Чудное таинство! Бог принеся Себя в жерт­ву за Своих тварей, освящает на все времена силу Своего высочайшего жертвоприношения установлением вечного священства, и в до- стопокланяемом таинстве соделывается пи­щею, залогом, печатию бессмертия!. «Боже­ственное Провидение, - говорит Франциск де Саль, - зная, что сие священное таинство Ев­харистии не может быть постигнуто нашими слабыми умами, благоволило дать множество доказательств сей истины как в Ветхом, так и в Новом Завете. Бог так обильно просветил

Пророков и даровал им столь высокое разуме­ние сего таинства, что нельзя не удивляться тому, что некоторые из них писали о нём; они говорили о нём так ясно, что почти невольно изумляешься, читая об этом и видя, как Бог дал Себя нам, чтобы до скончания мира пре­бывать с нами в наших храмах. Поистине, нам надлежало бы тысячу раз в день воздавать поклонение сему Божественному таинству, в благодарность за ту любовь, с какою в нем Господь пребывает с нами; и это было бы вели­ким утешением для нашей веры».

Поелику сущность сего жертвоприношения состоит в том, что предлагаемые и освящен­ные дары прелагаются в Тело и Кровь Господа Иисуса; то в оном представляется внутренним очам нашим таинственная смерть Иисуса Хри­ста, и вместе с сим даётся знать, что как на Гол­гофе кровь Господа отделилась от Его тела, так и в св. Литургии, словами освящения хлеб пре­существляется в тело Его и вино в кровь Его. Сия Жертва не может уже ныне быть крова­вою; ибо Спаситель, Своим воскресением, со- делался прославленным и бессмертным. Его естественная смерть должна была продолжать­ся только несколько часов, но после неё долж­на была совершиться Его таинственная смерть, ежедневно представляемая раздроблением ви­дов Его тела и крови, Иисус Христос неодно­кратно пролил Свою кровь, сию преизобилую- щую цену искупления; но нужно ещё, чтобы сия драгоценность была усвояема верующими. Крестные страдания Его, так сказать, собрали и приготовили это сокровище; св. Литургия разделяет его. Иисус Христос на кресте умер во­обще за всех людей; на св. престоле Он является умершим в особенности за каждого из нас.

Какое таинственное стечение чудес! В жерт­воприношении, которое совершается на св. пре­столе, Иисус Христос соединяет вместе и со­стояние Своей славы, и состояние Своей смер­ти: состояние Своей славы, чтобы заменить им уничижение Голгофское; состояние Своей смерти, чтобы всякому верующему усвоить пло­ды оной. Хотя Он и является здесь в состоянии смерти, однако же, пребывает бесстрастен. Его слава ослепила бы нас, Его смерть устраши­ла бы; нужно взаимное умерение той и другой: на св. престоле Он является в одно и тоже время и таким, каким пребывает на небе, и вместе, ка­ким был на кресте; здесь Он присутствует как на небе, но без видимого блеска славы, и как на кресте, но без страданий; на небе Он как Пер­восвященник, на кресте, как жертва; а на св. престоле Он то и другое.

Сколько тяжких мыслей, какой глубокий ужас внушает нам вероломство Иуды! Но тот, кто осмеливается недостойно причащаться, воз­обновляет это безмерное преступление. И не смотря на то, Господь щадит его. Почему же Бог так долготерпелив? - Потому, что Он вечен, от­вечает Блаж Августин.

(Ев. Иоанн, гл. 19)

Божественный Спаситель подвергнут был жесточайшему бичеванию и бесчеловечно­му окровавлению. Пилат, думая, что Иудеи удо­вольствовались уже такими истязаниями и по­руганиями, вышел к ним снова и сказал: вот я вывожу Его к вам, дабы вы знали, что я не на­хожу в Нём никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и багрянице, и Пилат сказал им: вот человек! Когда же увидели Его перво­священники и служители, то закричали: расп­ни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы и распните; ибо я снова свидетельствую, что не нахожу в Нём никакой вины. Иудеи отвечали ему: мы закон имеем, и по закону нашему должен Он умереть, потому что Он сделал Себя Сыном Божиим. Пилат, услышав сие слово, больше ис­пугался. И опять вошёл в Преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа. Пилат говорил Ему: мне ли не отвечаешь? Разве Ты не знаешь, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? Иисус ответство­вал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему, более греха на том, кто предал Меня тебе. С сего вре­мени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кри­чали: если отпустишь Его, то ты не друг Кесарю. Всякий, называющий себя Царём, противник Кесарю. Пилат, услышав сие слово, вывел Ии­суса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, по Еврейски Гаввафа. Тогда была пятница пред Пасхою, час шестый: и Пилат го­ворит Иудеям: вот Царь ваш! Но они закричали: казни, казни, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распять? Ответствовали перво­священники: нет у нас царя, кроме Кесаря. Тог­да, наконец, предал Его им на распятие, и взяли Иисуса, и повели.

Поймёт ли кто когда-нибудь тайну, заклю­чающуюся в сих простых словах Пилата: вот человек! Поистине, вот ужасное состояние, до какого грех довёл не только Сына Божия, Который сделавшись Испоручником человече­ства пред Богом Отцем Своим, должен был, - невинная Жертва, омыть грехи мира Своею кровью: но таково же плачевное состояние и самого человека, через грехопадение, ниспад- шего из того высокого чина, на который вознёс его Бог, поставив его царём творения и предна­значив его для блаженной и бессмертной жизни. Между тем, среди самого уничижения Спаси­тель постоянно сохраняет характер Своего не- гиблющего Царственного достоинства, которо­го символы и знаки являются раздранными во­круг Него, по-видимому, только для того, чтобы среди бесславия была возвращена Ему та слава, которую, к несчастью, утратил человек через гордость: «Благо мне яко смирил мя еси (Псал. CXVIII, 71)!» Так первая добродетель, кото­рой должен подражать ученик Иисуса Христа, взирая на своего Божественного Учителя, есть смирение, глубоко укоренённое в сердце, и от­туда распространяющее благотворное влияние на все способности души и тела. Сердце смирен­ное ужасается греха и с терпением переносит всё, чтобы только избегнуть его или загладить. Сердце смиренное отвергается самого себя; бо­ится более похвалы, чем презрения и при всех обстоятельствах мыслит только о том, чтобы воздавать славу Богу.

Многие удивляются молчанию, которое со­храняет Иисус пред Своими судьями, ибо мол­чание иногда принимается за согласие и, по- видимому, тогда, когда мы ничего не отвечаем на предлагаемые нам вопросы, мы подтверж­даем сим самым то, в чём нас обвиняют: посему Спаситель не подтверждает ли Своим молча­нием справедливости тех обвинений, которые взводят на Него враги Его? Совершенно нет: напротив, самым молчанием Своим Он опро­вергает уже обвинение. Тот имеет причину мол­чать, кто не имеет нужды защищаться. Пусть те, которые опасаются неудачи в своем деле, ду­мают о средствах защиты, и спешат говорить; что до Иисуса Христа, Он победоносен и тогда, когда Его осуждают, Он торжествует и тогда, когда произносят над Ним последний приговор. Сам Пилат должен сказать: я не повинен в кро­ви Праведника сего (Матф.ХХУП, 24). Таким образом, самое лучшее и правое дело есть то, которого не защищают, и которое, между тем, непоколебимо. Не то вполне правое дело, ко­торое поддерживается словами, но то, которое поддерживает сама истина. Правда не должна защищаться таким же образом, каким обыкно­венно защищается неправда.

Пилат выказывает при сем случае свою власть: а не подумает об обязанностях, кото­рые власть на него налагает? Великое несчастие иметь, подобно Пилату, власть в своих руках, и не иметь достаточно твердости, чтобы проти­востать зверским требованиям злых людей, за­мышляющих утеснение невинности. Лицепри­ятие или недостаток твёрдости доводит до вели­ких несправедливостей: а когда учинена вели­кая несправедливость, как поправить её?