. Она поместила его на столе, отодвинув в сторону мешанину из кистей, высохших комочков краски, баночек с лаком, каких-то странных хлопчатобумажных клубков и прочей белиберды, после чего начала разворачивать пакет.

Кэмпион наблюдал за этим из-за ее плеча. То, что предстало его взору, было тщательно исполненным карандашным этюдом женской фигуры в рваном рубище, с корзиной в руке и необычным полуиспуганным, полужаждущим выражением лица. Кроме того что моделью для этого рисунка, несомненно, служила миссис Поттер, Кэмпион не углядел в нем ничего особенного. Но рисунок этот был исключительно хорош.

Он поднял глаза и встретил пытливый взгляд Линды.

— Вы что-нибудь отметили? — спросила она требовательно.

— Нет, — ответил Кэмпион. — Ничего особенного, по-моему. Это что же такое? Этюд к картине маслом?

Линда вздохнула.

— Подождите минутку.

Довольно продолжительные раскопки в шкафу привели к появлению старого номера журнала «Галерея». Она лихорадочно перелистала его страницы, пока наконец не нашла нужную.

Там была во всю страницу помещена репродукция картины, изображающей толпу в современной одежде, окружившую крест с Распятым. В глубине виднелась в точности та же фигура, что и на рисунке.

Даже мистеру Кэмпиону, который был всего лишь дилетантом, ничего не стоило определить, что же это такое.

Линда повернула журнал так, чтобы он смог прочесть пояснительный текст на соседней странице.

«Мы помещаем здесь репродукцию седьмой картины Лафкадио, показанной в Лондоне в минувшем апреле. Эта работа, быть может, в какой-то мере наименее удачная из всей коллекции пока что представленных посмертно картин Джона Лафкадио, члена Королевской академии, тем не менее вполне отвечает представлениям об уровне этого блистательного мастера. Картина была приобретена Вэрли Трастом для картинной галереи музея Истона».

— Ну, теперь вы понимаете, что я имела в виду?

Мистер Кэмпион поднял рисунок со стола.

— Так это сделано вашим дедушкой? Я-то думал, что все его рисунки где-то хранятся.

— Именно так! — отрезала Линда. — Вы присядьте и послушайте. Когда я побывала в Риме, то назад вернулась через Париж. Вы слышали от меня, что поиски рисунков Томми не принесли мне успеха. Кто-то все время меня опережал и подчистил все. Но в Париже, где я провела несколько дней, мне пришло в голову, что он вполне мог отдать один или два наброска старику д'Эпернону, который содержал небольшое кафе на Монпарнасе. Я повидалась с ним. У него сдавались комнаты, и Томми всегда останавливался там, когда проездом из Рима бывал в Париже. — Мистер Кэмпион кивнул в знак того, что он внимательно слушает, и она быстро продолжила: — У д'Эпернона ничего не было, но владельцы соседнего кабачка оказались более полезными; и в конце концов я у них выудила кое-какие сведения. Выяснилось, что Томми приударял за их дочерью и подарил ей на память этот рисунок. Я его купила и привезла домой. А теперь вы понимаете, к чему я вас подвожу?

У мистера Кэмпиона возникло весьма неловкое ощущение собственной тупости.

— Но когда же Дакр мог увидеть эту картину впервые? — спросил он. — Вы что, показывали это ему?

Линда взяла в руки журнал.

— Вы не очень-то сообразительны, — сказала она. — Поглядите-ка. Эта картина, седьмая по счету из посмертно показанных работ дедушки, была торжественно распакована в галерее Салмона, как раз накануне прошлогоднего Воскресенья Показа. Согласно поставленным условиям, раньше этого срока к ней никто не должен был прикасаться или снимать с упаковки печати. Но к этому времени Томми уже шесть месяцев как расстался с девушкой из кабачка, а она сама успела благополучно выйти замуж и поселиться с мужем-пекарем в Эксе. А ее родители уверяли меня, что рисунок находится в их доме более восемнадцати месяцев.

— Да-а… — протянул мистер Кэмпион, который понемногу начинал прозревать истину. — И к чему же все это нас приводит?

— Сейчас поймете, — сердито ответила Линда. — Поглядите на бумагу этого рисунка, — она подняла ее к свету. — Вы видите водяной знак? Это ватман особого типа шершавой поверхностью, который стал выпускаться всего семь лет назад. Я помню его появление в продаже. Я была тогда студенткой.

— Что свидетельствует об одном, — вдруг бросил д'Урфи со своего подоконника, — дядюшка Лафкадио не является автором этого рисунка!