Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Понятно, что простому итальянскому крестьянину не пристало кичиться родством с благородным идальго. Да и типологически (прежде всего, своей комической внешностью) Бертольдо ближе к его оруженосцу Санчо Пансе[91]. И тот и другой немало позаимствовали у своего общего средневекового предшественника — Маркольфа[92]. Исследователи отмечают также причастность обоих к миру итальянских Дзанни, традиционных масок комедии дель арте[93]. Бертольдо и Санчо роднят не только плебейское происхождение, грубая комическая внешность, своеобразная мудрость при кажущейся простоте, но и схожий поворот судеб. Один неожиданно становится «первым советником» (по сути, шутом-советником) короля, а другой столь же неожиданно — «шутовским губернатором» собственного острова. Оказавшись в новой роли, они одинаковым образом пытаются реализовать свое «плебейское» представление о добре, равенстве и справедливости. Сходство биографий становится совершенно очевидным, когда во второй половине XVIII в. происходит встреча двух героев на сцене парижских театров.

Санчо Панса еще в начале XVII в. попал в протагонисты многочисленных комических опер и хореографических интерпретаций «Дон Кихота», где его характер приобрел самостоятельную линию развития. Произошло это именно благодаря разработке сюжета, изложенного в главе «О том, как премудрый Санчо Панса вступил во владение своим островом и как он начал им управлять» (т. 2, гл. XLV)[94], которой занялись, и довольно успешно, французские драматурги.

Монополию на этот сюжет долгое время держала комедия Даниэля Герена де Бускаля[95] «Губернаторство Санчо Пансы» («Gouvemement de Sanche Pansa», 1641). Популярность ее на парижской сцене была такова, что, когда через семьдесят лет другой драматург, Флоран Картон Данкур[96], осмелился выступить с комедией на тот же сюжет — «Санчо Панса — губернатор» («Sancho Pança, Gouverneur», 1712), — критика не замедлила вынести ей суровый приговор: она «почти слово в слово комедия Герена де Бускаля»[97]. Но интерес к этому сюжету еще долго не угасал. В 1738 г. появляется бурлескная поэма мадам Левек (Lévêque, Louise, 1703–1743) «Санчо Панса — губернатор»[98], а в 1762-м началось поистине «триумфальное шествие» оперы-буфф А. Пуансине (Poinsinet, Antoine Alexandre Henri, 1735–1769) на музыку Ф. Филидора (Philidor, François-André Danican, 1726–1795) «Санчо Панса на своем острове»[99]. Либретто оперы, которая впервые была представлена в этом году труппой Итальянского театра (сначала дважды в Париже, затем в Фонтенбло), переиздавалось до конца XVIII в. не менее десяти раз в различных городах и странах — от Парижа до Санкт-Петербурга.

Нет сомнения, что Санчо-губернатор сыграл важнейшую роль в успешном театральном дебюте своего итальянского собрата на парижской сцене. Бертольдо — «что-то вроде Санчо Пансы, которому, ради смеха, предлагается увидеть себя в богатстве и величии» — сообщалось публике по поводу первой постановки интермедии «Бертольдо при дворе» («Bertholde à la cour») в 1753 г.[100]. Точно так же, с расчетом на узнавание представляла Бертольдо своим читателям «Bibliothèque universelle des Romans»: «герой этой повести есть нечто вроде Эзопа или Санчо Пансы»[101].

В эпоху Просвещения популярность сервантесовского сюжета о губернаторстве Санчо Пансы порождала его новые версии. По одной из них герой даже превращался из губернатора собственного острова в «американского законодателя» («législateur en Amérique»), автора (вместе с «добродушным Ричардом») Конституции[102]. В то же время с романом Сервантеса происходили метаморфозы другого рода, обусловленные, напротив, его глубинной связью с народной литературой. Именно эту связь пытались отразить многочисленные интерпретации «Дон Кихота» в XVIII в. Наиболее заметной в этом ряду была версия немецкого просветителя К. М. Виланда (Wieland, Christoph Martin, 1733–1813), в которой роман Сервантеса ни разу даже не упоминался[103]. Знаменательно, что приключения дона Сильвио ди Розальво получили тем не менее в русском переводе название «Новый Дон Кишот»[104].

Виланд проявил известное новаторство в использовании приемов народной литературы, например использовав усиление типологических признаков героев. Особенно ярко это проявилось в описании внешности донны Мергелины, на которой тетушка дона Сильвио вознамерилась женить своего племянника. Созданный им довольно пространный гротескно-физиологический портрет «невесты» (этого «гнуснейшего животного») имеет характерный заголовок: «Картина во вкусе Остада»[105]. Описание, построенное согласно известному канону (лоб, рот, нос, губы, зубы, волосы, руки, ноги и т. д.), расцвечено лавиной невероятных подробностей, но что «должно было помрачить все сии красоты, то были груди» и т. д.[106] Разумеется, в «картине» заметно влияние Рабле — этого, кстати, Виланд и не скрывает, ссылаясь в предисловии на «Гаргантюа и Пантагрюэля» как на образец, в котором «истина сказывается со смехом»[107]; в книге есть также напоминание о родственной связи «Гаргантюа» и «Маркольфа»[108]. Все эти знаки должны были указывать читателю путь к типологической галерее замечательных образцов комического гротеска — Эзоп, Маркольф со своей женой, Гаргантюа, Бертольдо и др., — среди которых портрет донны Мергелины претендовал занять свое законное место.

Следует отметить, что моделирование «архетипических уродов» как одно из литературных увлечений эпохи Просвещения имело тенденцию к неумеренному многословию. Если оригинальные портреты Эзопа, Маркольфа или Бертольдо занимали не более одной страницы малого формата, то «Картина во вкусе Остада» еле умещается на десяти. То же можно сказать о просветительских версиях «Бертольдо», где описанию героя отводится уже не одна страница, зато острота народного юмора явно утрачивается[109].

Вопрос о соотношении «внешнего» и «внутреннего», внешнего уродства и внутреннего богатства в то время занимал многих. Возникая на страницах книг и журналов, в частной переписке и разговорах в модных парижских салонах, чаще всего он решался в духе времени — исходя из просветительской веры в безграничные возможности Разума. Хотя идеи философов, их тонкие интуиции, тиражируясь, неизбежно упрощались, они не становились от этого менее привлекательными для широкой публики. Мысль о том, что за грубостью языка и одежды, безобразным внешним видом или низким социальным положением может быть скрыто настоящее сокровище — Разум, который уравнивает всех[110], — конечно же была соблазнительна. Отсюда — множество псевдожизненных сценариев, в которых герой с помощью различных ухищрений достигает своего «законного счастья»[111]. Не удивительно, что в XVIII в. французские переделки популярного итальянского романа в полной мере отдали дань этим представлениям.

вернуться

91

Не менее характерным признаком обоих героев является их природная склонность изъясняться пословицами и поговорками.

вернуться

92

На это уже обращал внимание М. М. Бахтин в своих рассуждениях о гротескном реализме: «<…> диалоги Соломона с Маркольфом очень близки по своему снижающему и приземляющему характеру ко многим диалогам Дон Кихота с Санчо» (Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990. С. 27, 29).

вернуться

93

См., например: Camporesi P. La maschera di Bertoldo. Le metamorfosi… P. 245.

вернуться

94

Во время своего недолгого губернаторства Санчо Панса стремился превратить свой остров в царство справедливости, действуя при этом «в согласии с радикальными взглядами таких мыслителей, как Томас Мор и Томмазо Кампанелла» (Багно В. Е. Дорогами «Дон Кихота». С. 94).

вернуться

95

Guérin de Bouscal, Daniel (1613? - 1675) — автор комической трилогии по мотивам «Дон Кихота» и актер, исполнявший более тридцати раз роль Санчо на сцене (см.: Dalla Valle D. Don Quichotte et Sancho dans la France de Louis XIII. La trilogie comique de Guérin de Bouscal // Revue de littérature comparée. 1979. P. 432–461).

вернуться

96

Dancourt, Florent Carton (1661–1725) — автор около шестидесяти пьес, актер театра Comédie-Française в Париже.

вернуться

97

См.: Clément J.M.B., La Porte J. de. Anecdotes dramatiques. Paris: veuve Duchesne, 1775. T. 2. P. 154.

вернуться

98

[Lévêque L.] Sancho Pança, gouvemeur, poème burlesque. Amsterdam: chez N. Desbordes, 1738.

вернуться

99

Poinsinet A.-A.-H. (mus. Philidor F.-A.). Sancho Pança dans son isle: opera bouffon en un acte. Représentée pour la première fois par les Comédiens Italines ordinaries du Roi, le 8 février 1762. Paris: Duchesne, 1762.

вернуться

100

«Bertholde est une espèce de Sancho-Pança, à qui, pour s’en divertir, on fait entrevoir l’appareil de l’opulence et de la grandeur» — Clément J.M.B., La Porte J. de. Anecdotes dramatique. T. 2. P. 149–150.

вернуться

101

Bertholde «est une espèce d’Esope ou de Sancho-Pança» — Bibiiothèque universelle des Romans… P. 134.

вернуться

102

Barbeu Du Bourg J. Calendrier de Philadelphie, ou Constitutions de Sancho Pança et du bon-homme Richard, en Pensylvanie. S. 1., 1778 — экз. BNF. Уже в названии содержались прозрачные намеки на Бенджамина Франклина в лице «доброго Ричарда» («bon-homme Richard») и на «Декларацию независимости», принятую в 1776 г. в Филадельфии.

вернуться

103

Wieland Ch. М. Die Sieg der Natur über die Schwärmerey, oder Die Abentheuer des Don Sylvio von Rosalva. Eine Geschichte worinn alles Wunderbare natürlich zugeht. 2 Bde. Ulm: Bartholomäi, 1764.

вернуться

104

Виланд К. М. Новый Дон Кишот, или Чудныя похождения дона Силвио де Розалвы / Переведено с немецкаго [Ф. И. Сапожниковым]. М.: Унив. тип., у Н. Новикова, 1782. Ч. 1–2; см. также: История русской переводной художественной литературы… С. 198–199 (статья написана Ю. Д. Левиным).

вернуться

105

Виланд К. М. Новый Дон Кишот… Ч. 1, кн. 2. С. 122. Адриан ван Остаде (Adriaen van Ostade, 1610–1685) — нидерландский художник, разрабатывавший в своих жанровых полотнах тему «человек из народа».

вернуться

106

Там же. С. 122–131. Ср. портрет жены Маркольфа: «Жена его была крохотная и очень толстая с пребольшими грудями. Волосы у нее были колючие, брови торчали, словно свиная щетина. Борода, как у козла, уши ослиные, глаза сумасшедшие, выражение лица змеиное, плоть морщинистая и черная. <…> Ягодицы огромные. Голени короткие и пухлые, волосатые как у медведицы» и т. д. — цит. по: Соломон и Маркольф // Парламент дураков / Пер. с лат. Н. Горелова. СПб., 2005. С. 32.

вернуться

107

Виланд К. М. Новый Дон Кишот… Ч. 1, кн. 1. С. 11.

вернуться

108

См. ссылку на «Диалог Соломона и Маркольфа» в гл. 33.

вернуться

109

В Приложении I настоящего издания ср. два описания внешности Бертольдо — в русских переводах романа Кроче и его французской версии «Histoire de Bertholde» (La Haye, 1750).

вернуться

110

См.: Италиянской Езоп, или Сатирическое повествование о Бертолде <…>. Пер. с франц. СПб., 1778. С. 2–3.

вернуться

111

См.: Космолинская Г. А. «Естественное равенство» как тема плутовской литературы XVIII в. (итальянский роман о Бертольдо в России) // Европейское Просвещение и цивилизация России / Отв. ред. С. Я. Карп, С. А. Мезин. М., 2004. С. 289.

7
{"b":"192204","o":1}