Одним словом, вырисовывалась довольно мрачная картина: Монды знали, кто он; они хорошо представляли, чем он занимается; кто такие Бертье и Вера, не являлось для них тайной; несмотря на то что в его секрет они не проникли, тем не менее к концу месяца они готовили для Доулинга материал, который тот, скорее всего, сочтет достаточным для предъявления ему — Стиву Конорсу — обвинения в соучастии в убийстве. Времени у него, таким образом, оставалось не более двух недель, и надеяться на то, что его хватит на получение наследства, не приходилось. Тем не менее отказываться от денег он не собирался. Следовательно, должен быть сделан ход, обеспечивающий ему возможность спокойно завершить дела. Короче, Мондов надо было надежно нейтрализовать. Он вызвал Джеймса.

— Мы говорили с вами о том, что нам нужно убежище, в котором, снявшись отсюда в течение десяти-пятнадцати минут, мы могли бы укрыться?

— Так точно, сэр. Оно готово и может быть в полном вашем распоряжении.

— Мы можем переместить туда оборудование наших лабораторий?

— Можем, сэр.

— Займитесь этим.

— Хорошо, сэр.

— Джеймс, вы ведете наблюдение за Мондами. Сложно ли будет захватить Мари? Хорошо бы подержать ее в надежном месте, пока мы не завершим здесь свои дела.

— Это несложно, сэр. Ее сопровождает сейчас телохранитель, но мы сами этого добивались.

— Займитесь и этим.

— Хорошо, сэр.

С некоторых пор отношения между ними стали натянутыми. Бесконечность возможностей, которую обещал ему Джеймс, оказалась мнимой. Так, во всяком случае, считал доктор, переставший улыбаться, разговаривая с ним. Тот внешне держался все так же почтительно, однако при первой возможности старался подчеркнуть, что причина их неудач в одном — доктор сам связывает ему руки. Отношения их окончательно испортились, когда сорвалась попытка захвата Мари.

Операция представлялась Джеймсу банальной. Мари словно сама подставлялась: или находилась в машине одна, или ходила пешком, не разрешая телохранителю приближаться к себе ближе, чем на десять шагов. Проработали оба варианта, и, поскольку следовало спешить, решили воспользоваться вторым. Мари предполагалось втащить в машину и, раньше, чем опомнится ее телохранитель, скрыться. Как рассказывали потом люди Джеймса, сделали они все чисто, но реакция телохранителя оказалась настолько мгновенной и действовал он так профессионально, что оба они, рассчитывая затратить на всю операцию не больше пяти секунд, оказались на асфальте, не успев даже дотянуться до оружия. Поразило их то, что очнулись они не в полиции, а на той же дороге, где пытались похитить Мари.

Доктор пообещал собственноручно отправить Джеймса на тот свет, если он не выполнит его приказа. Джеймс и сам понимал, что не заслуживает поощрения, самолюбие его оказалось глубоко задетым. Многозначительная его фраза о том, что Мондов надо иметь или среди своих друзей, или среди мертвых, насторожила Конорса. Потеряв над собой контроль, он начал кричать:

— Я не намерен выслушивать ваше мнение по какому бы то ни было вопросу. Ваше дело действовать. Но, похоже, вы и этого не можете. Если с головы этой девчонки или еще с чьей-то упадет хоть один волос без моего приказа, вы не представляете, Джеймс, что я с вами сделаю… Вы и так почти уже подписали себе приговор.

Лицо его налилось кровью, жилы на шее вздулись, глаза блуждали, почти ничего человеческого не осталось в этом кричащем чудовище, и, видимо, Джеймс понял, что угрозы в его адрес не пустой звук.

Вторую операцию по захвату Мари он возглавлял сам, полагаясь уже не столько на качество ее подготовки, сколько на количество участвовавших в захвате людей. И эта вторая операция прошла успешно.

Нервничая, доктор Хестер с нетерпением ждал от Джеймса сообщения о захвате Мари, когда ему доложили, что у дома остановилась полицейская машина. Что это значит, ему не надо было объяснять. Немногим оставшимся людям Джеймса он приказал подняться на второй этаж в его процедурный кабинет и, когда полицейские окажутся в гостиной, спуститься вниз и устроить засаду. Если он выкрикнет: «Я протестую», надлежало ворваться в комнату и связать полицейских. Веру, вышедшую на шум, Линда бесцеремонно затолкала в спальню и закрыла снаружи на ключ. Она же пошла открывать дверь и проводила полицейских в гостиную.

До последней минуты доктор тешил себя надеждой, что их посещение не связано с решением задержать его. Но ордер на арест ему был предъявлен, роковые слова брошены. Полицейских связали и заперли в подвале, где совсем еще недавно располагалась лаборатория доктора, набитая электронной аппаратурой. Через десять минут в доме доктора Хестера остались запертые в подвале полицейские и Вера.

В спешке Линда забыла, что в спальне Веры есть еще одна дверь. Молодая женщина потерянно сидела на кровати, с испугом прислушиваясь к тому, что творится в доме. Услышав шум моторов, она кинулась к окну и увидела, как на двух машинах ее муж, Линда и эти люди, поселившиеся у них в доме, — все уехали. Последние дни она чувствовала себя довольно странно. Доктор перестал донимать ее процедурами, и полу летаргические или эйфорические состояния, к которым она привыкла, оставили ее. Она не могла, конечно, подозревать, что доктор, перед тем как ликвидировать свои лаборатории, постарался вернуть ее психику к норме. Ему это нужно было по двум причинам. Во-первых, Вера должна была получить наследство, и, естественно, ей надлежало выглядеть совершенно нормальной; что он сможет позже тем или иным путем добраться до нее, он продолжал надеяться. Во-вторых, тем самым он прятал одну из наиболее страшных улик против себя. На Веру перестали обращать внимание, но спускаться на первый этаж запретили. Отданная новым, непривычным уже для себя чувствам и мыслям, не в силах справиться с ними, чем дальше, тем больше она впадала в панику, не зная, где искать помощи.

И вот сейчас, когда все уехали, ее охватил настоящий страх. Она кинулась сначала к той двери, что заперла Линда, потом к другой, про которую в спешке Линда забыла, и через спальню мужа — дальше, дальше, еще через две комнаты, на лестничную площадку второго этажа, сбежала вниз, выскочила на улицу и увидела почти перед самыми воротами пустую полицейскую машину.

В растерянности постояв перед ней, она вдруг сообразила, что полицейские не покидали их дома. Она вернулась назад, обошла все комнаты и наконец оказалась перед подвальной дверью, ведущей в лабораторию, где, сидя в кресле, она провела многие и многие дни. Дверь эта оказалась запертой. Она прислушалась, пытаясь уловить, что за ней происходит. Тишина угнетала ее, воображение рисовало всякие ужасы. Не выдержав, она постучала в дверь. Стука словно ждали и тут же откликнулись:

— Кто стучит? Откройте.

Вера чуть помедлила и ответила:

— У меня нет ключа.

— Говорит лейтенант Комингз. Это вы, миссис Хестер?

— Да.

— Вас, стало быть, не взяли с собой?

— Нет.

— Вы в доме одна?

— Да.

— Миссис Хестер, не могли бы вы позвонить в полицию и сказать, что лейтенант Комингз вместе с двумя полицейскими сидит в вашем подвале? Еще надо сказать, что «все в порядке», но будет лучше, если они поспешат.

— Да, конечно, если вы назовете мне номер телефона.

Похоже, Вера не улавливала всей странности ситуации. Она поднялась в гостиную, добросовестно пересказала все, о чем просил ее лейтенант, и опять спустилась к подвальной двери.

— Господин лейтенант, — позвала она.

— Да, миссис Хестер?

— Они сказали, что уже едут. А я хотела бы спросить, не могли бы вы забрать меня с собой. Я не хочу больше здесь оставаться, мне страшно.

— Непременно, миссис Хестер, в этом вы можете не сомневаться, — заверил ее лейтенант.

Мари сидела в кресле. Грудь ее была перехвачена ремнем, застегнутым за его высокой спинкой, руки от кисти до локтя накрепко привязаны к подлокотникам.

— Ты очень хотела докопаться до истины? — говорил доктор Хестер. — Ты ее сейчас узнаешь. Я заплачу тебе не менее звонкой монетой, чем платила мне ты. Я лишился, может быть, кстати, еще и не насовсем, достояния, которое мне нужно было не само по себе. Оно дало бы мне такие возможности, о которых смертный даже не может мечтать. Вера, милая дурочка, да ты и сама, наверно, поняла это, случайная ступенька к их достижению. Ты сломала мне эту ступеньку. Тебя, видимо, интересует — тебя все интересует, как Вера попала ко мне в руки? Счастливый случай. После смерти матери ее поразил сильнейший невроз. Кто-то порекомендовал ей обратиться ко мне. Знаешь, что такое анамнез? Это вся сумма сведений, которая помогает опытному психиатру отыскать ту главную точку, начав с которой надо суметь раскрутить всю цепочку причин, приведших к заболеванию.