Университетская рукопись из собрания М. П. Полуденского — единственная из вышеописанных, в которой есть иллюстрации[230]. Это — двенадцать рисунков к тексту, выполненных уверенным пером в традиционно-лубочной манере, наивно-безыскусных, но с подробно прорисованными деталями. Сюжеты рисунков, их общая стилистика и даже формат (как и формат самой рукописи) явно выдают наличие образца, восходящего к первопечатным изданиям романа Кроче, многие из которых сопровождались примитивными гравюрами в народном стиле[231]. Наличие печатного образца, на который ориентируются русские рисунки, дает серьезные основания принять текст университетской рукописи за исходный, возможно, даже созданный при участии самого переводчика, пожелавшего, чтобы рукописная книжка во всем походила на оригинал.

Попытаемся определить изобразительный прототип университетской рукописи, что должно помочь ответить на важнейший вопрос о языке оригинала, с которого был сделан русский перевод, и в конечном итоге расширить наше представление о путях проникновения иноязычного смехового текста в пространство русской культуры XVIII в.

Из восемнадцати итальянских изданий «Бертольдо» XVII в., которые учтены в библиографии Моник Руш, четырнадцать — иллюстрированные[232]; еще одно, ранее не учтенное (Roma: Mariotto Catalani, 1646), удалось обнаружить в фондах РНБ (Санкт-Петербург)[233]. Издания содержат одинаковый по составу набор гравированных иллюстраций, которые объединяет общий, с теми или иными особенностями, иконографический тип и стилистика западноевропейской народной книги XVI–XVII вв.[234]

Сопоставление иллюстраций римского издания Мариотто Каталани 1646 г. с рисунками университетской рукописи на первый взгляд подтверждает их бесспорное родство, но при внимательном рассмотрении различия между ними также очевидны. Прежде всего обращают на себя внимание декоративные, в национальном стиле, рамки русских рисунков, отсутствующие в итальянских иллюстрациях. Детали рисунков также выдают местный колорит народных картинок.

Отмечу наиболее выразительные различия в деталях. Античная статуя, украшающая интерьер королевского дворца, заменена в русской рукописи колонной (ил. «Бертольдо принес сад, хлев и мельницу по повелению царя»), В итальянском издании придворные изображаются в присутствии короля с обнаженными головами, в рукописи они в головных уборах (ил. «Разговор Бертольдо с царем»). Детали одежды (особенно головные уборы) всех других персонажей (солдата, стражи, придворных) также различаются. Наконец, непонятно: откуда в русской рукописи на голове у Бертольдо, вылезающего из «печуры» в платье, украденном у царицы, появляется корона? — ведь о ее краже в тексте ничего не говорится. В итальянской иллюстрации короны на голове Бертольдо также нет. В некоторых случаях в рисунках допущены композиционные перестановки (ил. «Бертольдо выпускает зайца перед собаками» и др.).

Не менее важно отметить расхождение, хотя и незначительное, в количестве иллюстраций и их иконографическом соответствии. Только одиннадцать из двенадцати сюжетов, воспроизведенных в университетской рукописи, соответствуют иллюстрациям итальянского оригинала; происхождение двенадцатого рисунка («Бертольдо сажают в мешок по приказу царицы») имеет, видимо, какой-то другой источник. Сюжеты двух из тринадцати итальянских гравюр («Бертольдо избегает побоев» и «Бертольдо и шут Фагот перед царем») вовсе не находят места в русской рукописи. Конечно, художник волен был на свой вкус выбирать иллюстрации или даже добавлять их от себя. Тем не менее он все же явно предпочитает следовать некоему образцу, что заставляет продолжить поиски более подходящего прототипа.

Как уже упоминалось, первый перевод «Бертольдо» на иностранный язык осуществили венецианские греки. Известный в Венеции типограф Джованни Антонио Джулиано позаботился о том, чтобы издаваемый им в 1646 г. первый новогреческий перевод романа был украшен такими же, как и в итальянском оригинале, забавными картинками[235]. Их изобразительный тип близок иллюстрациям римского издания Мариотто Каталани, вышедшего в том же 1646 г. Оба издания воспроизводят тринадцать сюжетов, но из-за того, что в венецианском издании Джулиано один сюжет («Разговор Бертольдо с царем») ошибочно повторен дважды, в нем оказалось четырнадцать гравюр. По сравнению с итальянским оригиналом греческие картинки еще более безыскусны; к тому же иллюстрации венецианского и римского изданий имеют сюжетные разночтения. Но именно эти различия сближают греческие гравюры и русские рисунки университетской рукописи.

При их сопоставлении оказалось, что и в русской рукописи, и в греческом (венецианском) издании не хватает одного и того же сюжета («Бертольдо и шут Фагот перед царем»), который воспроизведен в итальянском издании. В то же время другая иллюстрация, та самая, которую мы чуть не приписали прихоти русского художника («Бертольдо сажают в мешок по приказу царицы»), обнаружилась в венецианском издании, притом что в римском ее нет. И все же один сюжет из греческого набора иллюстраций — «Бертольдо избегает побоев» — в рукописи отсутствует. Кроме того, рисунки по отношению к греческим гравюрам воспроизведены зеркально, а самое главное — декоративные рамки из университетской рукописи не находят аналога в венецианском издании 1646 г.[236]

Тем не менее типология греческих иллюстраций не оставляет сомнения, что именно гравюры «венецианского» типа послужили ближайшим образцом для художника университетской рукописи. Мы вправе задаться вопросом: к какому именно венецианскому изданию новогреческого перевода «Бертольдо» восходят иллюстрации университетской рукописи?

Помимо первого греческого издания (Venezia, 1646), единственный экземпляр которого хранится в Британской библиотеке[237], известно о существовании и других, не менее редких сейчас венецианских изданий «Бертольдо» XVII–XVIII вв. на греческом языке[238]. В PH Б нам удалось познакомиться с изданием Андреа Джулиани (Venezia, 1684)[239], иллюстрации которого повторяют набор венецианского издания Джованни Антонио Джулиано 1646 г. Но напечатаны они были, очевидно, с других досок, и, самое главное, часть из них имеют дополнительные элементы рамочного декора (см. ил. 27). Именно такой принцип декорирования (но не стиль декора!) был использован художником в рисунках университетской рукописи.

Ближайший образец для русских рисунков был обнаружен благодаря монографии Марины Маринеску о народной книге и чтении в странах Юго-Восточной Европы. Опубликованные здесь гравюры к греческому переводу «Бертольдо» имеют элементы рамочного декора, наиболее соответствующие обрамлению рисунков университетской рукописи[240]. К тому же русские рисунки по отношению к этому образцу перестали быть «зеркальными», а некоторые характерные детали нашли свое соответствие в греческих картинках.

К сожалению, эта замечательная находка не смогла до конца прояснить вопрос о греческом оригинале русских рисунков. Атрибуцию, сопровождающую греческие картинки в книге М. Маринеску («Illustrationensatz der griechischen Ausgabe von Bertoldo aus dem Jahre 1646»), следует, по всей видимости, считать недоразумением[241]. Выяснить, о каком именно издании «Бертольдо» идет речь, к сожалению, не удалось по причине все той же редкости сохранившихся экземпляров этой книжки ранней печати[242]. Ясно одно: иллюстрации, воспроизведенные в книге уважаемой коллеги, — наиболее подходящий прототип для рисунков университетской рукописи. Иными словами, образцом для русского художника действительно послужило одно из венецианских изданий новогреческого перевода «Бертольдо» XVII в. (см. ил. 28).